Центурия V
Те двое встречались и спорили в церкви
(А кельтское завтра в руинах лежит),
С кинжалом в груди всадник, гибнущий зверски,
Его схоронили без шума, в тиши.
Их семь против трех, покидающих судно
(На пире доспехи злорадно блестят),
А тот, кто два флота водил многолюдных,
Великим стрелою с поста его снят.
У герцогства будет законный наследник,
Тосканские воды он видит вдали,
Ветвь Франции - на флорентийских коленях,
Морские туманы ее принесли.
Великий бульдог, покидая свой город,
Был зол на невиданный дикий союз,
Он шел на охоту с разгневанным взором.
Медведь! Перед волком держись и не трусь.
Он схвачен за чтеньем фальшивой поэмы,
И падшая девка лишит его сил.
Деревни и город душил этот демон,
И черною тенью свободу накрыл.
Итак, над главой его длань кардинала,
Который молился, чтоб мир наступил,
Но буря в глазах полководца взыграла:
Он скипетр левой рукою схватил.
Гордитт., Октавии, Антоний, Лапидус:
Наш прах потревожен чрез множество лет,
Металл или мрамор сокронища выдаст,
Направив в грядущее мертвенный свет.
Шары будут сеять и гибель и ужас,
В снарядах скрываются смерть и огонь,
Раз город ночной флот чужих обнаружит,
Из зданий горящих спасайтесь бегом!
Пленили вождя под высокою аркой,
Хоть друг и хотел его предостеречь.
Кто будет рожден бородатою женщиной гадкой?
Казнь герцога люди бессильны пресечь.
Близ погреба бились и падали люди,
И тех и других мучат раны и кровь…
Вождь гибнет, но все же его не забудут:
Четверка дорвалась до вражьих рядов.
Луч солнца окрасит спокойное море,
По Африка ждет грозовых кораблей.
Сатурн с королевством не хочет быть в ссоре,
Ждет порт азиатских иных якорей.
Да, заговор помнят женевские волны.
Предавшую город из мести убьют,
Но всеми, кто с ней, будет Аугсбург полон,
И рейнские звери на приступ идут.
Ветвь варваров вырастет в сердце Европы,
Власть будет у диких и страшных людей.
От скал Гибралтара до Венгрии волчьи проложены тропы,
И Бельгии с Францией время седеть.
Да, битва близ Мальты - беда для испанцев,
Герой африканский их флот разобьет.
Живым взятый в плен, принц с трудом им сдавался,
И скипетр Рима Петух заберет.
И Римского Папу пленили на море,
Заставив страдать обезглавленный клир,
Преемник посеет скандал и раздоры,
И смерть его друга обрадует мир.
Не будут в цене сабианские слезы,
Раз плоть наша к смерти идет через боль,
Корсарский корабль нес Фаросу угрозы,
Родосский фантом входит в грозную роль.
Его заговорщики предали смерти,
Погиб однорукий и храбрый король.
Так ночь у Андронны вы зверством измерьте,
А Кипр и войско почувствуют боль.
Тираны так часто трагически гибнут,
Напрасно создав гекатомбы из жертв,
Былые законы все с радостью примут,
И принца седьмого ждет верная смерть.
Когда золотой был с подмешанной медью,
Монетный скандал вызвал эту войну.
Отведают варварской крови созвездья,
Утрата вождя обезрадит страну.
Да, Альпы узрят восхождение зверя,
Чья кожа казалась солдатским сукном,
Тосканцам внезапность внушает доверье,
И чудо в соседний вернет его дом.
Латинский монарх умер собственной смертью,
Преемник пожарами был освящен. Грабители!
Подлому счастью не верьте!
Палач вам предъявит солиднейший счет.
Вождь молится духам старинного Рима,
Потом чужестранные дрогнут полки,
Когда эскадроны в засаде, то ждать нестерпимо,
Свой красный за красных сражаться привык.
Большой человек в темной Африке будет
Испытывать ужас, мученья, террор,
Два спорщика распри свои позабудут,
Пока примиренье не вспыхнет в костер.
Давно астролог сводит звезды на землю,
И судьбам истории нужен фонарь,
Закон и порядок для Солнца приемлем,
Сатурн же полюбит руины и гарь.
Я вижу кресты восстановленных храмов.
Спаситель Востоку почет воздает,
А Персию жгут еще свежие раны -
Почти миллион египтян к ней идет.
Иная династия будет в России,
Страна за свободу свою восстает,
Народ, став от горя единым Мессией,
К расцвету и славе все царство ведет.
Военной грозой дышит Черное море,
Персидской прелой не задет Трапезунд,
Фарос с Мителеном - в тревоге и горе,
И волны восточную кровь понесут.
Кинжал вогнан в грудь, и лицо побелело,
Нога покалечена, рана в плече,
Те трое клянутся, что драться поспеют,
Большой генуэзец боится мечей.
Мне жаль, что свободы они не вернули.
Их всех оккупирует злобный дикарь.
Раз дьяволы мост над Дунаем взметнули,
Италия злится, почуяв удар.
Солдаты Парижа на улицах Рима,
Опять начались грабежи за мостом,
Поля, города и поселки покой не обнимет,
Солдат не разгонишь смиренным крестом.
Всю Аттику держит волна под угрозой,
Разрушенный мост не расправит крыла,
Страна как живая античная роза,
А прежде классическим мозгом была.
Что ж! Все хорошо под Луной и под Солнцем,
Руины как остов гнилых кораблей.
Пусть небо скорее к реформам пробьется,
Седьмую скалу рушит дерзость идей.
Рыданья и слезы на улицах Нанта,
Свободы скрываются в долгую тень,
Вождь счел непокорных толпой арестантов,
И горе сочится из каменных стен.
Кто - джинн или демон - бушует в бочонках?
Чей взрыв разметал облака парусов?
Блуа, видя флота британского гонки,
Мир купит за соль и вино с погребов.
Незримо войну поведут англичане,
В туман и волну зарывается флот,
Им камнем в желудке град вольности станет.
И скорбь Средиземное море зальет.
Да, братец сумел для сестры постараться,
Смешав с минералом ночную росу.
Старухе тот яд мог лекарством сказаться,
Сестра же навеки отходит ко сну.
Конец его судьбы трехсот переменит.
И месяцев двадцать пылает костер,
Низложен король, но король - не изменник,
С обмана начнется кровавый террор.
Наследник престола жжет власть бурной жизнью,
Законы разбиты, и похоть цветет,
Но думал ли он о грядущем отчизны?
Пусть лучше Саллистский закон пропадет.
Из города выйдут старинные корни,
Чтоб новой Этрурии род не зачах.
Так древняя кровь приучается к нови.
И мех флорентийский на женских плечах.
Короны и нации ищут единства,
Смешалась с французской испанская кровь,
Но может ли прошлое с явью мириться
И долго ль продержится мост через ров?
Он сам воскресит дух античной культуры,
И бронзовый век претворит в золотой
Уйдут в полумрак замки, статуи, урны,
Чтоб стать для людей непогасшей звездой.
Марс станет надстройкой над каменной башней,
О Франция! Наш Аллоброкс у врагов.
Ломбардцам ближайшее кажется страшным,
И Либра под гнетом орлиных кругов.
Столетья! Чертите на траурной карте
Германию, Рейн, и Неаполь, и Понс.
Когорты смертей дорвалися до старта,
Повсюду руины, мир горем зарос.
Схватил кардинала пиратский корабль,
Чтоб мир, точно парус гнилой, разорвать,
Но помни, главарь, что мечом или саблей
Со всеми, кто с Палой, нельзя совладать.
Империю ждет неизбежность распада,
Который дойдет до Арденнских лесов,
Сын старший двум выродкам головы сносит для ада,
И лик ястребиный всем править готов.
Под красною шляпой раздоры и схизмы,
Избранник в Сабине в том не виноват,
Он вытерпел гнет виртуозных софизмов,
И Риму албанцы ущерб причинят.
Великий араб на просторной дороге,
Но турки его все равно предадут,
Родосом он встречен с тоской и тревогой,
И труппы из Венгрии зло приведут.
Флот Африки будет встречать парномийцев,
И ужас грозит и воде и земле.
Враги своей лютостью станут гордиться,
И скипетр не любит свистящую плеть.
Нет, он не испанец; из Франции старой
Тот кормчий, что Церковь, как судно, ведет.
Противник разбойникам милости дарит
И все королевство бедой обожжет.
Из братьев с гербом распустившихся лилий
Один даже Римом хотел завладеть.
Латинский позор эти годы не скрыли,
А туркам отрадна армянская смерть.
Богемия, Англия, Польша, дакийцы,
Я знаю, единый союз создадут.
Недолго терпенье столпов Геркулеса продлится,
Барсийцы, тирренцы неволю прорвут.
Изгнанник, прославивший ненависть к трону,
Вернется, чтоб власть захватить над страной.
Пускай колесницы в крови не затонут:
Топтал Ипполитов расцвет роковой.
Я знаю, что явится новый Спаситель,
Нет силы, способной разрушить любовь,
Так слово погибших пророков цените,
Чтоб вырвалось солнце из древних гробов.
Из Черного моря, с татарского Крыма
Приходит к французам великий главарь.
Армяне, Аланы его с миром примут,
Но Константинополь нашлет кровь и гарь.
Он с войском поднимет арабские страны.
Великий крепит Магометов закон.
Гренада свободною быть перестанет,
Но враг не сожжет италийских знамен.
Нет старого пастыря; новый - совсем не подвижник,
И выборы станут крушеньем надежд,
Он гонит добро из церквей и из жизни,
Такой недостоин священных одежд.
Сойдет он с холмов у Кользье с Авентайном,
Чтоб армии дать долгожданный сигнал.
Стремясь между скал за наградою тайной,
Он славу под солнцем уже потерял.
Крутые вершины щетинятся лесом,
Плывет акведук в Утикан и Гордон,
Теперь не узнать в нем Неманского беса,
Он связан, и мост под защитой мадонн.
Вождь Англии долго стоял у Низмеса,
Муж рыжеволосый испанцам помог,
И топчут солдаты на битвенном месте
Падучие звезды ударами ног.