Примечани я.
Вельев день - праздник в честь велий - духов умерших отмечался на осеннее равноденствие - 23 сентября;
Ёрмунганд - Мировой змей, средний сын Локи и великанши Ангрбоды. Согласно "Младшей Эдде", Один забрал у Локи троих детей - Фенрира, Хель и Ёрмунганда, которого бросил в окружающий Мидгард океан. Змей вырос таким огромным, что опоясал всю Землю и вцепился в свой собственный хвост. За это Ёрмунганд получил прозвище "Змея Мидгарда" или "Мирового Змея".
В данном случае Ёрмунганд название драккара, на котором плавает Снорри;
Лайма - богиня судьбы и удачи древних балтов;
лойва (лит.) - небольшая лодья, способная ходить по рекам и по морю
Нидхёгг - дракон, гложущий корни мирового дерева Иггдрасиль
Ньёрд - бог моря и повелитель вод, кроме моря имеет власть над ветром и огнём, покровительствует мореплаванию, рыболовству, охоте на морских животных.
Немало мужей погружали
Ратных ужей кольчуги (ратный уж кольчуги = меч)
В крытые острым железом
Домы просторные крови (дом крови = тело воина)
Ньёрд, вечный вод владыка,
Прими же сей наш подарок
И даруй Ёрмунганду
Частицу своей удачи.
Глава 3(2). Начало сентября 1125 года. Погорынье
Тошнотворный запах паленого мяса так и бил в нос. Мишка, стараясь делать вдохи ртом, глядел на деда, с нетерпением ожидавшего доклада Стерва, и с беспокойством замечал, как нервно подергивается краешек рта Корнея и и от приступа фамильного бешенства медленно буреет лицо. Наконец, охотник прекратил разглядывать следы, почти смытые ночным дождем, и подошел к стоявшим на опушке леса ратникам:
- Было нападавших чуть поболе десятка. Вроде как пешие все. Кто такие неведомо, но на простых татей непохоже - сразу хоромину Игнатову запалили, не посмотрели, что в ней весь зажиток сгорит. Зато вот холопов всех и скотину собрали и увели…
- Значит, быстро они идти не смогут! А у нас конные все, догоним и перебьем, как цыплят, - Мишка искренне не понимал, с чего остальные хмурятся и не спешат организовывать погоню. - Поторопиться бы, и так почти день у них в запасе.
- Цыть, Михайла! - Корней в гневе чуть не отвесил старшему внуку заслуженную оплеуху. - Один ты умный такой, а все другие так… Своей головы не жалко - порожняя совсем, остальных пожалел бы.
- Да я… - Мишке хватило ума вовремя прикусить язык, все же излишне раздражать деда не следовало.
- Вспомни, как мы сами на такую наживку врага за Болотом ловили, - слава Богу, в разговор вмешался молчавший доселе Алексей, - показали, что напали малым числом да слабосильные. Те и купились, потому и сами в ловушку залезли. Как бы нам сейчас так же не опростоволоситься.
- И впрямь похоже, - поддержал старшего наставника Лука, - бросаться сломя голову в погоню не след.
- Вот-вот! Значит, сделаем так, - воевода снова взял бразды правления в свои руки, - впереди пойдет десяток Луки со Стервом. Возьмите еще десяток опричников в подмогу, да чтоб у них самострелы заранее заряжены были. Остальные позади, в перестреле примерно. Алексей, ты возьми пару ратников и тройку опричников, поглядывай, чтобы в спину нам не ударили.
А ты, Буреюшка, возьми, вон Илюху, да пару ребятишек, и здесь оставайтесь. Надо бы мужиков вытащить, да в Ратное свезти, чтоб уж упокоились по-христиански. Ну, и, может, кого из холопов не увели все-таки, тоже с собой прихватите. Понял ли? - он дождался подтверждающего кивка обозного старшины и зычно прокричал, - По коням!
Рысью, шагом, рысью, шагом, рысью, шагом.
Монотонность движения убаюкивала, притупляла внимание, тем более, что от передового отряда пока ничего тревожного не исходило. Лесная дорога, хоть и была изрядно попорчена ночным ливнем, но все же хранила полусмытые следы лошадиных и коровьих копыт. Однако неприятеля, чей путь все больше отклонялся к закату, настичь все не удавалось. Виной тому была размокшая дорога, да многочисленные ручейки и речушки, вздувшиеся от обилия дождевой влаги.
Но следы становились все свежее, и Мишка видел, как ехавших рядом ратников охватывает возбужденно-нетерпеливое предвкушение встречи с ударившим в спину врагом.
Дорога выскочила из лесной тесноты на простор. Очередная разлившаяся речушка преградила путь всадникам, за ней примерно на полверсты протянулась сырая, поросшая высокой травой луговина. Отчетливо видимые следы копыт уходили по ней еще дальше, туда где виднелась темно-зеленая стена матерого ельника. Наверное, у Луки еще была свежа в памяти предыдущая засада, потому он и придержал своих, поджидая основные силы.
- Что, Стерв, - подъехавший Корней в первую очередь хотел знать мнение охотника, - давно ли прошли они тут? А то гляди, день уже почти на исходе - сможем ли до темноты догнать?
- Я бы сказал, что здесь они скотину поили, да привал делали - вон как земля вся по берегу изрыта. А дальше - вон к тому лесу - тронулись часа три назад, не больше.
- Не нравится мне эта дорога, Корней Агеич! - Лука не приминул встрять в разговор.
- Думаешь для засады, там подальше, место подходящее?
- Один раз им в таком же месте удача была, не хочу чтоб и сейчас повторилось.
- Тогда вся надежда на твоего пса, Стерв, - воевода кивком указал на собаку, жавшуюся к ногам хозяина. - Сможет он чужого издалека учуять?
- Должен смочь. Как в лес въедем я его вперед пущу, чтобы предупредил. Но вы все же невдалеке будьте, чтобы в случае чего на выручку ударить.
- А мои все с луками да самострелами наготове будут, - добавил Лука.
- Добро. Так и порешим…
Узкая лесная дорожка позволяла двигаться только двум всадникам в ряд, поэтому комонные растянулись по луговине длинной вереницей. Не успели еще последние втянуться в лес, как послышался отчаянный лай пса. Ехавшие в середине отряда Корней с Алексеем переглянулись и воевода, призывно махнув рукой, пришпорил коня. Старший же наставник чуть приотстал, обернулся к Михайле и негромко распорядившись:
- Самострелы к бою! - помчался вдогонку.
Ратники двух оставшихся десятков устремились за ними, а Мишка, сдержав первый естественный порыв своих опричников лететь следом, скомандовал:
- Самострелы наизготовку. Рысью за мной, да глядеть в оба, чтобы по своим невзначай не вдарить! Пошел!
Однако вскоре, когда весь отряд собрался на большой прогалине, выяснилось, что никакого неприятеля поблизости не наблюдается. Пес не ошибся, он действительно издали почуял человека, но такой картины никто увидеть не ожидал!
Стоявшая чуть в стороне от дороги старая сухая береза приютила у своих корней огромный, когда-то достигавший высоты человеческого роста, муравейник. Обиталище маленьких лесных тружеников было наполовину разворошено, а в центре этого погрома угадывалась человеческая фигура, привязанная к дереву. Кто этот человек различить было совершенно невозможно - он весь с головы до ног был покрыт сплошным рыже-черным муравьиным ковром. Нескольких опричников от подобного зрелища вывернуло наизнанку, да и Мишка с трудом сдерживал позывы рвоты, подъезжая к застывшим на прогалине ратникам. Тем временем Петька Складень со Стервом остервенело полосовали ножами кожаные ремни, которые удерживали несчастного в стоячем положении. При этом ратники яростно стряхивали атакующих со всех сторон насекомых и уже почти в полный голос матерились. Наконец, ремни поддались, безжизненное тело было выдернуто из муравейника на край поляны и Алексей быстро смахнул муравьев с лица.
- Не наш! - с облегчением выдохнул он, закрывая вытаращенные в предсмертной муке глаза покойника.
- Постой, - подошедший Егор вгляделся в черты мертвеца. - Вроде я такого под Яругой видал. Михайла, иди сюда, глянь!
Спешившийся Мишка с трудом заставил себя подойти к трупу.
- Похож, - согласился он. - Вроде как из тех христиан, что мы отпустили тогда. Так, выходит, его за это приговорили?
- Бог весть! - десятнику совсем не хотелось задумываться о причинах. - Только он уж пару дней как здесь. Вон, в некоторых местах аж до костей съедено.
- Глядите, глядите, на елке доска с буквицами, - донесся мальчишеский крик с другого конца поляны. - Сейчас я ее сниму…
- Не трог… - бросившийся на голос Стерв, не добежал всего каких-то два шага. Хитроумная ловушка сработала - потянутая доска освободила спуск настороженного самострела. Спас опричника Фому только низкий рост - вместо того, чтобы вонзиться в грудь, тяжелый болт пробороздил щеку и, зацепив ухо, полетел дальше. Стерв же, бросившийся к пацану, получил намного более серьезное ранение и теперь только скрипел зубами от боли, зажимая ладонью пробитое плечо.
- Матюху сюда, - спешившийся Корней подковылял к раненому охотнику и заглянул в глаза. - Ты как, живой? Ехать сможешь?
- Не знаю, сначала бы стрелу вытащить, - прохрипел тот, не отрывая руки от раны, - да перетянуть покрепче.
Подошедший Матвей тем временем что-то торопливо разыскивал в своей лекарской сумке. На помощь ему пришел Лука:
- Давай, малой, я стрелу выдерну, а ты сразу тряпицу с травой наготове держи, чтобы кровь из раны останавить. Готов? Раз-два, терпи!