Сержио показывает нам свою квартиру. Потолки здесь довольно низкие, но поскольку жилые блоки узки, все квартиры выходят на обе стороны дома и хорошо проветриваются. Впрочем, главной "изюминкой" проекта Артигаса является отсутствие капитальных стен внутри квартир – там есть лишь гипсовые перегородки, позволяющие жильцам перепланировать пространство по собственному усмотрению. Сержио стучит костяшками пальцев по новой пустотелой стене. Он увеличил кухню, поскольку именно там все собираются, когда приходят гости. Сержио принимается энергично объяснять детали своего замысла, ничуть не смущаясь присутствием трех незнакомцев в своем доме: напротив, он с гордостью говорит о размерах комнат – там, дескать, можно просто заблудиться. Трудно представить себе, чтобы в богатом квартале жители с такой же готовностью удовлетворяли наше любопытство. Более того, я не могу вообразить, чтобы группа бразильских архитекторов и антропологов, напросившись в муниципальную квартиру в Лондоне, встретила столь же радушный прием. Бразильцам, похоже, льстит сам наш интерес к их жизни.
Не знаю, поддерживаются ли стандарты этого дома во всем комплексе Зезинью, но качество жизни и гордость за свой микрорайон, что мы наблюдаем здесь, несомненно говорят в пользу проекта Артигаса и идеи централизованного жилищного строительства в целом. Из всех мест, что мне довелось сегодня повидать, я бы предпочел жить именно здесь. Хотя, конечно, дома, построенные по программе mutirão, намного больше квартир в Зезинью, и кроме того, они созданы руками самих жильцов, что приносит дополнительное удовлетворение – но вспомним, что даже после стольких усилий у них нет гарантий, которые дает официальное право собственности.
Так или иначе, тоталитарный подход к централизованному строительству "социального" жилья устарел не только с политической, но и с урбанистической точки зрения. Более того, само обеспечение жильем даже перестало быть важной проблемой. Внимание в ходе градостроительного дискурса сместилось, если хотите, от отдельного объекта к "сети". Фавелы больше не считаются "позором", который следует вырезать из тела города как раковую опухоль и заменить аккуратными рядами многоэтажек на пилонах. Они уже воспринимаются как данность, и вопрос заключается в том, как включить их в структуру города. Новыми средствами расширения возможностей горожан стали инфраструктура и взаимосвязанность.
Грандиозные проекты вроде Зезинью, возможно, стали достоянием истории, но у них и сегодня есть сторонники. Один из них – сам Мендес да Роша. Поскольку он социалист (покойный Артигас, следует заметить, был коммунистом), урбанистический идеал коллективной жизни должен быть ему близок, но этот архитектор заходит еще дальше. Он по-прежнему придерживается догм модернизма, как в плане эстетики, так и в плане индустриальных методов строительства – собственно, его проект Олимпийской деревни для Игр-2016 в Рио выполнен в том же ключе, что и Зезинью. Более того, да Роша считает неоправданным строительство индивидуальных домов как таковых. Здесь, однако, не обошлось без лицемерия – архитектор построил себе прекрасную виллу; правда, он в ней больше не живет. Как-то Роберту спросил его об этом, и восьмидесятилетний да Роша ответил: "Это была величайшая ошибка в моей профессиональной биографии".
4. Цитадель: Вила Мария Зелиа
Следующий пункт на нашем "орбитальном" маршруте унесет нас еще глубже в историю – мы познакомимся с "предтечей" Зезинью-Магальяниса. Строительство Вилы Мария Зелиа, начатое в 1914 году, предшествовало первым попыткам создания "социального" жилья в Бразилии, а точнее – было одной из этих первых попыток. Они предпринимались не государством, а промышленниками, стремившимися обеспечить жильем своих рабочих. Вила Мария Зелиа во всех отношениях была самым идеалистическим из этих проектов – "образцовым" поселком, на строительство которого денег не жалели. Она находится примерно в 13 километрах к западу от нас: мы срежем путь через северо-восточную окраину города по шоссе Президента Дутры.
Где-то на полдороги мы решаем нанести визит в Вила Нова Пантаналь – фавелу, в свое время необычайно страдавшую от затоплений. Власти истратили 60 миллионов реалов (30 миллионов долларов) на осушение земель и создание альтернативной инфраструктуры и весьма гордятся достигнутым. Мы убеждаемся в этом, остановившись на въезде у двух билбордов, оповещающих, что эти работы выполнены правительством штата Сан-Паулу, и для верности украшенных гербом штата. Думаю, необходимость в этом объявлении возникла потому, что дренажная система – не слишком заметное и не слишком фотогеничное сооружение. Чтобы компенсировать этот недостаток, в фавеле также провели косметический ремонт. Фасады домов выкрасили в зелено-розовые тона, так что теперь они напоминают разноцветные леденцы. Краску – в рамках социальной ответственности бизнеса – бесплатно предоставила фирма, производящая красители. Но даже если абстрагироваться от расцветки, волнообразные узоры на стенах до боли напоминают детскую игровую комнату. Во всем этом есть некий неприятный налет патернализма.
Куда больше внимания привлекла подобная акция в Рио – два голландских художника прилетели туда, чтобы украсить фавелу Санта-Марта настенными панно. Я верю в социальную действенность эстетических жестов, но меня беспокоит, когда объектом "разрисовывания" становятся целые общины. Фавела не холст, и ее проблемы – не эстетического порядка, сколько бы вы ни возражали, что свежая краска на домах вызывает чувство гордости у жителей, хотя это несомненно так, и особенно, что "веселенькие" фасады повышают акции фавелы в глазах "официального" города. Что ж, в Вила Нова Пантаналь покраска по крайней мере сопровождалась осушением болотистой местности. Тем не менее мне не один раз приходилось слышать от бразильцев фразу "pra Ingles ver" – "это показуха для англичан".
Рядом с фавелой государственная строительная компания CDHU возвела "социальные" дома для жителей, переселенных с территории, особенно часто подвергавшейся затоплению. Они построены в конце 1990-х, но имеют поблекший вид, будто простояли здесь полвека. Такие здания – опять позаимствуем формулировку у Леви-Стросса – "вечно молоды, но всегда нездоровы". Они напоминают кадр из фильма Пазолини – эту унылую безлюдность итальянского неореализма. Перед домами двое детей пытаются высвободить красного воздушного змея, запутавшегося в цепной изгороди. Настоящая жанровая сцена, суровая и живописная. Пока мы с Тельмой фотографируем, Роберту сидит в машине, не выключая двигатель. Впервые за сегодняшний день он слегка нервничает: он чувствует, что за нами наблюдают, и хочет поскорее уехать отсюда. Доверившись его интуиции, мы отправляемся в путь.
Кварталы муниципального жилья в районе Вила Нова Пантаналь
Наша следующая остановка – Вила Мария Зелиа – находится на юго-западе, но мы движемся на северо-запад. Мы делаем небольшой крюк, чтобы пообедать в ресторане "Мокото", специализирующемся на кухне северо-восточного региона Баиа. Наполненные впечатлениями за шесть часов путешествия, мы с удовольствием расслабляемся за тарелкой дымящейся фавады – густой похлебки из бобов фава. Я слышал, что от этих бобов происходит и слово "фавела". Его этимология вызывает споры, но, согласно одной из версий, солдатский лагерь в Минас-Жерисе во время восстания Канудус в XIX веке назывался "фавела". Считается, что такое название лагерю было дано из-за того, что рядом находилось поле, засеянное фавой, а не в честь самих бобов, но кто знает…
Место, где мы обедаем, находится на северном рубеже города – довольно странное расположение для такого хорошего ресторана. С другой стороны, отсюда до Праса да Се всего 9 километров. Сан-Паулу не слишком разросся на север – здесь городские кварталы вскоре уступают место густому лесу, а затем горам. Его щупальца тянутся на юг к водохранилищам и на восток – к побережью. С вершины холма, где мы находимся, центр кажется близким и виден четко. Он напоминает Манхэттен, если смотреть с другого берега Гудзона, – только больше по площади и плотнее застроен. Возможно, такая ассоциация навеяна недавним обедом, но эта внушительная стена "высоток" напоминает шоколадки, выложенные рядком в киоске с их какофонией разноцветных упаковок. Только цвета здесь не такие кричащие: преобладают пастельные тона, цвета мороженого – фисташкового и мангового. На производстве этих "фруктовых" красок кто-то очень неплохо наживается!
Вернувшись на шоссе Президента Дутры, мы вскоре обнаруживаем, что снова заблудились. Мы нашли место под названием "Вида Мария", но Вила Мария Зелиа нет как нет. Останавливаемся, чтобы спросить кого-то из старожилов, и нам везет. Один из стариков показывает нам правильное направление своим узловатым пальцем – выясняется, что там жил его двоюродный брат. Мы срезаем угол через парковку Carrefour, французского сетевого гипермаркета, конкурирующего с Walmart в борьбе за кусок латиноамериканского пирога, и через несколько минут, за шинным заводом, находим то, что искали. В воздухе явственно пахнет резиной – как резко это контрастирует с тем, что мы видим! Вила Мария Зелиа – словно буколическая картинка из прошлого Старого Света. Она напоминает декорации к фильму – макет старой деревни в натуральную величину. Церковь с восьмигранным шпилем словно доставлена вертолетом из какой-нибудь баварской деревушки. Вдоль прямых улиц выстроились прекрасные домики, каждый из которых выполнен в собственном стиле. Этот поселок можно было бы считать зримым манифестом "нового урбанизма", если бы он не был таким явным порождением урбанизма "старого".