Сидоров поднял свою шашку, больше похожую на кинжал над головой, заорал во всю свою глотку, и кинулся навстречу врагу. Лошадь встала на дыбы! Сидоров увидел перед собой серое брюхо животного, поднял над собой лезвие обеими руками, упал на колени, и по траве проскользил к задним ногам лошади. Лезвие оставило на муаровой коже живота красную полосу. В момент, когда лошадь с размаху упала на передние ноги, брюхо лопнуло по этой красной полосе и на Сидорова, сжавшегося в комок у задних ног лошади, вывалился комок красно-сизых внутренностей. Сразу стало тоскливо дышать, глаза застила кровавая пелена плёнок и прочей требухи. Весь в кишках он не видел, как кавалерист, соскочив с поверженного животного, вновь взмахнул саблей над его головой:
- Пся крев!..
* * *
…Иванов нажал на клавишу.
- Эй, эй! Что он делает?! - закричал Петров.
- Не кричи, всё нормально, я связь отключил.
- Что нормально!? - Александр с ужасом смотрел, как малиновый с остервенением рубит кровавый клубок, который только что был Лёхой Сидоровым.
Иванов отключил картинку: - Что шумишь? Вон Лёха сидит, живой и здоровый.
Когда сканирование Сидорова закончилось, Николай подтолкнул к нему сзади кресло, и сейчас Алексей полусидел, полулежал, вытянувшись в струнку с застывшим выражением лица.
Иванов подошёл к нему и слегка похлопал по плечу: - Лёша, ты как?
Сидоров открыл глаза. Безумный взгляд сделал круг по комнате и остановился на Иванове.
Николай улыбнулся: - А ты орёл! Одна минута и тридцать пять секунд. Лично я продержался меньше минуты, этот гад зарубил меня с первого раза.
- Ф-фу! - Петров выдохнул, - так это игра была, эмулятор?
- Ни хрена себе симулятор, - прохрипел Сидоров и провёл рукой по макушке. Раны не было.
Николай взглянул на Александра: - Хочешь сыграть?
Петров выставил вперёд обе ладони: - Не-ет, такая мясорубка не для меня!
- Ну почему сразу мясорубка, - искренне удивился Иванов, - тебя я планирую отправить в довольно мирную ситуацию.
- Нет-нет-нет! - Петров вскочил, - сначала объясни!
- Объяснять я собирался в бане, после твоего возвращения.
- Никаких возвращений! Я не подопытный кролик!
- Ладно, братцы-кролики, пошли в баню, попарю вас, авось подобреете. Кстати, позвоните жёнам, что вы у меня, они просили.
- Ты и жене моей звонил? - Петров полез за мобильником.
- Да, сказал, чтобы она не волновалась, что вы у меня сегодня ночуете.
Петров покрутил головой, типа: - Ну и ну!
* * *
Баня стояла в углу участка отдельным домиком. Обитая снаружи блокхаусом, она симпатично смотрелась среди яблоневых деревьев. Раздевшись в комнате отдыха и завернувшись в простыни, все трое полезли в парилку на верхнюю полку. Раскаленная печь-каменка дышала жаром, от липовых стен шел божественный аромат, жизнь начала окрашиваться в радужные тона. Организм воспринял стоградусную атмосферу с обреченностью жертвы, падающей в жерло вулкана и начал охлаждать себя потоками пота. Истома захлестнула и схлынула, потом снова захлестнула и осталась, размягчая тело и душу, прогоняя суету сует.
- Ладно, пошёл я чай наливать, - Николай выскочил первым, - а вы пока грейтесь.
Чай Иванов наливал из большого самовара, настоящего, медного, кипятившего на липовых щепочках. Чай получался с необыкновенным вкусом и ароматом.
К моменту, когда две ошпаренные тушки вывалились из парилки, столик для чаепития был накрыт.
Петров вытер лицо полотенцем: - Всё, не томи, слушаем внимательно.
Сидоров согласно отхлебнул из литровой чашки с надписью золотом на синем фоне: "ТЕЩА".
Глава 2
Абрудар
- Значит, так, - начал Иванов, - вот ты, Саня, у нас с двумя высшими образованиями, вот ответь мне, ты знаешь, что такое "заикломентивация абрудара"?
Алексей пустил пузыри в тёщину чашку: - Заиб… что?
- Поручик, молчать! - Иванов погрозил ему пальцем, - не подсказывай!
Петров, взявший было со стола большую чашку, крупными буквами утверждавшую, что она собственность свекрови, поставил её опять на стол, взглянул на Иванова, вздохнул и положил в чашку ещё кусочек сахара из гостеприимно разорванного бумажного пакета-кирпича.
- Правильно, не знаешь, - одобрительно покивал Николай, - я это сам придумал. Поэтому начну с самого начала, а вы не перебивайте.
- Я клянусь не перебивать, - Алексей поднял руку в пионерском салюте, - если ты скажешь, какая сволочь меня там покоцала, - и он провёл салютующей рукой по макушке.
- А-а… это просто, - Иванов улыбнулся – не тебя "покоцал", а зарубил твою копию храбрый жолнеж польского корпуса Юзефа Понятовского.
Минутную тишину нарушил Петров: - Так, чем дальше в лес, тем толще партизаны. Какая копия, какой жолнеж, давай сначала и подробно.
- Я и говорю: не перебивайте, - Иванов подбросил в печку берёзовое полено, - началось всё, наверное, с радиоклуба в нашем городе, помните такой?
Сидоров согласно кивнул: - А как же, ДОСААФ, я там с парашютом прыгал.
Петров хмыкнул: - Это не там бигборд был с Брежневым, у которого левое плечо было больше правого, чтоб все ордена поместились?
- Ага, вспомнили! - Николай усмехнулся, - да, именно там всё и началось, в смысле моё увлечение транзисторами-резисторами. Потом много чего было, но всё же, именно там меня научили смотреть на детальки не на как единое целое, а как на оболочку, в которой спрятано самое интересное. Когда стали доступными микросхемы, первым делом хотелось посмотреть их внутри. Плюс ко всему ужасно интересно было попробовать припаять ножки микросхем не так, как требовала принципиальная схема. Звучит смешно, и сожженных деталей не вместит ни один некролог, но вот какая штука. Потенциал электронных микросхем неизвестен, оказывается, самим изобретателям, и тем более, изготовителям. Сравнить можно с биллгейтсовским виндовсом. Программу пишут сотни человек, и фиг знает, что скрывается в недрах, какие секреты и какие косяки там, и тем более, неизвестно, к чему это всё может привести. Я слышал, недокументированные возможности "окошек" превосходят все мануалы. Но это программа, в конце концов, её можно распечатать на бумажке и чёркать код простым карандашом, а компьютерное железо это вообще терра инкогнита, там неизвестно почти всё. Каждая микросхема создает своё поле, плюс даже у одинаковых микросхем разных производителей разные электромагнитные параметры. Конечно, многое получалось методом научного тыка, но это простительно, потому, что я сначала и не знал, что искать и даже не представлял, что могу найти.
Иванов подскочил и нырнул в парилку: - Догоняйте!
- Изверг! - в спину ему сказал Петров, но поднялся.
- Ага, садист! - Сидоров подхватил простыню и поспешил следом.
Николай снял с крючка маленький ковшик из красной меди на длинной ручке, зачерпнул из такой же, красной меди, лоханочки, и плеснул на раскалённые камни. К потолку с шипением рванул гейзер прозрачного пара.
Запахло мятой, лавандой, мелиссой и чем-то ещё, явно неземным.
- Да-а, - протянул Александр, - если и есть где-то рай, то это "где-то" как раз здесь и сейчас.
Иванов вытащил веник из запарника и, похлопывая им по руке, спросил: - Кто там обзывался "садистом"? Щаз буду соответствовать!
Через двадцать минут, красные, исхлёстанные, распаренные друзья, устроившись за самоваром, приготовились слушать дальше.
- Так вот, я в принципе, сконструировал первые модули для просмотра телеметрии со спутников, и в принципе, получил, что хотел. И картинку устойчивую, и всё такое. Но вот однажды сервер был отключён от всего, проводил фоновые операции, и вдруг появилась картинка. Облака. Пока я соображал, пролетел самолёт, со звуком, рёвом, совсем рядом. Сказать, что я обалдел, вообще ничего не сказать. Самолёт немецкий, с крестами. Потом ещё пара, такие же. Начал я трекбол катать – камера смещается. Уже интересно. Повернул и повёл камеру за самолётами.
- И что? - не утерпел Сидоров.
- Они мост начали бомбить, - Иванов открыл дверцу печки и начал ворошить угли, освобождая место для полена.
- Так у тебя игра включилась или фильмец, - Петров смотрел на раскалённые угли и улыбался.
- Да нет, там дело пострашнее получилось, - Иванов подкинул дров, закрыл топочную дверцу и вытер руки полотенцем, - самолёты улетели, а я, можно сказать, "полетел" посмотреть, что они набомбили. Страшное дело. Беженцы на дороге, и на мосту, сам мост, все вокруг – кровавое месиво – жуть. Крики, вопли, кишки на ветвях деревьев – Федя Крюгер отдыхает.
Иванов замолчал.
- И что дальше? - не вытерпел Петров.
- А дальше двое суток не спал, параметры записывал и по новой подключался, а как дошло, что и как, отрубился, и сутки спал.
- Да нет, с беженцами разбомбленными что?
- Не смотрел больше, зрелище бр-р…
- И что до тебя дошло, что это было?
- Сорок первый год, пятое июля, переправа через речку Птичь. Это в Белоруссии. В основном офицерские семьи из Пинска.
Теперь все молчали долго. То ли переваривали услышанное, то ли поминали погибших своеобразной минутой молчания.
Иванов снова подкинул полено в огонь. Затем принёс из предбанника сразу же запотевшую бутылку, достал из тумбочки три стопочки и разлил. Выпили сразу, и не чокаясь. Пока хозяин строгал сыр и колбасу, Петров закусил печеньем, выставленным к чаю.
Сидоров прожевал кусочек сыра и поднял глаза на Иванова: - А этот жолнеж Понятовского, это когда?
- Пока пехота Понятовского билась с гренадёрами Тучкова, уланские полки гоняли по утицкому лесу московских ополченцев. Или ополченцы гоняли улан – тут как посмотреть.