- О, да, примите мою благодарность! И не только мою, но и всех дам нашей округи. Мы теперь повсюду будем рассказывать, что вы - самый благородный и учтивый рыцарь во всем мире. По правде сказать, мы усматриваем в вас лишь один печальный и загадочный изъян. И он нас очень огорчает!
- О чем вы, мадемуазель? - удивился Ланселот.
- Да о том, что у вас нет возлюбленной, сэр. И, насколько мне известно, никогда не было. Подобное положение вещей видится нам весьма прискорбным и несправедливым.
- Но я люблю королеву!
- Да, об этом много говорят. А также о том, что любовь эта безответная - королева, мол, проявляет не больше чувств, чем ледяная статуя. А еще поговаривают, будто она вас заколдовала - наложила холодное заклятие, чтоб вы никогда не полюбили ни одну даму, не осчастливили ни одну девицу. По этой причине все женщины сетуют на королеву: мол, держит под замком то, чем сама не желает воспользоваться.
Сэр Ланселот улыбнулся снисходительной, мудрой улыбкой.
- Это уж как водится: женщины любят возводить напраслину друг на друга, - сказал он. - Я не могу накинуть платок на всякий роток. Слухи всегда существовали и всегда будут существовать. Но вам-то, мадемуазель, я могу сказать, а вы уж, если захотите, передайте своим подругам. Дело в том, что я военный. У всего на этом свете есть свое предназначение. Возьмем, скажем, копье. Оно предназначено для войны и ни для чего более. Вот так же следует рассматривать и меня - я прежде всего воин, и семейным человеком меня представить трудно. Ведь что такое семья? Это жена, дети, о которых надо заботиться. А у меня и без того дел хватает. Моя профессия предполагает частые и длительные отлучки, по сути, я отсутствую большую часть года. Если бы я даже и обзавелся семьей, то моя бедная жена постоянно жила бы на правах соломенной вдовы, а дети росли бы без отца. И при этом мы все бы страдали от вынужденной разлуки. Что же хорошего в такой семье? Женатому рыцарю приходится постоянно разрываться: когда он на войне, то грезит о доме; а находясь дома, в собственной постели, думает о войне. В результате и там, и здесь он едва ли потянет на половину человека. Грош цена такому рыцарю и такому семьянину. Разве я настолько безумен, чтобы пойти по этому пути?
- Однако ведь не обязательно заводить семью, - возразила девица. - Можно любить и по-другому, и при дворе вы, конечно же, видели немало примеров…
- Да, мадемуазель, видел и скажу со всей определенностью: такая любовь меня не прельщает. Измены, интриги, ревность - все это ранит и лишает человека радости жизни. Стоит ли платить месяцами мучений за краткие мгновения удовольствия? Ведь подозрения и сомнения разрушают нашу душу, разъедают ее изнутри, как ржа. И потом, мадемуазель, я религиозный человек. По крайней мере, признаю понятие греха (а распутство и прелюбодеяние, несомненно, относятся к грехам) и стараюсь соблюдать десять заповедей. Рыцарю иначе нельзя, ибо в противном случае Господь покарает его слабостью и отсутствием воинской удачи. И коли уж всех этих доводов вам недостаточно, то подумайте вот о чем: где вы видели по-настоящему счастливого любовника? Так зачем мне становиться творцом собственного несчастья? Это было бы и глупо, и жестоко.
- Вы рассуждаете, как разумный человек. Но ведь известно, что разум не всегда одерживает победу над чувствами. Многие сильные и страстные мужчины оказываются в плену у любви и ничего не могут с этим поделать.
- Мне жаль этих бедняг, - сказал Ланселот. - Ибо их сила превращается в слабость, а сама их мужественность обращается против них. Они становятся беспомощными, как дети. Неужели вы могли подумать, мадемуазель, что я изберу себе такую судьбу?
- Ну, сейчас-то я думаю, что вы попросту не любите женщин. Что-то вам мешает…
- Ну вот, я так и знал, что вы меня неправильно поймете. Выходит, я напрасно тратил время, пытаясь объяснить. Теперь с вашей легкой руки пойдут ложные слухи: люди будут шептаться, что рыцарь Ланселот… не мужчина. И все потому, что я оказался выше традиционной мужской слабости!
- А еще я думаю, - с досадой продолжала девица, - что заклятие, которое наложила на вас королева, очень сильное. Мне и раньше такое говорили, а теперь я сама убедилась.
Ее глаза, которые прежде сияли обещанием любви и счастья, погасли. На лице появилась обиженная гримаска, как у маленькой девочки, которую только что лишили любимой игрушки.
- Прощайте, мадемуазель, - сказал Ланселот. - И на свободе подумайте вот над чем: коли я так не люблю женщин, как вы говорите, то зачем бы я взял на себя обязательство всю жизнь служить им?
- Полагаю, здесь тоже замешана магия.
Спорить с нею было бесполезно, и рыцарь, покачав головой, поехал восвояси. По дороге он увидал сбежавшую кобылу девицы. Поймав ее, он сначала хотел было привязать животное к придорожному дереву. Но затем передумал и вернулся вместе с лошадью к своей недавней собеседнице.
- Спасибо, - холодно поблагодарила девица, даже не взглянув на сэра Ланселота.
- Могу ли я еще чем-нибудь услужить вам, - спросил тот.
- Навряд ли, сэр, - ответила она, упрямо не поднимая глаз от земли.
- Ну… В таком случае прощайте, мадемуазель!
Ланселот развернул коня и сразу же пустил его рысью. Девица долго смотрела ему вслед, и на лице ее была написана досада.
Рыцарь долго ехал темными и сырыми лесами, где в дуплах деревьев и неглубоких пещерах прятались беглые преступники. Но жизнь научила этих людей с недоверием относиться к незнакомцам. Едва завидев приближавшегося всадника, они, как тени, растворялись в лесной чаще. Затем Ланселоту пришлось пересечь болотистую местность, где шелестел высокий, в рост коня, тростник. В конце концов он выехал к широкой реке, чьи берега изобиловали смертельно опасными ловушками в виде зыбучих песков. Здесь обосновались многочисленные колонии диких уток и лебедей, которые при появлении человека с шумом взмывали в воздух, оглашая окрестности громоподобным хлопаньем крыльев. Вдалеке на водных просторах виднелись круглые тростниковые хижины с коническими крышами. Каждая такая хижина стояла на отдельном островке, а средством передвижения служили маленькие лодки-долбленки. Жили там низкорослые темноволосые люди, которые крайне враждебно отреагировали на все попытки Ланселота заговорить с ними. Они попросту обстреляли его издали из своих примитивных пращей. Их твердые глиняные пульки оставили заметные следы на щите рыцаря и повредили заднюю ногу коня. Это был дикий и недружелюбный край, где, как в старину, хозяйничали фейри. По ночам здесь можно было видеть блуждающие огоньки и призрачные миражи. Однако местные жители, видимо, привыкли к ним, и пуще злых фейри и гномов боялись незнакомых представителей человеческого рода. Именно этот страх и толкал их на неоправданную жестокость к чужакам. В воздухе прямо-таки веяло подозрительностью и враждебностью, а посему сэр Ланселот счел за благо покинуть негостеприимные земли и углубиться в предгорья холмов. Здесь он набрел на полуразрушенный замок, принадлежавший двум великанам. Злых великанов рыцарь убил, а их пленников освободил и, как обычно, отправил в Камелот к королеве Гвиневере. Затем потянулись долгие дни пустоты и скуки. Сэр Ланселот искал приключений, но слава непобедимого рыцаря бежала впереди него, и все местные злодеи - вероотступники, предатели и бесчестные рыцари, которые грабили народ на больших дорогах и речных бродах - предпочитали заблаговременно убраться с его пути. Никто не желал сражаться с великим Ланселотом, так что само величие стало для него проклятием. Оно сделало его одиноким и породило массу неудобств в пути: в частности, рыцарь нигде не мог найти достойного пристанища. Ему приходилось ночевать в покинутых, опустевших домах, а питаться ягодами, мякиной да объедками, которые удавалось найти по дороге.
А теперь вернемся к юному сэру Гахерису, который по наущению Ланселота поехал в замок убитого сэра Тарквина. Прибыв на место, он обнаружил простолюдина из местных, который исполнял в замке роль привратника. Бросив мужчину на землю, сэр Гахерис отнял у него ключи от всех покоев и служб. И поспешил он к темнице и отпер двери, а там оказалось множество пленников. Выпустил их на волю сэр Гахерис, и многие рыцари плакали от радости, ибо не чаяли уж увидеть белый свет.
Среди освобожденных узников Гахерис обнаружил много своих друзей, а также просто знакомых рыцарей Круглого Стола. Он поведал им, как сэр Ланселот убил Тарквина, и передал его пожелание, чтобы на праздник Святой Троицы явились они ко двору короля Артура. Рыцари отыскали своих лошадей и оружие, затем сытно пообедали жареной олениной с хозяйской кухни и собрались в путь - некоторые из них давно уже не бывали в родных краях. Что же касается сэра Лионеля, сэра Эктора Окраинного и сэра Кэя-сенешаля, то решили они ехать вслед за своим спасителем - сэром Ланселотом, дабы принять участие в его странствиях.