Только теперь уже мало кому везло. Проигравшие мужики расходились, недовольно бормоча угрозы. А чего бормотать-то? Что их сюда силком тянули?
- Может, и нам сыграть? - азартно обернулся к Порубору Твор. Юноша едва удержался, чтоб не отвесить отроку хорошего подзатыльника. Тоже еще, игрок выискался. Вовсе не для игры задержался у колпачников Порубор, узрел в толпе мужиков конкурента - мосластого длиннорожего мужика с клочковатой бородой и нечесаной шевелюрой, Ерофея по прозвищу Конь. Он и в самом деле чем-то походил на лошадь, особенно когда смеялся, показывая крупные желтые зубы. Неплохой проводник, Ерофей был скуп до неприличия, но была в нем одна не очень-то совместимая со скупердяйством черта - Порубор про это знал, - любил Ерофей, сорвав с клиентов приличный куш, попытать счастья в игре. Обычно - в кости, но вот, видно, дошел и до колпачков. Правда, пока не играл, присматривался; Порубору стало любопытно - откуда у конкурента навар? Вроде и не сезон еще. Вот и стоял парень, высматривал да прислушивался - может, проговорится Конь? Бывали случаи. Глядишь, и дорожку ему перебежать можно будет - как не раз уже поступал и сам Ерофей.
- Ну, может, хоть разок попробуем, а? - не унимался Твор. Порубор шикнул на него, отвел в сторону, показал на высокого и худого носатого парня в длинном, до самых пят, балахоне.
- Знаешь, кто это? - с усмешкой спросил отрока.
- Нет.
- Войтигор, волхв-чаровник, - тихо пояснил юноша. - Ему эти колпачки - раз плюнуть. Вот и смотри, дадут ли ему сыграть?
Твор присмотрелся и увидел, как вокруг чаровника, откуда ни возьмись, появились дюжие угрюмые мужики, в том числе и тот, пахнущий навозом, смерд, что выиграл у колпачника бусину. Мужики, словно бы невзначай, прочно перекрыли волхву все подступы к колпачкам и посматривали на него, ухмыляясь.
- Чего это они, а? - с опаской спросил Твор.
- Это тоже колпачники, "стражи". Тот, что с колпачками, - "верчун", а кто выигрывает специально, чтоб таких, как ты, дурачков заманить-подзадорить, так и прозывается - "везун".
- Так что, выходит, целая шарага их тут?
- А ты думал?
- Что ж их князь не разгонит?
- Разгонял уж не раз. Да только толку мало - все равно играют. Да ведь и силком никого к себе не тащат, серебришко, словно тати, не отнимают. А что проигрывают раззявы - так это их беда, не княжья. Не играй - и не проиграешь.
- Ой, смотри, смотри, прогнали волхва-то!
- Колпачники всех чаровников знают. Они, чаровники-то, на чарках гадают, для них в колпачках тайн нет. Враз горошину найдут, выиграют или выведут нечестного "верчуна" на чистую воду.
Волхв Войтигор отошел в сторону и обиженно поглядывал на колпачников, но не уходил - видно, на что-то надеялся.
- А мы-то зачем тут стоим, смотрим? - поинтересовался вдруг Твор.
- Видишь того мужика, мосластого, с бородищей что веник? - незаметно показал рукой Порубор. - Это Ерофей Конь, давний мой враг и завистник.
- Неужто и он в колпачки играет?
- Играет, когда много серебра вдруг зазвенит в его калите. Вот я и хочу вызнать - откуда серебришко? Постоим немного, посмотрим. Во-он, как раз его очередь.
Порубор с Твором подошли к играющим ближе.
Поначалу Ерофею везло - видимо, "верчун" его специально заманивал, знал - просто так Конь играть не станет. Выиграв несколько медных монет, радостно ухмыляющийся Ерофей вытащил из-за пазухи плоское серебряное кольцо с несколькими лепестками, такие кольца модницы любили подвешивать к вискам. Вот это кольцо и поставил Ерофей на кон. И конечно же, проиграл! А потом проиграл и монеты, и бусины, и даже снятый с себя пояс, красивый, видно, только что купленный. Пытался снять и кафтанец, да колпачник поморщился - нужна больно эта сермяга! Так и пошел восвояси проигравшийся в пух и прах Конь. Шел, понурясь, пока не наткнулся на такого же грустного чаровника. Поднял голову, пробормотал просительно:
- Угостил бы медком, Войтигоре?
- Пошли, - неожиданно согласился волхв. - Медком не медком, а бражкою угощу все же.
- И то дело! - повеселел проводник. - Дай-ко обниму тебя, брате!
Так, в обнимку, и пошли они в ближайшую корчму, где и просидели до вечера.
А Твор вдруг почувствовал, как надавило на мочевой пузырь. Подергал Порубора за рукав.
- Где бы отлить?
- А вон, за березами. Суконце только не потеряй.
- Ужо не потеряю.
Быстро справив свои дела, отрок подтянул порты, подхватил положенное на землю сукно и только собрался идти, как нос к носу столкнулся с горбатой, противного вида старухой в засаленной черной накидке и с ожерельем из сушеных лягух на тонкой морщинистой шее.
- Ш-ш-ш - схватив Твора за руку, зашипела старуха. - Вижу-вижу, летит черный ворон, на тебя смотрит, клювом качает. - Бабка завыла: - У-у-у заклятье на тебе, отроче, камень черный, заговоренный, ухватить бы его - кха! кха! - да нету милости. А то, что в руках несешь, - брось, брось скорее - кал это. Кал! Нету тебе жизни, нет.
Твор попятился. Ну ее, дуру, - еще кинется. Хотя, может, и есть в ее словах доля правды.
- Ш-ш-ш… - снова зашипела старуха, взмахнула костлявой рукою…
- Шла бы ты прочь, Каргана, - неслышно подойдя сзади, сказал Порубор. - Чего это ты не на своей земле промышляешь?
- А там облава княжья, - обычным голосом, безо всяких шипений и завываний отозвалась бабка. - Этот парень с тобой, что ли?
- Со мной. - Порубор усмехнулся. - Погоди, не уходи, Каргана. Дело есть - поговорить надо.
Старуха подбоченилась.
- Ну, говори, какое у тебя дело?
- Обычное. - Юноша приказал отроку: - Посмотри-ка вокруг, Творе. Как кто появится, свистнешь. - И снова повернулся к Каргане: - Только что колпачники колечко височное запромыслили, серебряное. Мне б на него взглянуть поближе.
- Хм, - задумалась бабка. - Так сходи, выкупи.
- Понимаешь, слухи пойдут: кто выкупил, да зачем, да чье колечко…
- А чье колечко-то?
Порубор пожал плечами.
- Ладно, - согласилась бабка. - Не хочешь говорить, не надо. Только чую я, никак, Коню дорожку перебежать хочешь.
Юноша вздрогнул, а бабка весело засмеялась.
- Никак, угадала? Ладно, молчу, молчу… Сколько дашь?
- Не обижу. Добудь только. Когда я тебя обманывал?
- Так ведь и я. - Бабка усмехнулась. - Кто тебя с Харинтием - то свел? То-то! Где потом найти-то тебя, на Звериновой корчме?
- Там. - Порубор кивнул и обернулся к Твору: - Пошли, отроче.
Хельги вошел в горницу и залюбовался супругой. Хороша была княгиня - высокая, с чистою, белой, как морская пена, кожей и темно-голубыми, как воды фьорда, глазами. Сельма передала играющих дочерей служанке и обняла мужа.
- Я так скучала по тебе, ярл! Князь улыбнулся.
- Ты неплохо справилась с властью. Признаться, в полюдье я частенько подумывал, что зря отослал в Новгород Ирландца.
- Я же теперь княгиня, - улыбнулась молодая женщина, дочь простого северного крестьянина-бонда. - К тому же мне помогал Ярил. А насчет Ирландца… Наверное, я так никогда и не сумею поверить ему окончательно. Слишком уж гложет прошлое. А тебя?
- Иногда, - усаживаясь на лавку, признался Хельги. - Но нужно жить не прошлым, а настоящим и ради будущего. А Ирландец, несмотря на все его прошлые гнусности, человек стоящий и нужный. Думаю, он справится с Новгородом и поможет в Ладоге Снорри.
- Снорри. - Княгиня неожиданно улыбнулась. - Он был когда-то самым младшим из вас… Помнишь, какие ребята были: Ингви Рыжий Червь, Харальд Бочонок?
- Помню, - глухо ответил ярл. - Надеюсь, им хорошо и весело в Валгалле, в золотых чертогах Одина.
- Сколько уже Снорри? Кажется, двадцать три… - продолжила Сельма. - Он так до сих пор и не женат.
- У него есть наложницы… А жениться он всегда успеет. Главное - сделать правильный выбор.
- Как сделал ты?
Сельма подошла к мужу сзади, расстегнув тунику, ласково погладила руками шею.
- А почему у тебя совсем нет наложниц и до сих пор всего одна жена? - тихо спросила она. - Ведь ты же конунг!
- Потому что мне хватает тебя, - прошептал Хельги и обернулся. Сельма уже снимала платье.
Бросив тяжелую ткань на пол, потащила мужа к ложу. Князь невольно залюбовался ее точеным телом - белым, поджарым, стройным, с большой, налитой соком, грудью. Трех дочерей уже родила ему Сельма, а по ее фигуре и не скажешь - все как девочка, длиннонога, тонка в стане.
- Иди сюда, милый. - Сельма повалилась на ложе, потянув за собой мужа. И Хельги, ощутив жар любви, сбросил на лавку тунику…
Сельма… Хельги давно уже ощущал ее как бы частью себя, потому и не считал нужным заводить наложниц, хоть это и было положено по его княжескому статусу. Что же касается жен… Ладислава, северная красавица с золотым водопадом волос и томным васильковым взором, она ждала его в Ладоге, ждала каждый день и каждую ночь - Хельги знал это и мучился сам. Позвать Ладиславу сюда, в Киев, объявить законной женой? Сельма вряд ли будет против, знает - так и должно быть у славного конунга. Нет, Сельма не станет возражать, а вот Ладислава… Согласится ли она променять свою нынешнюю свободу на нелегкую долю Княжьей жены, к тому же не главной? О, боги, если б знать ответ. Да знает ли его и сама Ладислава? Лада… Иногда казалось - бросить бы все, поднять на ладье парус и уплыть на север, к любимой. И там через некоторое время снова ощутить тоску по семье, по дочерям, по Сельме.
Князь покачал головой, прислушался - кто-то поднимался по ступенькам крыльца. Осторожно, чтоб не разбудить Сельму, Хельги оделся и, набросив на плечи плащ, вышел в людскую.
Тут же - словно только того и ждали - заглянули в двери тиуны.