Между тем волею судьбы изможденный Сандживака, которому суждено было остаться в живых, подкрепив свое тело каплями воды от водопада, потихоньку спустился на берег Ямуны. И там, поедая кончики побегов молодой травы, подобные смарагдам, он стал через несколько дней жирным, как бык Хары, высоким и сильным. Каждый день он разрывал муравьиные кучи остриями своих рогов и стал похожим на слона.
И как-то раз лев по имени Пингалака, окруженный всеми зверями, спустился на берег Ямуны напиться воды и услышал могучий рев Сандживаки. Слыша его, он сильно встревожился сердцем и, скрыв свое состояние, поместился под образующей окружность смоковницей в положении, которое называется "четыре круга".
Вот как называются круги в положении "четыре круга": лев, свита льва, трусы и неосторожные. Во всех городах, столицах, селениях, деревнях, торговых местах, поселках, пограничных землях, участках, пожалованных брахманам, монастырских участках и колониях лишь кто-нибудь один занимает положение льва. Некоторые находятся в свите льва, в том числе соглядатаи. Трусы - в середине толпы. Неосторожные живут на окраинах леса и делятся на три группы: высшие, средние и низшие.
Что же касается Пингалаки, то он, окруженный советниками и друзьями, без страха и забот, высоко неся голову, наслаждался царской властью в лесу. Он воздерживался от чрезмерного употребления зонтов, опахал, вееров, колесниц и не злоупотреблял наслаждениями. Он возвышался безыскусственным и разумным поведением и необычайной отвагой. Он в избытке был наделен гордостью и безупречным достоинством и не терпел высокомерия. Царская власть не знала цепей, и ей охотно подчинялись. Не слышно было жалобных речей простых подданных. Нетерпимость, гнев, беспокойные желания и высокомерие исчезли, и великодушие стало всеобщей целькью. Ладони были сложены вместе. Не было ни печали, ни страха, и лесть не была в ходу. Процветали решительность, отвага, чувство своего достоинства и настойчивость. Подданный был предан одной цели, не зависел от других и, вместе с тем, заботился не об одном себе. Плодом мужественных поступков была радость от помощи ближнему. Отчаяние, бедность и унижение исчезли. Пришедшие в упадок крепости заботливо восстанавливались, а обилие богатств не ставилось ни во что. Не было противоречий и зависимости. Достижение чрезмерной власти считалось опасным. Никто не думал о шести способах ведения войны и не украшался оружием. Пищи было необычайное изобилие. Ничего не делалось за спиной, и не из-за чего было беспокоиться. Крики негодных женщин, следовавших по пятам, оставлялись без внимания. Некого было упрекать. Метательные орудия не употреблялись, и никого не обучали пользоваться ими. Желания не встречали преград, и подданные были удовлетворены, получая, независимо от своего положения, пищу и жилье. Сказано ведь:
Живя в лесу, не знает лев
Ни блеска, ни науки поведенья. |
Бесстрашный господин зверей
По праву величается царем. (5) ār
И также:
Обряды незачем свершать, чтоб льва на царство посадить. |
Своим могуществом он сам владыкой стал среди зверей. (6)Привыкнув пожирать слонов, что истекают мускусом, |
Когда желанной пищи нет, не станет лев щипать траву. (7)
Было у него два шакала, которых звали Каратака и Даманака, дети советников, отстраненные им от службы. Они начали советоваться друг с другом, и Даманака сказал: "Дорогой Каратака, ведь наш господин Пингалака отправился отсюда за водой. Почему же он остановился здесь в подавленном состоянии?" Тот ответил: "Дорогой, какое нам до этого дело? Сказано ведь:
Кто лезет не в свои дела, тот терпит наказание. |
Так обезьяна, вырвав клин, погибла по своей вине". (8)
Даманака спросил. "Как это?" Тот рассказал:
Рассказ первый
"Есть в одной стране город. Недалеко от него в роще некий купец строил храм. Ежедневно в полуденное время зодчий и все рабочие отправлялись в город за едой. И как-то раз стая обезьян приблизилась к этому наполовину выстроенному храму. А один работник оставил там большое полурасколотое бревно из дерева анджаны, вставив в него клин из кхадиры. Обезьяны начали весело играть, где им хотелось: на верхушках деревьев, на возвышающихся частях постройки и на кучах поленьев. И тут одна из них, близкая к гибели, безрассудно уселась на бревно. "Кто вставил этот клин в неподходящее место?" - подумала она и, схватив обеими лапами, начала его вытаскивать. Между тем яйца ее попали в щель полу расколотого бревна, и ты поймешь без лишних слов, что произошло, когда она вытащила клин.
* * *
Поэтому я и говорю, что разумные должны остерегаться неподходящих дел". Затем он сказал: "Мы ведь поддерживаем жизнь лишь тем, что поедаем остатки пищи". Даманака ответил: "Неужели ты служишь повелителю из-за одной только пищи, не стремясь к отличию? Хорошо ведь говорится:
Чтоб помочь в беде всем друзьям своим,
Чтоб нести бедствия всем врагам своим, |
Повелителю служат мудрые.
А живот наполнять - каждому легко. (9) viyo
И еще:
Лишь тот действительно живет, кто помогает жить другим. |
Не служит разве птицам клюв, чтоб тело пищей насыщать? (10)Когда живешь без состраданья ты в этом мире
К друзьям своим, или к учителю, или к сыну, |
К тому, кто слаб, или к слуге, - твоя жизнь бесплодна.
Так ворон, жертвы поедая, весь век проводит. (11) vasa
Хоть радуется пес, когда разыщет кость, ||
лишь жилами и жиром
Покрытую слегка, где мяса даже нет, ||
не утолит он голод. |
А лев, шакала невредимым отпустив, ||
слона убить стремится.
Все твари и в нужде желают получить ||
достойную награду. (12) çārdū
К ногам хозяина собака ложится смирно,
Хвостом виляет и, раскрыв свою пасть, ждет пищи. |
Когда же кормишь ты слона, то он долго смотрит
И лишь возьмется за еду после сотни ласок. (13) vasaЛегко наполнить ручеек, мышонку лапки отягчить, |
Легко насытить бедняка, привыкшего к лишениям. (14)Кто не может отличить вреда от пользы,
Кто законы древние исполнять не хочет, |
Кто стремится лишь наесться до отвала,
Чем тот отличается от тупой скотины? (15) puṣpi
Или же:
И быка, когда он тащит воз тяжелый,
Тянет плуг с усердием, поедает зелень, |
Всем приносит пользу, чист и благороден,
Разве можно сравнивать с человеком низким?" (16) puṣpi
Каратака сказал: "Мы ведь невысокого звания. Какое нам до этого дело?" Тот ответил: "Дорогой, и невысокий может возвыситься с течением времени. Сказано ведь:
Незнатный может знатным стать, коль служит повелителю, |
А знатный - знатность потерять, когда не хочет он служить. (17)
Никто еще одной могучей силой
Не стал велик и не бывал унижен, |
Ведь в этом мире лишь дела людские
Несут почет или ведут к презренью. (18) upa
А также:
С трудом мы тащим в гору груз, а вниз легко он катится. |
Нас так же вверх иль вниз влекут заслуги иль провинности". (19)
Каратака спросил: "Что же ты хочешь сказать?" Тот ответил: "Ведь наш господин испугался, испугалась его свита, и он пребывает в смятении". Тот спросил: "Откуда ты это знаешь?" Даманака сказал: "Да разве это не ясно?
Услышав речь, даже скотина все поймет.
Лишь подан знак, - лошадь и слон везут свой груз. |
Но кто учен, тот и без слов узнает все,
В чужом лице много прочтут разумные. (20) vaṁça
А также:
По виду, поведению, лицу, походке и речам |
И по движеньям глаз и рта узнаешь мысли скрытые. (21)
Поэтому сегодня же я подчиню его себе силой своего разума". Каратака сказал: "Ты ведь не искушен в служебных обязанностях. Объясни же, как ты подчинишь его себе?" Тот ответил: "Дорогой, как же я не знаком со службой? Да ведь я изучил все обязанности подданных, изложенные у великого мудреца Вьясы в рассказе о вступлении пандавов в город Вираты. Сказано ведь:
Что трудно для могучего? Что далеко для смелого? |
Что край чужой ученому? Кто враг сладкоречивому?" (22)
Каратака сказал: "Как бы он не стал презирать тебя, когда ты займешь неподобающее место". Тот ответил: "Ты прав. Однако я умею выбирать подходящее место и время. Сказано ведь:
Когда бы сам Брихаспати стал говорить не вовремя, |
Он потерял бы свой почет и ненавистным сделался. (23)
А также:
Пусть облечен доверьем муж,
Все ж не войдет он, если царь разгневан, |
Ведет беседу, хочет быть один,
Иль занят украшеньем тела. (24) ār