А что же сам сэр Ланселот? Долго он путешествовал по диким, необжитым краям и наконец приехал в поместье, принадлежащее пожилой леди. Дама очень обрадовалась гостю, накормила его жареной бараниной, кровяной колбасой и жирным пирогом со свининой, после чего завела долгий разговор. Она пустилась в воспоминания о временах короля Утера, когда сама была молодой и прекрасной девушкой. Старушка выставила на стол вино для сэра Ланселота и засыпала его вопросами: как все устроено при дворе короля Артура, чем развлекаются нынешние дамы и что они носят, как выглядит королева Гвиневера и что она говорит? В результате беседа затянулась чуть ли не до утра. Она бы длилась и дольше, да сэр Ланселот запросил пощады у словоохотливой хозяйки. Та, спохватившись, проводила гостя в удобные покои, расположенные прямо на крепостной стене над воротами. Рыцарь с наслаждением скинул с себя доспехи и нырнул в мягкую постель, застеленную белыми овечьими шкурами. Он едва-едва успел заснуть, когда раздался отчаянный стук в ворота. Сэр Ланселот выскочил из постели и бросился к окошку. Он увидел, что трое вооруженных людей атакуют одного рыцаря. Бедняга кое-как отбивался от нападавших и при этом ломился в ворота, громко взывая о помощи. Быстро натянув на себя доспехи, Ланселот выпрыгнул прямо в окно и, как вихрь, ворвался в завязавшуюся схватку. Он налево и направо разил мечом, и скоро трое рыцарей были вынуждены запросить пощады.
- Судя по всему, вы бесчестные люди, - заявил им сэр Ланселот. - Рыцарский кодекс запрещает нападать втроем на одного. А посему вот вам мое решение: вы будете просить пощады не у меня, а у этого одинокого рыцаря. И во дворец, к королеве Гвиневере отправитесь не от моего имени, а от его.
- Так вы сэр Ланселот! - закричал пострадавший рыцарь.
Поднял он забрало, и Ланселот увидел, что это никто иной, как Кэй-сенешаль собственной персоной. Обнялись оба рыцаря на радостях и расцеловались.
Но тут подал голос один из поверженных противников.
- Сэр, - сказал он, обращаясь к Ланселоту, - мы не станем просить пощады у сэра Кэя. Это не по правилам - ведь мы почти одержали над ним победу. Да и зазорно нам: одно дело сдаться на милость великому Ланселоту, и совсем другое - признать, что потерпели поражение от сэра Кэя. Весь двор будет над нами смеяться!
Но Ланселот был непреклонен.
- Выбирайте, - заявил он, доставая меч из ножен, - либо сдаетесь сэру Кэю, либо читайте предсмертные молитвы.
- Ну, коли вы так, сэр…
- Именно так! - подтвердил Ланселот. - А на ближайшую Троицу вы явитесь к королеве Гвиневере и объявите, что вас прислал сэр Кэй.
Разобравшись с пленными рыцарями, Ланселот стал громко стучать в ворота рукоятью меча. Старая дама сильно удивилась, увидев на пороге своего давешнего гостя.
- Как вы сюда попали? - спросила она. - Я думала, вы отправились спать.
- Я и отправился, - отвечал Ланселот. - Да вот, пришлось спешно выпрыгивать в окно, чтобы помочь старому другу. Если не возражаете, он пойдет со мной.
Поднявшись наверх, сэр Кэй сердечно поблагодарил Ланселота и посетовал:
- С тех пор, как я выехал вслед за вами, мне то и дело приходится сражаться.
- Странное дело, - удивился Ланселот. - А вот я еду уж много дней и ни разу не встретил ни одного достойного противника.
- Думаю, разгадка проста, сэр, - сказал Кэй-сенешаль. - Просто те самые люди, которые сломя голову бросаются мне наперерез, столь же резво улепетывают от вас. Герб великого рыцаря Ланселота внушает им уважение и страх.
- Хм, об этом я не подумал.
- Дорогой сэр, - сказал меж тем сэр Кэй, - я хотел бы обсудить с вами один вопрос. Только обещайте не сердиться!
- Как я могу сердиться на старого друга! Говорите же скорее, что вас волнует.
- И еще как волнует, сэр! Видите ли, с тех пор, как вы покинули Камелот, к нам постоянно едут рыцари просить милости у королевы Гвиневеры. В скором времени туда прибудут все пленники, которых вы освободили в замке Тарквина.
- Да, таков мой обычай - я отсылаю всех к королеве, - признал сэр Ланселот. - Ей доставляет удовольствие, когда благородные рыцари обращаются к ней за милостью. А что вас-то не устраивает?
- Как бы вам объяснить, сэр… Ведь все эти рыцари не только благородные, но и голодные. Они, подобно саранче, налетают на замок и подчистую опустошают королевские кладовые. Уж не знаю, почему, но побежденный рыцарь всегда голоднее, нежели победитель.
- Но я знаю, что королю нравится проявлять гостеприимство.
- Так-то оно так, сэр. Король действительно любит блеснуть щедростью - на то он и король. Но я-то сенешаль! Человек, в обязанности которого входит создавать основу королевской щедрости и скрупулезно подсчитывать все расходы.
- Вот уж не думаю, чтобы король изводил вас мелочной опекой. Неужели он проверяет, сколько съедено и выпито?
- В том-то и дело, что нет, сэр. Пока закрома не опустеют, он не обращает внимания на подобные вещи. Зато потом, когда припасов не остается, он начинает мне выговаривать: "Кэй, куда все подевалось? Мы ведь только на прошлой неделе зарезали десять быков и получили шесть подвод сельди. Вы уверены, что ничего не пропало? Может повара приворовывают?" Я начинаю объяснять ему, сколько съедают благородные рыцари, а он не слушает. "Да-да, - говорит, - надо как-нибудь на днях заглянуть в твои записи". Вот и получается, сэр, что если вы и дальше будете странствовать и отправлять к нам своих благородных пленников, то они обдерут нас, как липку. Ведь они не уезжают после того, как падут к ногам королевы. Куда там! Оседают в Камелоте и живут по несколько недель.
- Бедный мой Кэй! - рассмеялся сэр Ланселот. - Сколько хлопот я тебе доставляю. Ну, ничего, впредь я стану поступать иначе: прежде чем вступать в поединок с рыцарем, буду интересоваться его достатком.
- Вы смеетесь надо мной, сэр! - обиделся Кэй-сенешаль. - Ну да, конечно, в последнее время это стало хорошим тоном - смеяться над Кэем. А дело, между тем, очень серьезное. Подумайте сами, каждый из ваших посланников съедает по пол-овцы за один присест, а уж про эль я и не говорю - они его пьют, как воду. Только прошу вас, не рассказывайте королю о нашем разговоре. Он наверняка рассердится. Артур ведь какой - ни денег, ни припасов не считает, пока они не кончатся. А потом во всем винит меня. Там, где король щедр, сэру Кэю полагается быть скупым.
- Простите, мой друг, я даже не задумывался о подобном, - признался Ланселот. - Но я по-прежнему не понимаю: от меня-то вы чего ждете?
Но Кэй, начав жаловаться, уже не мог остановиться.
- И если б речь шла только о рыцарях! - повысил он голос. - Но ведь у каждого из них есть еще и вассалы, и слуги, и всякие там карлики… И все они страшно прожорливы. А чего только стоят девицы! С виду они очаровательные создания - все ими прельщаются, восхищаются. А для меня это просто полчище голодных гарпий!
- Ну, вот что, дружище, - прервал его сэр Ланселот, - пойдемте-ка лучше спать. Обещаю в будущем сражаться лишь с состоятельными холостяками.
- Ну вот, вы опять шутите! - воскликнул Кэй. - А все потому, что даже не представляете, как трудно сводить концы с концами. Вы, наверное, думаете, что жареная баранина растет на дереве - подходи и срывай. Никому и в голову не придет разделить со мною заботы. А я вам говорю: перед каждым великим праздником - да хоть на Троицын день, - когда в Камелот съезжаются гости, я тружусь, как проклятый. Ни минуты спокойной не имею! И хоть бы кто-нибудь спасибо сказал. Нет, всегда одни нарекания. А уж если что-нибудь пойдет не так, тут только держись! Тогда-то Кэю все припомнят! Право, порой я мечтаю стать последним поваренком на кухне.
- Что толку в несбыточных мечтах, мой друг. Вы тот, кто вы есть. Мой милый, добрый, ответственный сэр Кэй - самый лучший сенешаль на свете. Мы все должны быть благодарны вам, ибо наши сытость и довольство обеспечиваются вашими трудами. Посудите сами - вот я уехал из Камелота, а никто и не заметил. Мир прекрасно проживет без сэра Ланселота, но исчезни хоть на день сэр Кэй-сенешаль, и сразу же воцарится хаос.
- Вы говорите так, чтобы меня утешить. Хотя, если разобраться, то в ваших словах, сэр, есть доля истины.
Ланселот вдруг сделался тихим и задумчивым, в глазах у него скрывался немой вопрос.
- Что вас гнетет, сэр? - спросил его друг. - Почему вы печальны?
- Это не печаль, - отвечал рыцарь, - хотя… может быть, вы и правы. Меня мучает один вопрос, но я боюсь спрашивать. Не хотелось бы вас обидеть.
- Я достаточно давно знаю вас, чтобы заподозрить в желании обидеть. Что за вопрос?
- Вы ведь молочный брат короля…
- Ну да, - улыбнулся Кэй. - Мы выросли вместе - лежали рядом в колыбели, сосали одну грудь. Позже вместе играли, ходили на охоту, обучались воинскому искусству. Пока я не узнал, что Артур - сын короля Утера, я был уверен, что мы родные братья.
- Да, я знаю. И в первые годы его правления, когда беды осаждали Англию со всех сторон, вы всегда были рядом с королем. Имя ваше вселяло ужас в сердца врагов. Я помню, когда пять северных королей объявили войну Артуру, вы, как лев, сражались на поле боя. Ведь вы собственными руками убили двоих из мятежных лордов, и король во всеуслышание объявил, что имя ваше будет жить в веках.
- Истинную правду вы говорите, сэр, - подтвердил Кэй, и глаза его засияли от удовольствия.
- Так что же случилось потом, Кэй? Почему вы стали предметом насмешек окружающих? Отчего угас огонь в вашем сердце, и вы превратились в укрощенного льва? Вы сами это понимаете? Можете мне ответить?
Глаза Кэя по-прежнему сверкали, но уже не от радости, а от сдерживаемых слез.
- Полагаю, могу, - ответил он. - Вот только боюсь, что вы не поймете.