Глава 11
Осень - зима 1245 года. Сарай
КОРЯГИН
Справа маузер и слева,
И, победу в мир неся,
Пальцев страшная система
Врезалась в железо вся!Александр Прокофьев.
Матрос в октябре
Ай, нехорошо как вышло-то! Сиди вот теперь здесь, коли такой дурень. Ишь ты, расслабился, князьям поверил, поехал черт-те куда. Теперь самое главное - вызнать, при делах эти суки или просто так осторожничают, на всякий случай? Мол, что за людина к ним подокралася да с какими такими целями? Может, и так. Скорее всего. Тогда ничего, тогда легче - уж всяко можно придумать что-нибудь. Хотя вообще-то лучше ничего покуда не думать, а поскорее отсюда выбраться!
Пройдясь вдоль стен, Михаил внимательно осмотрелся - решетки на окнах казались весьма крепкими, даже с виду, а вот никаких стекол не было, похоже, еще не успели поставить - тут все еще строилось, пахло сырой штукатуркой, известкой и еще чем-то таким специфично строительным, в чем, верно, разбирался лишь "водопроводчик" Евстафий Ерш.
И, как назло, никаких кирпичей по углам не валялось, ничего такого. Молодой человек схватился за пояс - к тому месту, где с утра еще висел кинжал… Ага, не висит уже. Когда только спереть успели? Ну долго ли умеючи-то, князья эти чертовы - ворюги те еще. Ладно…
Подойдя к дверям, Ратников потрогал петли - створки открывались вовнутрь, и можно было этой створкой ударить вошедшего, а потом… потом видно будет. Главное - сразу же ошарашить, выбить из колеи. Того, кто придет. Или - тех. Только вот, когда они придут-то? Может, и вообще через пару дней. А между прочим, на дворе не май месяц, и холод тут - прямо до костей пробирает.
Михаил снова прошелся, теперь уже подолгу задерживаясь у каждого оконца. Уж, слава богу, ростом узник вышел немалым, а потому достаточно было приподняться на носки, чтобы краем глаза увидать: что там снаружи, на улице, делается! Два окна слева от входа выходили во двор, пустой и унылый, огороженный высокой - метра два с половиной - глинобитной стеной, оконце справа смотрело на улицу - такую же пустынную, как и двор. Окраина. Только не та, что в степи - привилегированная - нет, эта выходила куда-то к реке, откуда явственно тянуло промозглой сыростью.
Молодой человек быстренько проверил на крепость все решетки - напрасно старался, те даже не шелохнулись - пнул пару раз дверь - с той стороны никто не закричал, не заругался… вообще, никак не прореагировали. Это хорошо, значит, часового к узнику не приставили, не сочли нужным. Хорошо… А вот решетки, наоборот, не хорошо были вделаны - с той стороны, снаружи кирпичом да штукатуркой придавлены, не от воров охраняться, а узников несчастных стеречь!
Ратников снова выглянул на улицу… и заметил одинокого всадника, ехавшего куда-то, не торопясь, с самым праздным и скучающим видом. А это было неправильно, шариться тут безо всякого конкретного дела, да еще в такую погодку - с дождем, с ветром, со снежком мокреньким. Хороший хозяин собаку не выгонит! А этот вот черт… Конек - обычный монгольский, приземистый, на плечах - бесформенный малахай, подбитый лисьим мехом, под ним, на поясе - сабля в красных сафьяновых ножнах, на ногах - мягкие сапожки-ичиги. Круглая, отороченная куницей шапка… не из дешевых, но и не из самых дорогих. Шапка, малахай, сабелька… Не "Лексус", но и не старая "Семерка". А, так скажем, какой-нибудь кредитный "Логан". По-местному, значит - не князь, не хан, не боярин - служилый человек при ком-нибудь. Вряд ли сам по себе.
И что тут, спрашивается, этому служилому человеку делать? Да еще так вот, не спеша. А глазами-то, глазами-то - зыркает, поляну сечет. Соглядатай? Тот самый часовой, что, верно, и должны были оставить подлые суки-князья? Хм… что-то не похоже.
Впрочем, а что гадать-то? Взять, да и спросить.
- Эй, эй! Господин-товарищ! Гуляете?
Незнакомец тотчас же оглянулся на крик, мазнул по оконцу взглядом - словно бы чего-то такого и ждал. Узник подпрыгнул, помахал рукой - мол, подъехал бы ты, мил человек, поближе, а то, что отсюда орать-то?
Служилый словно бы услыхал Мишины мысли - завернул лошадку и вот уже оказался под самым окном. Ухмыльнулся:
- Чего, добрый человек, голосишь-то?
Черт возьми, русский! Ну здесь то не удивительно. Но - добрый человек?! Ратников явно обрадовался - поистине, хорошо сказано, этак обнадеживающе, что ли.
- Да вишь, какие-то шпыни заперли. Вроде никому ничего не должен.
- А чего ж тогда заперли-то?
- Да так… В чужие разборки встрял.
- В чего встрял? Хотя - твое дело. Поехал я - дела.
- Эй, эй, погоди! - заволновался узник. - Что, прямо так и поедешь? А то поговорили бы.
- Да неудобно тут разговаривать. Холодно, да и вообще - сыро.
- Вот и я про то! - охотно поддакнул Ратников. - Нам с тобой в какую-нибудь корчму хорошо бы.
- Хорошо бы, - всадник согласно кивнул. - Только ты-то вот вроде как заперт.
- Да заперт, - досадно сплюнул Миша. - А ты б, мил человек, аркан к решеточке привязал, да лошадкой и дернул. Мне-то отсюда неудобно выдавить - больно уж высоко, не разбежишься, не прыгнешь - чай, не человек-паук.
- Дернуть, говоришь? - осматриваясь по сторонам, негромко повторил незнакомец. И вдруг улыбнулся. - А что? Пожалуй, дерну. А ну-ка… помоги привязать.
Да-а-а… Одна лошадиная сила - это все же куда больше человечьей! Служилый стегнул конька… не особенно-то тот и напрягся, а вот штукатурка да кирпичики так и треснули, посыпались во все стороны, и вылетевшая со своего места решеточка жалобно хлюпнулась в лужу.
- Ну, вылазь! - обернувшись, расхохотался избавитель. - Да ты в окно-то протиснешься ли?
- Протиснусь, - подтянувшись, Ратников нырнул в оконный проем "рыбкой"… едва не в лужу!
Но в грязи измазался будьте нате, служилый даже испугался:
- Э-э! Кто ж теперь нас в добрую корчму пустит?
- Ничо, тут и недобрых полно, - опасливо оглянувшись, Михаил наконец улыбнулся. - На Зарядье знаю одну. Даже парочку. Там мечеть рядом и Великомученицы Хевронии церковь.
- На Зарядье, говоришь? - избавитель присвистнул. - Это ж черт-те где!
Беглец лишь махнул рукой:
- Да мне, мил человек, все равно, лишь бы отсюда подальше.
- Оно поняа-а-тно!
- Ну, что стоим, кого ждем? Поехали, что ли?
- Ладно, давай. Садись сзади.
На другой конец города, в Зарядье, как его прозвали русские артельщики и купцы, конечно, не поехали - слишком уж далеко, а погода не жаловала - дождь пополам со снегом припустил с новой силой, а окраины замощены не были, приходилось пробираться по глине, по глубоким лужам, так, что терпенья хватило лишь до ближайшей харчевни, впрочем, весьма многолюдной, наверное, ввиду гнусной погоды.
В основном, конечно, посетителями были русские - мастеровые, приказчики, какие-то непонятные личности в длинных темных хламидах - ну и пара скуластых, смердевших с детства не мытым телом, монгольских воинов, упившись, храпели прямо на полу в уголке, на подстеленной сердобольным кабатчиком кошмице. Ничего дурного пьяницам никто не делал, наоборот, поглядывали уважительно и с опаской. А попробовали б иначе!
- Меня Саввой кличут, Савва, Корягин сын.
Приняв от служки кувшин медовухи и кружки, незнакомец снял шапку, и Ратников наконец-то смог его как следует рассмотреть.
Лет тридцати - тридцати пяти. Узкое, немного вытянутое лицо со впалыми щеками, ухоженная бородка, тонкие темные усики, светлые - гораздо светлее усов - волосы, длинные, падавшие локонами на плечи. Этакий граф де ла Фер. Глаза умные, светло-серые, с прищуром, а на левой щеке - белесый шрам. И взгляд такой… пронизывающий, острый. Кондотьер! Как есть кондотьер - наемник. И сабелька - что надо, не игрушка какая-нибудь: тяжелая, мощная, длинная, с небольшим изгибом, а под кафтаном - Михаил это еще раньше заметил - кольчуга. Два серебряных перстня на пальцах, один - с мертвой головой, почти как у эсэсовцев.
- Ну что ж, Савва Корягович, за знакомство выпьем! - Ратников поднял кружку. - Меня Михаилом зовут, я тут… короче, человек простой, вольный. И завтра, уж позволь - тебя угощу. Ты где остановился-то?
- А что? - сделав пару быстрых глотков, Савва тут же задал встречный вопрос. - Я не похож на местного?
- Не похож, - покачал головой Михаил. - И перстни у тебя, и сабля. А главное - взгляд. Монголы такого взгляда не жалуют.
- А мне плевать, что там они жалуют, а что нет, - еще больше прищурившись, расхохотался Корягин. - И вообще, давай-ка, Мисаиле, на чистоту, а? Что думаешь, я зря тебя выдергивал?
- А что - не зря?
- Простой, говоришь, человек? Угу, угу, как же, - поставив опустевшую кружку на стол, Савва резко ухватил Ратникова за отвороты кафтана и, зло скривив лицо, прошептал: - Ты ведь из ханских веж выехал. Вместе с ростовскими князьками да углицким Васькой!
- Ой! - Михаил вежливо, но твердо оторвал вцепившуюся в отворот руку. - Смотрю, ты тут многих знаешь.
- Многих и много, - сверкнул глазами Савва. - Это они тебя заперли?
Ратников неожиданно улыбнулся:
- Они. Видать, спутали с кем-то. С пьяну-то - оно бывает. Завтра бы, на трезвую голову, разобрались, отпустили.
- Ага, отпустили бы, - собеседник глухо хохотнул. - То-то ты так рад был выбраться! Отпустили… скажешь тоже! Углицкие да ростовские князьки - упыри известные. За "белку" удавятся… А к татарам, вишь, много всякого добра навезли! С кем встречались? Кому дарили! Только не говори, что не знаешь.
- Знаю! - Михаил ухмыльнулся. - О многом могу тебе рассказать, многое поведать… ты ж меня все-таки выручил!
Собеседник с видимым облегчением кивнул: