* * *
1670 год
- Я согласен на капитуляцию, - мрачно проговорил майор Хаббард, теребя рукоять шпаги.
"Ещё бы ты был не согласен, - Даниэль Шамплен мысленно усмехнулся. - Берега Гудзона заняты ирокезами - отряды милиции из Виргинии и Плимутской колонии потеряли немало людей, но так и не смогли сюда пробиться, а пушкам фрегатов, - он перевёл взгляд на корабли, стоявшие на расстоянии выстрела, - тебе нечего противопоставить. Два часа пальбы - и от всего вашего Нью-Йорка останется куча обгорелых брёвен". Однако вслух он вежливо (как и подобает на дипломатических переговорах) произнёс:
- Разумное решение - к чему ненужное кровопролитие?
- Но мне хотелось бы, - майор посмотрел на не внушающее доверия лицо д'Олонэ, - получить гарантии.
- Какие именно?
- Гарантии того, что ваши люди не будут чинить грабежей и насилия - оговоренную сумму выкупа за жизнь наших поселенцев мы внесём.
- Подумаешь, - проворчал д'Олонэ, - было бы о чём беспокоиться. Ну, задерут мои молодцы юбки вашим пуританкам - что от них, убудет? Наоборот, порадуются…
Легран усмехнулся, однако Шамплен счёл нужным пресечь подобные разговоры.
- Мы даём вам такие гарантии, - решительно заявил он, строго глядя на пиратов. - Вы можете не беспокоиться, майор.
По лицу д'Олонэ пробежала тень - "оговоренная сумма выкупа" явно не устраивала корсара, - и сын основателя Новой Франции понял, что надо подсластить пилюлю.
- Господин д'Олонэ, губернатором нашего нового города буду я, но без вас и ваших людей я бы никогда не получил этот пост. И как признание ваших заслуг - не хотите ли вы выбрать новое имя для этого города?
- Хм… - польщённый флибустьер почесал бородку и задумался. - Пусть этот город будет теперь называться Нуво-Руан. Моя первая в жизни баба была родом из Руана - она мне говорила, что происходит из старинного рода графов Руанских, ведущих свою родословную ещё от викингов. Вообще-то эта бабёнка оказалась порядочной шлюхой - у её мужа отросли такие рога, что в конце концов сломали ему шею, - но всё-таки она была у меня первой…
- Нуво-Руан? Прекрасно! - воскликнул Даниэль, подумав при этом: "Надо же, какая романтичная история!".
…Однако одним только моральным удовлетворением дело не ограничилось. Корсары, оставшиеся без ожидаемой поживы, были недовольны, и тогда д'Ожерон нашёл компромисс: он решил использовать фрегаты Людовика XIV для атаки Ямайки, куда вот-вот должен был вернуться с богатой добычей Генри Морган. Авантюра удалась: Порт-Ройял был захвачен внезапным десантом, и английский губернатор Ямайки сэр Томас Модифорд стал пленником французских пиратов. Ничего не подозревавший Морган прибыл в Порт-Ройял в ореоле победителя испанцев и угодил в расставленную ловушку. Конец самого знаменитого пирата Карибского моря был тривиальным: его повесили без долгих проволочек.
Д'Олонэ ненадолго пережил Рыжего Моргана: не успокоившись на достигнутом, он отправился в очередной поход на Панаму и попал в плен к индейцам из Дарьена. Смерть человека, нарекшего Нью-Йорк Нуво-Руаном в память о своей первой любви, была ужасной: его четвертовали ножами. Лучше всех золотом Моргана сумел распорядиться Пьер Легран: он вернулся в родной Дьепп и спокойно жил там до конца своих дней, ни разу не ступив больше на палубу корабля. Пьер Легран умер богатым и всеми уважаемым человеком, даже не предполагая, что стал основателем будущей могущественной финансовой династии.
А Генри Морган - его безымянная могила была смыта волнами во время знаменитого землетрясения 1692 года, разрушившего Порт-Ройял, и само его имя затерялось в истории…
* * *
1677 год
- Мир венчает войну, - напыщенно произнёс Вильгельм III Оранский. Он старался, чтобы эти слова прозвучали весомо, однако по мелкому дрожанию его пальцев, теребивших батистовый платок, было понятно, что статхаудер Нидерландов чувствует себя отнюдь не уверенно. - Мы согласны на требуемые вами торговые преференции, но хотелось бы, что бы нам вернули Новый Амстердам, захваченный Францией.
- Новый Амстердам? - делано удивился Людовик. - Если вы говорите о Нью-Йорке, который вот уже семь лет называется Нуво-Руан, то Франция его не захватывала. Этот город взяли вольные флибустьеры и поднесли его нам в дар, чтобы испросить прощения за свои былые злодеяния. А подаренное не передаривается - это невежливо!
Лицо Вильгельма пошло красными пятнами. Король Франции открыто издевался, но что мог сделать правитель побеждённой страны? За флиссингенскими мелями реют на ветру вымпелы французских многопушечных кораблей, а у границ Голландской Республики стоят наготове полки ветеранов маршала Тюренна, крушившие Священную Римскую империю и привыкшие побеждать. И если эти полки войдут в Нидерланды, то где гарантия, что он, Вильгельм, не разделит горькую участь Яна и Коренелиса де Витт, растерзанных чернью, обвинившей Великого пенсионария Республики Соединённых провинций и его брата во французской оккупации Низовых Земель? На Англию надежды мало - британский флот до сих пор толком не оправился от страшного разгрома, учинённого ему д'Эстре и де Рёйтером, а сам де Рёйтер сложил голову в бою со вчерашними союзниками близ Сиракуз - тяжёлые французские фрегаты растрепали голландскую эскадру, прикрывавшую караван торговых судов, шедший в Амстердам из портов Леванта. О короле Испании Карлосе II Одержимом не стоит и говорить - эта несчастная жертва инцеста способна только играть в бирюльки, где уж ему вмешиваться в кровавую кашу большой европейской политики. К тому же испанский двор был обескуражен ловким ходом Людовика XIV: французский король уверил испанцев в своём искреннем расположении, сообщив, что по его приказу повешен английский пират Генри Морган, опустошавший испанские владения в Америке. Хитрый французский монарх также выразил сожаление, что не смог повесить другого пирата, д'Олонэ, тоже грабившего Панаму, поскольку негодяя за все его преступления уже постигла заслуженная божья кара.
И статхаудер Нидерландов молчал, комкая в руках многострадальный платок и не желая выдавить из себя унизительное, но неизбежное "Мы согласны".
- Франция не будет возражать, - небрежно произнёс Людовик, снисходительно глядя на Вильгельма, - если Голландия закрепит за собой Суринам, однако о Новом Амстердаме, которого давно уже нет, не может быть и речи. Впрочем, мы готовы выплатить компенсацию наследникам вашего негоцианта - забыл, как его звали, - который купил у индейцев остров Мангатан. Мы вернём потраченные им деньги в двойном размере, - добавил король Франции и повернулся к своему военному министру. - Дорогой мой Лувуа, у вас не будет мелочи? А то я по рассеянности забыл свой кошелёк.
Король Людовик XIV искренне ненавидел Нидерланды - "страну лягушек, сидящих по берегам грязных канав и самодовольно квакающих" - и завидовал богатству голландской торговой республики. Он с удовольствием прошёлся бы по ней огнём и мечом и потряс бы за мошну жирных голландских купцов, но… История с Фуке показала молодому королю, что деньги имеют свойство переходить из рук в руки не только посредством торговли или военного грабежа, но и другими, более хитрыми путями. И самое главное: его действиями как будто кто-то руководил - во многих случаях король Людовик поступал вопреки своим желаниям, продиктованным необузданностью его самолюбивой и эгоистичной натуры. И поэтому он не вторгся в Голландию, удовольствовавшись выгодным миром; поэтому он продолжал давить Англию на морях, всемерно укрепляя и поддерживая свой флот; поэтому при ограничении эмиграции протестантов из Франции в другие страны Европы гугенотам был разрешён беспрепятственный выезд в Америку - такая эмиграция даже поощрялась.
Присутствие незримого "внутреннего стража" порой раздражало короля Франции - он был бессилен противиться воле этого стража. Однако этот страж не мешал Людовику XIV купаться в роскоши, предаваться чувственным удовольствиям и наслаждаться собственным величием, и король смирился - в конце концов, управлявшая его решающими поступками воля "внутреннего стража" всегда оборачивалась благом Франции и ростом её могущества, а "Король-Солнце" давно уже не разделял понятия "моё государство" и "я".