Про респиратор - это такая поговорка у была у мальчишек в посёлке. Слово интересное и непонятное. А потом Серёжка увидел этот респиратор - ничего особенного: противогаз недоделанный.
В общем, предложение Лауса запросто могло оказаться очередной подлостью, вроде вчерашнего плевка в супе. Серёжке достанется, а Лаус и ребята не при чём. Нет уж, дудки. "Закладывать никого не стану", - решил мальчишка, - "но если хотите меня достать - рискуйте".
- Не буду я ни о чём просить. Это нужно вам - вот сами и просите.
- Всё равно попросишь, - ухмыльнулся Лаус.
- Посмотрим.
- Наше дело было предупредить, - оставил за собой последнее слово подросток.
Глава 8
В которой герои снова встречают препятствия на пути
Синее море, только море за кормой.
Синее море, и далёк он - путь домой.
Там, за туманами,
Вечными, пьяными.
Там, за туманами, берег наш родной.
А.Шаганов
- Что, старлей, что-то подозрительное на горизонте?
- Никак нет, товарищ майор. Горизонт чист, и опасности не видно. Только пассажирский лайнер на зюйд-зюйд-вест, дистанция - около четырёх миль.
- А что же ты там тогда высматриваешь своим орлиным взором?
- Ничего не высматриваю. Просто, любуюсь морем. Я люблю море.
- У, как всё запущено… - протянул Седов.
- А чем плохо, товарищ майор?
- Чем плохо? - майор тоже опёрся о палубные поручни, глянул вниз, на разбегающиеся от корпуса крейсера пенистые волны. - Тем плохо, что отвлекает от дела. Некогда нам тут красотами любоваться, понимаешь? Расслабимся, разнежимся, а нас тёпленькими возьмут, и будут нам тогда красоты… Так что для тебя, товарищ старший лейтенант, Средиземное море - не зона отдыха, а потенциальный театр военных действий. Из этого ты и должен исходить. Всё понятно?
- Так точно, товарищ майор, - вытянулся Балис.
- Вольно. Пошли обедать. К занятию итальянским подготовился?
- Si, senior maggiore.
- Тогда побудь сегодня на политзанятиях, помоги Васильичу. Сядешь сзади, тетрадки и книжки разложишь - вроде как при деле, - продолжал майор, спускаясь по узкому трапу. - Дисциплину надо поддерживать.
- Дисциплина в порядке, товарищ майор.
Седов недовольно хмыкнул, но ничего не сказал: видимо, проступок Балиса был не настолько серьёзным, чтобы отчитывать виновного прямо перед дверями в офицерскую столовую, из которой, к тому же как раз выходили молодые лейтенанты. Взвод морской пехоты был прикомандирован к крейсеру "Михаил Кутузов" только на время визита в Италию, и небольшое отчуждение между экипажем корабля и морпехами, разумеется, существовало. Свои проблемы перед чужаками демонстрировать никто не собирался.
Балис голову недовольством Седова особо не отягощал. На младших офицеров от майора замечания лились щедрым потоком, но, во-первых, всегда по делу и, во-вторых, во взыскания они превращались только в случае действительно серьёзных упущений. Ну а в-третьих, если тучи на голову кого-нибудь из офицеров морской пехоты приносило со стороны, Седов всегда делал всё возможной, чтобы отвести неприятности.
В молчании офицеры заполняли подносы.
- Балис! - призывно донеслось от углового столика.
Гаяускас улыбнулся. Дальномерщик капитан-лейтенант Гинтас Тамошаускас был, кроме него, единственным литовцем на крейсере.
- Подсядем? - поинтересовался старлей у Седова.
- Садись. Я в одиночку пообедаю.
Вместе с Гинтасом за столиком обедал немолодой капитан третьего ранга, наверное, тоже дальномерщик. За два дня похода Балис уже успел понять, что в столовой офицеры, как правило, садятся вместе по признаку службы.
- Sveikas, Gintas.
- Labas dienas.
- Вадим Юрьевич, это мой земляк, Балис Гаяускас.
- Приятного аппетита, товарищ капитан третьего ранга.
Балис родился в Ленинграде, потом жил в Вильнюсе. Гинтас всю жизнь прожил в Шауляе, но в его словах не было преувеличения: оба литовца воспринимали друг друга именно земляками.
- Захарьин, Вадим Юрьевич, - без выражения представился офицер. Но в следующее мгновение в его глазах мелькнуло удивление: - Гаяускас? Извините, а Вы не родственник капитану первого ранга Гаяускасу? Ирмантасу Мартиновичу.
- Внук, - кратко ответил Балис, опускаясь на стул. Уточнять, что дед ушёл в отставку в звании контр-адмирала, он не стал: запросто могут понять, как намёк на большие связи.
- Я вашего деда по пятьдесят восьмому году запомнил. Я тогда на "Новороссийске" служил, а он приезжал в составе комиссии по расследованию причин гибели линкора.
- А я и не знал, что он был в комиссии, - совершенно искренне удивился морпех. - Он никогда об этом не рассказывал.
- А чего рассказывать? - безнадёжно махнул рукой кап-три. - Выясняли, выясняли, так ничего толком и не выяснили… Ребят жалко… Столько народу погибло…
В глазах офицера отразилась такая боль, которую Балис раньше видел только на Пискарёвском мемориальном кладбище. И не у туристов, для которых посещение мемориала было частью культурной программы, а у тех, кто пережил и выжил…
Пару минут ели молча. Потом сослуживец Гинтаса поинтересовался.
- А Вы почему в морскую пехоту? Как отец?
Балис улыбнулся.
- Нет, отец мой вообще гражданский человек. Музыковед. Это я вот с деда пример взял.
- Тогда почему в морпехи? Почему не на корабль?
- А чтобы сослуживцы не гадали - чьи звёздочки на погонах: мои или дедовы, - честно ответил Балис.
- Н-да, - согласился Захарьин. - Такое бывает… Иногда.
- В таких случаях обычно в другой род войск идут, - вступил в разговор Гинтас. - В танкисты, в связисты…
- Нет, это выше моих сил, - развёл руками Балис. - Если так ставить вопрос, то я скорее уйду из ВМФ, чем расстанусь с морем.
Гаяускас с удовольствием вдыхал свежий морской воздух. Если закрыть глаза, то можно представить себя где-нибудь дома, на Балтике или Чёрном море. Конечно, полного сходства не получится, каждое море имеет свою индивидуальность, но если не слишком придираться, то результат получался именно таким. А если занудствовать… Если занудствовать, то из всех морей, на которых Балис успел побывать на Земле, Внешнее море Вейтары больше всего напоминало ему Средиземное. Только не надо было спрашивать - "почему", всё равно передать ощущения словами отставной капитан вряд ли бы сумел.
Из дверей носовой каюты, позёвывая, вышел хмурый и взъерошенный Сашка. Подошёл к стоящему у борта морпеху и недовольно пробурчал:
- Что же Вы меня не разбудили?
- Рано ещё, сам же видел: все спят.
- А зарядка?
- А выходной?
- Выходной?! - недоуменно переспросил мальчишка.
Гаяускас ощутил досаду. Вот вам и пятёрка по истории. Цари, короли, родились, умерли, сражения, поражения… А вот то, что меньше ста лет назад крестьянские мальчишки слова "выходной" не знали - как-то и не думаем. Это в городах, у рабочих были выходные, а какой выходной может быть у крестьянина?
- День отдыха. Сегодня только любуемся морем и ничего не делаем.
- И в честь какого же праздника? - иронично поинтересовался Сашка.
- В честь моря. Знаешь, как долго я его не видел? Страшно подумать почти год.
Именно так. В сентябре девяносто первого капитана Гаяускаса отправили в отставку. В августе девяносто второго его из Приднестровья вышвырнуло на непонятную Дорогу… Ещё примерно месяц прошел в чужих мирах: сначала на Дороге, потом - на этой вот Вейтаре. Как раз и получается год.
- Море как море, - пожал плечами подросток.
- Да ты сколько раз море-то видел?
- А чего на него смотреть? Вот степи кубанские - это да… А море…
- Понятно, - подвёл итог Балис. - Имею дело с классическим сухопутчиком. Надо полагать, с кавалеристом.
- Точно, - азартно согласился парнишка, но тут же потух: - Только в ваше время кавалерии уже нет… И казаков нет…
- Кавалерии нет. А вот казаки - остались.
- Честно?
- Куда уж честнее. Если хочешь знать, в нашем с Серёжкой отряде пулемётчик был - казак. Занятный такой парень, всё роднёй своей хвалился. Пономаренки, Кириченки…
- Кириченки?! - вскинулся Сашка. - Он кубанский?
Балис отрицательно мотнул головой и старательно скопировал речь пулемётчика Дениса:
- Та нi. Зь Харькiвщины.
- А…
Сашка выглядел очень разочарованным.
- А это что он тебя так заинтересовал?
Мальчишка помедлил с ответом, а потом поднял голову и, глядя прямо в глаза Балису, произнёс:
- Моя настоящая фамилия - Кириченко.
- Вот тебе раз. А кто же тогда Волков?
- Тоже я. Это мне уже шкуровцы фамилию придумали. Вроде как общий сын Волчьей Сотни.
Парнишка слабо улыбнулся.
- Волков и Волков… Я привык. А как скажут Кириченко - я сразу хутор вспоминаю. Мамку и сестрёнок…