* * *
Когда они вернулись, я уже готов был выть от тоски. Все разошлись по комнатам, а Герцог подрулил ко мне.
- Слышь, - сказал он. - Нас с тобой придётся объяснительную писать Старшине.
- Вместе?
- По отдельности. Чего напишем?
- Правду, - ответил я. - А как же иначе? Напишем, что я прохожу стажировку, а ты демонстрировал мне приёмы рукопашного боя.
Герцог взглянул на меня искоса.
- Что ж, правду, так правду.
С тем он и ушёл к себе.
Зазвонил телефон.
- Дежурный по Отделу, - сказал я в трубку.
- Это апостол Пётр. Молодой человек, вы ведь ещё не отстажировались, не сдали зачёты. По какому праву вас поставили в наряд?
Насчёт прав Старшина меня не просветил. Я решил помалкивать.
На том конце провода послышался вздох, после чего апостол сказал:
- Позовите Старшину. И поскорее, пожалуйста.
Я положил трубку на стол, вышел в коридор и заорал:
- Старшина!!!
Поскольку тот сразу не вышел, зов пришлось повторить ещё раз. Старшина появился из своего номера ужасно недовольный.
- Чего верещишь? - спросил он.
- Апостол Пётр на проводе.
Недовольство Старшины словно рукой сняло. Он помчался к моему посту и схватил трубку.
Разговор получился, как бы это выразиться… скажем так, несколько односторонним. Продолжался он довольно долго, причём со стороны Старшины прозвучало только две предельно лаконичные фразы:
- Да я ж ничего такого…
И:
- Понял.
Положив трубку на рычаг, Старшина сказал:
- Иди отсюда. Стажируйся, сдавай зачёты.
Я пожал плечами, собрал свои бумаги и отправился к Философу.
* * *
Наша беседа выглядела следующим образом: Философ выдавал длинные монологи, а я вставлял короткие замечания. На огонёк заглянул Герцог.
- Молодой, так ты не имеешь ко мне претензий? - уточнил он.
- Нет, я же сказал.
- Тогда мой тебе совет: не пиши никаких объяснительных. Это совершенно ни к чему.
- Объяснительная - суть документ, - вмешался Философ. - А документ надо отработать, сделать выводы, провести мероприятия и доложить начальству о том, что все уже наказаны. Могу ли я узнать, в чём дело?
- А этот не говорил? - спросил Герцог, кивнув на меня.
- Нет.
Герцог как-то странно глянул на меня и ответил:
- Пошли к Старшине. Там разберёмся.
Старшина занимал самую большую комнату во всём Отделе, впрочем, добрую её половину загромождал шкаф со стеклянными дверцами, за которыми виднелись горы картонных папок.
- С прибытием, - ядовито сказал он. - Полюбуйся на своего стажёра, Философ. Он уже с Герцогом подрался.
- Странно, - заметил мой наставник. - Так быстро. Я, прибыв в Отдел, подрался с Герцогом только на третий день.
- Ты мне тут демагогию не разводи! Имей в виду, Философ, это твой прокол. А вы, двое, объяснительные мне на стол!
Мы с Герцогом переглянулись.
- Ну чего гляделками хлопаете?! - рассердился Старшина. - Берите листы, ручки и пишите!
- Ничего мы писать не будем, - ответил я.
- Что?! Ты сколько прослужил, молодой?!
- Сколько бы не прослужил, а объясняться мне не в чем.
Старшина обалдело уставился на меня. Морщины на его лбу говорили об усиленной работе мысли.
- Слушай, а тебя Герцог не запугивал? - поинтересовался он.
- Этого запугаешь, как же, - хмыкнул Герцог.
- Пишите объяснительные, - потребовал Старшина.
Мы промолчали. Старшина посмотрел на нас и принялся орать, визжать, верещать, рычать, шипеть и вообще, всячески выражать своё недовольство. Никаких объяснительных мы так и не написали и в итоге были отпущены со страшными угрозами и проклятиями.
- Дать бы ему разок промеж рогов, - мечтательно сказал Герцог, выйдя в коридор.
- Дай, - предложил Философ.
- Субординация не позволяет.
- Люди добрые, это определённо нужно спрыснуть, - вмешался я.
- Дельная мысль, - воодушевился Герцог. - Я и сам об этом подумывал.
- Давайте без меня, - предложил Философ. - Я, в конце концов, хочу книгу дочитать. Герцог, покажи ему всё, что надо.
- Это можно. Пошли, молодой.
Философ удалился к себе, а мы вышли из общежития Отдела. По дороге Герцог объяснил мне, что черти умеют улавливать спиртовые пары и сигаретный дым, а потом продают. Он как раз искал такого чёрта; вскоре его поиски увенчались успехом.
Мы спрятались за каким-то облупленным зданием, там торговец показал нам свой товар. Его было много: на сигаретных пачках маркером были выведены единички, на пол-литровых бутылках с самогоном - тройки, а на водочных пятёрки.
- В какой валюте он всё это продаёт? - тихо спросил я Герцога.
- В богохульствах, - ответил тот.
- Да? А нам ничего за это не будет?
- В Чёрный Список занесут, - равнодушно ответил Герцог.
- Понятно. Знаешь, Герцог, я не то, чтобы боялся, но начинать службу подобным образом… Небось, Священник и Философ в этом самом Чёрном Списке не фигурируют.
- Совершенно верно, - подтвердил Герцог. - Зато они фигурируют в Чёрном Списке Чёрного Списка под номером один и два, не помню точно, кто под каким. Уже оттуда самых отличившихся волокут на какую-то там комиссию. Ты не беспокойся, Чёрный Список фактически дублирует списки Отде-ла, тебя только и не хватает.
После этого я уже не колебался. Мы с Герцогом взяли ящик водки, десять литров самогона и блок сигарет. Впрочем, насчёт последнего мой провожатый советовал не обольщаться: пачки, как он сказал, все от "Марльборо", а сигареты в них самые разные, даже без фильтра попадаются.
Мне приглянулась ещё бутылка коньяка "Наполеон". Чёрт клялся, будто напиток настоящий и изготовлен чуть ли не самим покойным императором. Смущало меня то, что стоил он безумно дорого - сто богохульств. Я решил пока повременить.
Мы с Герцогом пришли в общежитие.
- Старшине бы на глаза не попасться, - высказал я своё пожелание.
- Да ладно тебе, он первый на запах прибежит. Ты хочешь кого-нибудь пригласить?
- А что, мы вот это всё вдвоём выдуем? Конечно, хочу. Желательно побольше народу, весь Отдел, например.
- За добавкой придётся бежать, - предупредил Герцог.
- И сбегаю.
- Тогда я сейчас всех пригоню, - пообещал Герцог.
* * *
В Отделе насчитывалось ровно тридцать душ: четыре группы по шесть человек, Старшина, стажёр (это я) и ещё четверо одиночек, к которым принадлежали Священник и Философ. Еще двое, не имеющих группы, прозывались Берсерком и Ирокезом. Первый был единственным, кто пришёл с оружием. На его плече красовался двуручный меч, с одного бедра свисал здоровенный нож, с другого - небольшой топорик, спереди за поясом торчала шипастая булава, сзади на цепочке висел кистень.
Вошедшие рассаживались преимущественно на полу. Когда все прибыли, Старшина представил меня всему личному составу, а Герцог с Философом принялись раскупоривать бутылки.
Всё происходившее потом припоминается мне весьма смутно. Мы пили, я бегал за добавкой (кажется, при этом чёрт меня обсчитал), затем отправляли кого-то ещё за ней же. Помню, Священник говорил:
- Мы все здесь по разным причинам. Берсерк с Ирокезом - от скуки, Герцог от пекла спасается. Старшина - бумажная душа, бюрократ, он просто создан для своей должности. У Философа крыша едет на смысле жизни, непонятно только почему он ищет его именно здесь. А тебя что к нам привело?
Не помню, что я там ему ответил, но он исчез. А затем и вовсе никого не осталось.