Она посмотрела ему в лицо. – Поделом мне!
– А что?
– Так подденете, что не сразу заметишь, – сказала она. – Вы человек коварный.
– Разве? – спросил Мак-Грегор и подошел к мисс Уильямс. Он поздоровался с ней и сказал: – Я вышел прогуляться, но мисс Клайв уговорила меня прийти сюда. – Ему казалось, что это вполне достаточное объяснение.
– Кэти может уговорить кого угодно, – поспешила сказать мисс Уильямс. – У вас был очень жаркий спор с американцами, – продолжала она, глядя на его раскрасневшееся лицо и жалея, что он не такой сдержанный, как всегда.
– Да. Им, видимо, немного нужно, чтобы затеять спор, – сказал Мак-Грегор.
– Журналисты все очень остроумные, – заметила она, – в особенности Питер Холмс. Он написал несколько романов, а теперь, кажется, пишет новый – о России. Он десять лет был сторонником русских, а сейчас относится к ним по-другому.
– Почему же такая перемена? – Мак-Грегор посмотрел на красивое лицо Холмса. – Вы тоже считаете, что мы должны воевать с русскими? – спросил он мисс Уильяме.
– Я не хочу, чтобы опять была война, но мне кажется, что мы не должны уступать русским. Вы знаете, – продолжала мисс Уильяме, – иногда англичанам даже неприятно находиться в Москве. Вот когда мистер Бевин дает русским понять, что мы еще кое-что значим, тогда становится лучше. Я, правда, не голосовала за лейбористов, но я очень рада, что мистер Бевин – наш министр иностранных дел. А вы?
Мак-Грегор смотрел на Кэтрин, болтавшую с каким-то военным. – Я предпочитаю Идена, – сказал он, – хотя я голосовал за лейбористов.
– Значит, мы оба довольны, – ответила мисс Уильямс и улыбнулась офицеру, которого к ним подводила Кэтрин. Она представила его, назвав капитаном Александером, и сказала ему, что Мак-Грегор служил в африканском кавалерийском летучем отряде.
– И долго вы там пробыли? – спросил капитан Александер.
– Весь африканский поход до начала кампании в Италии, – ответил Мак-Грегор. – Потом нас расформировали и отправили в Англию. – Ему хотелось еще поговорить об африканском походе, но Кэтрин увела его, оставив капитана мисс Уильямс.
Вместе с Кэтрин Мак-Грегор переходил от одной группы к другой, пока Джеб Уилс не поманил их из маленькой комнаты по другую сторону коридора; они вошли в кабинет редактора и уселись на низенький столик в углу. Пять-шесть человек возле них затянули русскую песню. Мак-Грегор уловил часто повторяющиеся слова "жди меня". Мак-Грегор не был знатоком музыки, но всегда слушал ее внимательно, и ему показалось странным, что английские голоса поют русскую песню. Может быть, просто пунш перестал действовать. Во всяком случае, ему пора возвращаться в посольство. Он сказал об этом Кэтрин.
– Вам непременно надо идти? – спросила она. – Разве вас ждут?
– Да как будто нет.
– Тогда посидите немножко. Джеб сейчас принесет еще этого ужасного пунша, и вы, по крайней мере, пойдете домой веселый.
– Я и так веселый, – сказал он, радуясь, что пение прекратилось.
– А лорд Эссекс такой начальник, который требует, чтобы его сотрудники всегда были под рукой? – Она, видимо, думала, что он должен уйти, но не хочет в этом сознаться.
Мак-Грегор смотрел на ее смуглые пальцы, которыми она трогала губы.
– Нет, – сказал он. – Эссекс не очень требователен.
– Ну, не думаю, – сказала она. – Ведь он слывет человеком, который никогда не терпит неудач. При такой репутации приходится серьезно относиться к своей работе. Откровенно говоря, я себе не представляю, как вы с ним споетесь.
– А вы знаете лорда Эссекса? – спросил Мак-Грегор.
– Нет. Но я много слышала о нем и кое-что знаю о вас, и никак не могу поверить, что вы поладите. Я убеждена, что вы расходитесь во взглядах на Иран. Правда?
– В некоторых пунктах.
– Да бросьте вы осторожничать, – сказала она. – Вы, должно быть, считаете, что Эссекс кругом неправ, и молчите только из чувства долга.
– Нет!
– Так в чем же вы расходитесь?
– Только по некоторым чисто местным вопросам, – сказал он.
– Ручаюсь, что Эссексу дела нет до местных вопросов, – сказала она убежденно. – Я случайно прочла его первую телеграмму. Там почти только про русских.
Мак-Грегор понял, что нужно поправить дело.
– Ему надо объяснить, – сказал он. – Он еще не успел разобраться в том, что происходит в Иране, а обстановка там очень сложная, и ее не так-то легко разъяснить кому бы то ни было.
– Вы думаете, что сумеете изменить его представление об Иране?
– А почему же нет?
– Даже если от этого его пребывание здесь потеряет смысл?
– Вы слишком упрощаете вопрос, – запротестовал он.
– В самом деле? – Она явно издевалась над ним.
– Да, сказал он серьезно. – Чтобы понять такую сложную страну, как Иран, нужно время, особенно тем, кто там не бывал.
– Совершенно не важно, знает лорд Эссекс Иран или нет, продолжала она поддразнивать его. – Он здесь для того, чтобы проводить политику Англии, а в политике никогда не руководствуются знанием страны, о которой идет речь, а только собственными интересами. И никакие ваши объяснения этого не изменят.
– Я ничего не собираюсь изменять… – начал Мак-Грегор.
– Очень жаль, – перебила она, все еще улыбаясь. – Я думала, вы будете драться за страну, в которой родились. Неужели вы позволите Эссексу и русским поделить ее между собой?
– А теперь вы преувеличиваете!
– Возможно. Но вы остерегайтесь дипломатов. Убедить их ни в чем нельзя, и если у вас с Эссексом есть разногласия, то вы должны примириться с мыслью, что вам никогда их не устранить. Разве только вы сами пойдете на уступки, что маловероятно. Вам неприятно это слушать?
– Нет.
Она тряхнула головой. – Я надеюсь, что вы поспорите с Эссексом, мне хочется посмотреть, что из этого выйдет. Вы с ним ладите?
– Ладим.
– Может быть, я слишком любопытна?
– Что вы, что вы! – сказал он так иронически, что она засмеялась. Потом он добавил серьезно, обводя глазами комнату: – Пожалуй, здесь не место для такого разговора.
Она пропустила его замечание мимо ушей.
– Когда Эссекс увидится с Молотовым?
– Не знаю.
– А вы были бы рады, если бы Молотов не принял Эссекса и дал ему уехать ни с чем?
– Нет. И маловероятно, чтобы Молотов его не принял.
– Очень даже вероятно, – возразила Кэтрин.
– Вы на это надеетесь?
– Нет, – сказала она. – Я надеюсь, что Молотов его примет. Чтобы потягаться с Молотовым, нужен именно такой дипломат, как Эссекс. А вот и Джеб! – Джеб искал их глазами, балансируя тремя стаканами с пуншем. – Что бы мы делали без Джеба!
Когда Джеб подошел к ним, Мак-Грегор сказал Кэтрин, что ему все-таки надо уходить.
– Вы доберетесь до дому? – спросил он. – Или, может быть, подождать вас?
– Нет, не надо, – ответила она. – Джеб меня проводит. Может быть, вы придете завтра на каток? – Казалось, она приглашала его нарочно, чтобы подразнить Джеба, но тот только улыбнулся Мак-Грегору с видом заговорщика.
– Может быть, приду, – сказал Мак-Грегор и снова стал прощаться.
– И смотрите, не попадитесь в дипломатические сети – крикнула она ему вслед. – Как бы не получилось так, что не вы переубедите Эссекса, а он вас.
Мак-Грегор молча вышел из комнаты, словно и не слышал ее слов.
От холода московской ночи у него стало тяжело на душе, и он подумал, что хорошо бы очутиться в иранской пустыне, где одурманивающий зной насквозь пропитывает человека, лишает его способности думать и действовать, где к концу дня ничего не чувствуешь, кроме жажды, утомления и сонливости. Здешний холод бодрит, заставляет думать и действовать со всей ответственностью. Вдыхая отрезвляющий морозный воздух, Мак-Грегор понимал, что никогда ему не переубедить Эссекса, и ему хотелось забыть об Эссексе, забыть о миссии, ради которой они приехали. Нечего ему делать в Москве, и не желает он иметь ничего общего с англо-русским соперничеством в Иране.
Подойдя к посольству, он увидел свет в окне их рабочего кабинета. Он застал там мисс Уильямс.
– Я вас жду, – сказала она. – Лорд Эссекс уехал на прием к Молотову, и мы пытались вас найти.
– Давно Эссекс уехал?
– С полчаса. Я звонила в "Британский союзник" и вызвала Кэтрин, но она сказала, что вы уже ушли. Я сама недавно вернулась и не застала лорда Эссекса. – Она опять покраснела.
– Теперь, пожалуй, уже поздно ехать туда, – сказал Мак-Грегор.
– Да, – ответила она. – Сэр Френсис хочет вас видеть.
– Зачем?
– Не знаю, но он велел мне привести вас.
– Зачем Молотову понадобилось вызывать Эссекса так поздно? – с досадой сказал Мак-Грегор. – Ведь почти полночь.
– У русских всегда так, – ответила мисс Уильямс. – Вам могут позвонить в два часа ночи, чтобы назначить свидание на три часа пополудни. Они работают по ночам, до рассвета. Здесь так принято, но это очень неудобно, потому днем никого застать нельзя. Приходится ждать до позднего вечера или даже до ночи.
Они вместе поднялись по лестнице.
– Так почему бы нам не изменить часы работы, чтоб они совпадали с их рабочим временем? – сердито сказал Мак-Грегор. – По крайней мере, нас не заставали б врасплох, как сейчас.
– Это значило бы уступить русским, – сказала мисс Уильямс.
– Ну и что же?
Они вошли в кабинет Дрейка. Дрейк сидел за письменным столом, отодвинув кресло далеко назад. Мак-Грегор подумал: уж не просидел ли он за своим столом круглые сутки. Впрочем, Дрейк был облачен в смокинг и рубашку с накрахмаленной грудью и, видимо, недавно откуда-то вернулся.