- Не такие уж это подделки,- возразил Питер, его рот был теперь набит горошком с грибами.
- Подожди, вот отведаешь настоящей на Формозе. У Чан Кайши, пожалуй, лучший китайский повар в мире.
- Но, уж конечно, не раньше, чем будет развязана война?
Однако Гарольд теперь был слишком важной фигурой, чтобы принимать такие шутки. Наиболее воинственно настроенный из газетчиков, он ратовал за немедленное вторжение в континентальный Китай и делал это всякий раз, возвращаясь из своего ежегодного паломничества к свергнутому главнокомандующему на Формозе. Не далее как сегодня утром он превозносил в своей статье мудрость и энергичность генералиссимуса, красоту и утонченность его жены, мужественность его отборных войск, всегда готовых отвоевать страну, которая в результате их поражения погрузилась во тьму.
Гарольд вежливо спросил, придет ли Диана, и Питер так же вежливо ответил, что придет. Но, несмотря на эту кажущуюся непринужденность, Гарольд не простил Питеру его разоблачений относительно того, что произошло на Филиппинах, а Питер не простил Гарольду того, что тот отомстил не ему, а Бэрдену Дэю: объявление о смерти сенатора было помещено в том же номере газеты, что и статья Гарольда, разоблачившая его продажность. Это мгновенно вызвало симпатию к Бэрдену: все полагали, что он покончил с собой от отчаяния, хотя Диана утверждала, что он утонул случайно и почти наверняка привлек бы Гарольда к ответственности за клевету. С горя она сама собиралась это сделать, но ей сказали, что клеветать на мертвых невозможно.
Хотя Гарольд неизменно спрашивал его о Диане (Питер знал, что в Вашингтоне их давно уже считают супругами, которые по тем или иным эксцентрическим соображениям не хотят связывать себя узами традиционного брака), она до сих пор не разговаривала с Гарольдом, и это очень его огорчало, поскольку Гарольд считал, что он не вышел за рамки своей работы, а при такой работе, как он любил говорить, "щепки летят во все стороны". Сам Питер ни разу не говорил на эту тему ни с Гарольдом, ни с Блезом, уже хотя бы потому, что в некотором смысле считал себя не менее виноватым, чем их. Не напиши он своюстатью, Гарольд не набросился бы на сенатора.
Питер принялся за креветок, Гарольд ел индейку. Разговор шел о Маккарти - это был единственный вопрос, по которому их мнения сходились. Оба надеялись, что сенат вынесет ему вотум недоверия.
- Фактически,- сказал Гарольд,- как раз об этом Клей и говорит сейчас по телевидению.
- Он проголосует за недоверие... в конце-то концов? - не удержавшись, спросил Питер.
Ответ Гарольда можно было предугадать.
- Ты не понимаешь, какое давление на него оказывают.
- Как раз это-то я понимаю. Если он хочет, чтобы его выдвинули в вице-президенты, он должен искать поддержки в городах на Севере, в особенности среди ирландцев, ведь они видят в Маккарти избранника божьего, призванного оградить их от цивилизации.
- Клей проголосует завтра против Маккарти,- флегматично ответил Гарольд.
- Значит, это безопасно. Рад это слышать.- Питер съел тарталетку с крабовой начинкой; подливка была слишком пресная, ее следовало сдобрить горчицей.- Скажи мне, как по-твоему, пойдет Эдлай Стивенсон на то, чтобы Клей баллотировался в одной упряжке с ним в пятьдесят шестом году?
- Почему нет? Ему непременно придется взять кого-нибудь вроде Клея для равновесия, какого-нибудь... э-э...
- Реакционера?
- Клей не реакционер, и ты отлично это знаешь.
- В таком случае, как ты определишь политическую линию Клея? Я спрашиваю всерьез. Мне действительно хочется знать.- Хотя, на вкус Питера, тесто было несколько тяжеловатым, он все же съел еще одну тарталетку; на этот раз в подливке он учуял легкий привкус карри.
- Он прагматик. Ему приходится приводить свою линию в соответствие со стоящей перед ним задачей,- последовал быстрый ответ.
Питер воткнул в куриную печенку крохотную серебряную вилочку.
- Выходит, прагматик - это приспособленец?
- А ты считаешь, можно стать президентом и при этом не быть приспособленцем? - Гарольд говорил весело и напористо. Приобретя издательский опыт, Питер заметил, что очень многие из тех, кто, подобно Гарольду, пишет о политике, тянутся к безжалостным, жестоким и самовластным. Это потому, как он однажды причудливо объяснял в одной из своих статей, что писаки, постоянно имея дело с чернилами, жаждут крови.
- Возможно, что нет.- К его досаде, в куриной печенке оказался песок.- Собственно говоря, лицемерие Клея - вот что отталкивает меня больше всего. Читает нравоученьица, а сам повсюду шныряет, везде пролезает...
- Перестань! - Голос Гарольда звучал резко.- Так делают все.
- А мне не нравится, как делают все.
- Тем хуже для тебя.- Гарольд пальцами содрал жир с копченой ветчины.- Потому что изменить мир невозможно.
- Рад это слышать.- За последние годы Гарольд, пожалуй, стал не менее прожорливым, чем сам Питер, и эта схожесть не только не располагала, но даже, пожалуй, еще больше отталкивала их друг от друга.- На мой взгляд, в общем и целом мир устраивает тебя таким, какой он есть. Клей на подъеме. Запад на закате. Чего тебе еще надо? - Гарольд не отвечал и налегал на индейку. Питер принялся за ветчину. Тут к ним присоединились две хорошенькие девушки - они хотели есть. В изысканно игривой манере Гарольд пустился подробно обсуждать китайскую кухню, сопровождая свои слова громким лающим смехом, от которого девушки, насытившись, убежали.
Гарольд сделал вид, будто они ему приглянулись.
- Родственницы Огдена Уотресса. Чертовски симпатичные мордашки, как по-твоему?
- О да,- ответил Питер. Его, как всегда, забавляли натужные усилия Гарольда показать, что он интересуется женским полом.- Но я предпочитаю хорошо поесть, ты это прекрасно знаешь. Признаться, мы оба чуточку напоминаем Юджина Пэлита, помнишь? В том фильме, где он объелся и умер...
- Это было с Гаем Кибби.- На какое-то мгновение в Гарольде проглянуло его прежнее "я", но оно было тут же вытеснено новым.- Странное дело,- продолжал он.- Как-то вечером мы были с Клеем в клубе "Салгрейв", он смотрит в танцевальный зал на девиц и вдруг спрашивает: "Со сколькими из них ты переспал?" "С двумя-тремя",- отвечаю я ему, а он говорит: "А я переспал со всей этой проклятой оравой!"
- А где была Элизабет, когда он это сказал?
Гарольд с подозрением осматривал приправленный шафраном рис.
- Он говорил о прошлом.
- О настоящем, судя по тому, что мне приходится слышать. Как она с этим мирится? - Это был явно риторический вопрос, ибо терпимость Элизабет к многочисленным и беспорядочным связям Клея уже стала частью вашингтонского фольклора. Было известно даже, что при случае Элизабет сама подсаживает красивых девиц к мужу за обедом, как будто это косвенно приобщало ее к любовным усладам, от которых она была столь неприкрыто отлучена. В ее оценке Вашингтон почти поровну разделился на два лагеря: одни видели в ней женщину непреклонного характера, другие считали ее лишь необыкновенно умной, в лучшем случае - неамериканкой. Питер был склонен восхищаться тем, как она справляется с трудной ситуацией, но, в конце концов, она и Клей были скорее союзники, чем любовники, причем она нисколько не уступала ему в честолюбии.
Столовая начала заполняться людьми, которые, не в пример сбежавшим девицам, жаждали послушать Гарольда. Он их уважил. Пока Гарольд обсуждал текущие события, Питер вдруг сообразил, что Гарольд - всего-навсего актер, исполняющий роль применительно к обстоятельствам. С равным успехом Гарольд мог быть поэтом-неудачником и другом сына газетного магната, летописцем солдатской славы и мудрым советчиком народа, который должен приготовиться к последней битве между атомами света и атомами тьмы. Наконец-то раскусив Гарольда, Питер испытал облегчение: дружба, об утрате которой он раньше так горевал, на деле оказалась всего-навсего снятым с репертуара номером программы.
Питер предоставил Гарольда его слушателям и вышел в холл - как раз прибыла новая группа гостей. Не увидев среди них Дианы, он направился в гостиную. В эту минуту из библиотеки вышел Блэз. Словно по уговору, отец и сын решили не подавать друг другу руки. Вместо этого Питер указал на огромную яркую кляксу - картину, висевшую на стене напротив.
- Теперь тут большие перемены!
- Это чудовищно! - Хотя Блэз и состоял в политическом союзе с миссис Уотресс, он вовсе не собирался брать в придачу все ее причуды.- Слава богу, Фредерика ничего этого не видит.
- Как Клей? Он там? - Питер указал на дверь библиотеки.
- Да,- отец, казалось, был чем-то озабочен.- Мы смотрели его выступление по телевидению. Ты видел, что Айрин сделала с комнатой для игры в карты? Музей ужасов.
Догадавшись, что отец не хочет, чтобы он пошел в библиотеку, Питер сказал:
- Я уже несколько месяцев не видел Клея. Полагаю, что мне следовало бы повидаться с ним.- И он предоставил Блэза его обычной клиентуре, которая уже начала стекаться к нему.
Клей сидел у телевизора. Рядом с ним сидел Иниэс Дункан. Иниэс сказал:
- Я уже с утра в городе. Собирался позвонить тебе попозже.
Питер ответил, что все в порядке, не понимая, что делает Иниэс в стане врага.
Питер поздоровался с Клеем, и тот ответил ему мальчишеской улыбкой, никак не вязавшейся с серьезным лицом сенатора Клея Овербэри, смотревшим на них с экрана телевизора. Программа подходила к концу, уже перечислялись ее участники. В сером, неверном свете на экране Клей казался зрелым и преисполненным чувства ответственности, совсем не таким, каким он был теперь,- неожиданно юным, словно ему на все наплевать.