- Понятно, - Михаил кивнул. - А чем же он такой странный, отрок тот?
- Да заговаривается, всякие небылицы плетет - подмастерья заслушиваются, уши развесив. Я через них и узнал. И… вот еще… рисунок принес… Этот отрок рисует, письму уже выучился, знать, не так глуп.
- Так где рисунок-то?
- Вона!
Евстафий с усмешкой вытащил из-за пазухи небольшой свиток желтоватой китайской бумаги, из тех, что была здесь в ходу, протянул…
Ратников едва не поперхнулся вином, увидев изображенные на листке автомобили, самолеты, небоскребы, мосты…
Ну, точно - Темкин рисунок! Господи… неужели - нашел?
- Завтра, говоришь, сходим?
- Ну, конечно, пойдем. Только не с утра - утром встречаюсь с одним мурзой. - Давай, вечером?
- Уговорились! Вечером, так вечером.
Да, Ратников сейчас ликовал! И было с чего.
В таком вот приподнятом настроении попрощался с дружком до завтра и, взгромоздясь на гнедого конька, поехал на окраину - к юрте ростовских.
Поднявшийся ближе к обеду ветер разогнал серые облака. Выглянуло небритое солнышко, облизнулось, сплюнуло да и закатилось себе обратно за облако - хрен вам, еще не весна, еще и зимы-то толком не было!
И, тем не менее, даже такое - в золотисто-желтых прожилках облачности - небо сияло, сверкало, переливалось речным жемчугом, и оттого, от сверкающей красоты этой на душе у Михаила было сейчас хорошо и приятно.
Нужное место Ратников обнаружил самостоятельно, ни у кого не спрашивая - ростовские забулдыги-князья, забившись в свою вип-юрту, пьянствовали с тоски да наперебой орали тягучие длинные песни. Все больше традиционной антикочевнической тематики:
- Ай ты, гой еси, светлый Игорь-князь! А пожег бы ты да вежи половецкие…
И дальше - все вот в таком, не отличавшемся особой толерантностью, духе. Видать, даже и этих выжиг вконец достали татары.
- К кому, бачка-джан? - стоявшие у юрты стражи - воины в унылых серых кольчужках - приняли модно одетого Ратникова за татарина.
Подумав, молодой человек не стал убеждать их в обратном, а спешившись, бросил поводья коня:
- Лошадь мою привяжите. Князь Борис Василькович где?
- Там, господине, в шатре. Слышь - песню поют?
- Слышу. С утра уже нализавшись. Ладно, - Михаил швырнул воину цветную бусину. - Пойду, гляну.
- Постой, господине! - поклонившись, неожиданно возразил страж. - Охолонь-ко, а я пока доложу.
- Ин ладно, - махнул рукой Ратников. - Беги, докладывай.
- Ты не сумлевайся, господине. Я быстро, сейчас…
Воин скрылся в юрте… и тотчас же выскочил с самым недоуменным видом:
- Господине! Забыл ведь спросить, как про тя доложить-то?
- Скажи… Ибрагим-мурза! Ханский конюший боярин.
Кивнув, стражник снова скрылся в юрте:
- Так какой-то мерзавец с ханской конюшни.
- И чего этому мерзавцу надо?
- А не знаю, князюшка, не сказал.
- Ну, зови.
Поправив на голове шапку, Ратников нырнул под полог:
- Здорово, парни. Салям!
- И тебе… - Сидевшие на ворсистом ковре князья приосанились. - Тебя что, сам царь с конюшни послал? Лошадей нам обещал… давно.
- Лошадей потом сами у него спросите, - нагло усаживаясь рядом с мордастым хряком - князем Василько Ростовским, незваный гость потер руки. - В кости играете?
- Играем, - старый князь с готовностью ткнул локтем молоденького юношу, видать - сына. - Эй, Глебушко, Бориску покличь. Спит, поди, Бориска-то?
- Да спит, сволочь, что ему сделается?
- Э-э! Нешто можно так братца-то родного ругать?
- Можно, батюшка! Он вчера шапку мою Ваське Углицкому проиграл! И твой воротник, тот, бобровый.
- Воротник мой проиграл? И впрямь сволочь, креста на ем нет!
- Не, крест он потом в обрат отыграл. Может, пущай лучше спит?
- Все равно - покличь.
Пожав плечами, князь Глеб, пошатываясь, поднялся на ноги и нетвердой походкою направился к выходу. Вышел и долго с шумом мочился где-то рядом, после чего, довольно рыгнув, вернулся обратно и громко позвал:
- Борька! Спишь, что ли?
- Ну, сплю, - неожиданно спокойно отозвались откуда-то из-за перегородки. - А что ты блажишь-то? Воротник чужой пожалел?
- От народил иродов! - сокрушенно посетовал князь Василько. - Ты что же, мурзаевич, вина совсем не пьешь?
- Отчего же не пью? - Ратников усмехнулся. - С хорошими-то людьми чего же не выпить?
- От это правильно! От это по-нашему… Онфим! Офимко! Тащи еще кувшин.
Насколько мог судить Михаил, ему сейчас оказывали милость, все же он назвался мурзой, а не ханом, а принимали его - как равного: усадили рядом, угощали вот вином.
Явились наконец Глеб с Борисом - высоким одутловатым парнем, лохматым и не очень-то любезным со сна.
- Ты, что ль, мурзаевич?
- Ну, я.
- Ну, выпьем тогда.
Выпили, закусили, пошла беседа. Причем такая, от которой у Ратникова, будь он из местных, давно б завяли уши. Ничуть не стесняясь гостя, ростовские князья, как видно, продолжая начатую отнюдь не сегодня тему, взахлеб обсуждали своего сюзерена и родственника - великого князя владимирского Ярослава Всеволодыча, причем именовали его исключительно "бритоголовым чертом", видать, в память о том, как князь ездил с поклоном в Булгар.
- Бритый-то бритый, а ярлык-то у него! - закусывая, цинично хмыкнул Борис. - Да я б ради ярлыка за великий стол… я б не только башку да морду - задницу бы побрил!
- Срамник ты, Боря!
- Батюшка, у тя давно уже отжившие взгляда. Рассуждаешь, как двести лет назад. А времена-то сейчас не те уже. Скажи ему, Глеб!
- Да, батюшка, изменилось времечко-то. Сейчас честь-то не в чести, а в глубокой заднице! Вон, черт-то бритый - на коне! И сын его старшой, Олексашка, к царевичам в друзья набивается. Слышь, мурзич, ты царевича того знаешь?
- Сартака?
- Да, да, так его и зовут.
- Хороший человек. Христианин, между прочим.
- Христианин, а жен, говорят, не одну имеет!
- Ну, так у них тут можно.
- Ты чего зашел-то, мурзич? Просто так или с делом каким?
- Мимо к хану шел… дай, думаю, загляну - посмотрю, кто тут.
- А-а-а…
- Ой, забыл спросить… Ты вчера Ваське Углицкому денежку смешную проиграл?
- Что еще за денежку?
- Ну, монетку… не серебряную и не медную… не понять, какую.
- А-а-а, вон ты про что, мурзич. А тебе что до монетки этой за дело?
- Так… я вообще люблю денежки собирать.
- Ишь ты - это дело все любят. А ту монету… я уж теперь и не вспомню, откуда она у меня? М-м-м…
- Ты б лучше вспомнил, Боря! - с нажимом произнес Ратников. - А то ведь у нас тут законы свои.
- Думаешь, я монеты бесчестные чеканю?! - взвился вдруг князь. - Да ни в жисть! А этой деньгой со мной новгородец один расплатился - узду у человека моего сторговал.
- Что за новгородец? - насторожился Ратников. - Не Мирошкиничей человек, случайно?
- Может, и их, - князь Борис спокойно кивнул. - А может, и не их, может - Мишиничей, кто его знает? Наше ли, княжье дело о каждом холопе ведать?
- То верно - не княжье, - Ратников важно кивнул. - И все ж… Сам Бирич-оглан этим делом заинтересовался!
- Сам Бирич-оглан?! А кто это?
- О! Очень важный человек! Очень.
- Ну так бы сразу и сказал, - князь Борис потер руки. - Пойдем тогда покажу, где того новгородца сыскати.
- Пойдем, - обрадованно поднялся на ноги Михаил. - Покажешь. От того от Бирич-оглана тебе большой респект будет!
- Что будет?
- Ну, уважение - так скажем.
- Что мне его уважение… лучше б денег дал или с ярлыком поспособствовал.
- Может, тебе еще и всю русскую дань на откуп отдать?
- Ладно, мурзич, не шути. Идем.
Когда они вышли на улицу, снова моросил дождь, нудный, промозглый и серый. И столь же нудные серые лица были, казалось, у всех вокруг: у князя Бориса, у его воинов, и у только что подъехавшего откуда-то всадника с челядью.
- Здоров будь, князь! - громко приветствовал нового гостя Борис. - Заходи в вежу, там все. А я скоро буду, ты дождись.
- Мне б с тобой словом перемолвиться, княже.
В госте - небритом и помятом - Михаил неожиданно узнал князя-гусара Василия, с кем вчера только пьянствовал напропалую.
Вчера пьянствовали, а сегодня - гляди-ко - не признает, морду воротит. Вот она - классовая спесивость!
Пошептавшись о чем-то с Василием, князь Борис зачем-то скрылся в юрте… Потом вышел - не один, с воинами.
- С нами поедут - мало ли!
Интересно… а до того, похоже, он и не собирался охрану с собой брать… Ладно, так уж положено - все-таки князь. Ладно… Лишь бы новгородца того показал… весьма подозрительного.
Они поскакали наметом и вскоре уже были в центральных кварталах, где, проехав мимо какой-то стройки, свернули к постоялому двору.
Князь спешился:
- Идем, мурзич… Лошадь-то свою оставь, авось не сведут - людишки мои присмотрят.
Борис, Михаил и воины вошли в корчму, вонючую и грязную, поднялись по узенькой лестнице наверх, спустились во двор, и, миновав его, оказались в каком-то непонятном месте - то ли это был склад, то ли недостроенная церковь, Ратников так и не понял. Массивные перекрытия, маленькие решетчатые оконца под самым потолком, обитая железом дверь. Каменный, замызганный известкой, пол…
- Вперед проходи, мурзич… Сейчас тот, кто тебе нужен, и явится… Ха-ха! - Князь захохотал.
Михаил прошел вперед. Дверь захлопнулась…
- Ну, посиди покуда. Мурзич, говоришь? Ну-ну!