На низком полукруглом столике лежали журналы с многочисленными фотографиями битвы при атолле Мидуэй, в которой японский флот потерпел свое "первое поражение за последние триста пятьдесят лет". Интересно, лениво подумал Питер, что это там приключилось в 1592 году? Были в журналах и аэрофотоснимки горящего Кёльна после налета английской авиации; за один раз тысяча бомбардировщиков сделала с Кёльном то, что люфтваффе неоднократно проделывала с Лондоном. Союзники выиграют войну, в этом не могло быть сомнения, вопрос только - когда? Вечный сержант (писарь нестроевой службы), он всю свою жизнь или по крайней мере все свои молодые годы будет втыкать в карту булавки - таким виделось Питеру его будущее.
К счастью, самая долгая пора его жизни осталась позади и уже наполовину забыта. Основная военная подготовка в Джорджии, кретины унтеры с Юга, выкрикивающие команды на своем кретинском невразумительном языке. Не попал на танцы в субботу, зал был битком набит.В провинциальных лавках, превращенных в танцевальные залы на утеху миллиону новобранцев, ревели пианолы- автоматы. Девушки с блеском в глазах и с длинными волосами танцевали друг с другом, пока парни не разбивали их. Куплю себе картонную куклу, я ее никому не отдам.Потом тисканье и лапанье украдкой в теплые ночи. Только картонная луна. Фильмы о венерических болезнях; удрученные юнцы обнажали в них пораженные члены, а строгие, но добрые доктора объясняли колдовскую роль крайней плоти и необходимость немедленной дезинфекции post coitum наиболее уязвимых частей, причем все это в цвете. Не сиди ни с кем под яблоней, только со мной.Переброски в тряских поездах с закрытыми окнами. Пари: четыре против одного, что мы в Нью-Йорке. Нет, в Лос-Анджелесе. Это должно быть Западное побережье. Почему? Гляди, мы загорели, верно? Значит, нас не могут послать туда, где холодно. Почему нет? Взрыв смеха. Воинские части в летней форме и в самом деле загонялись туда, где стояла зима, а солдаты в штормовках и толстом шерстяном белье оказывались посреди лета. Все идет нормально - как в бардаке. Питер подал заявление в офицерское училище, но был забракован: неважное зрение. Ха! Стрелять из самозарядной винтовки и служить в пехоте - на это его зрения хватает! Царица полей… Ему нашлось место в разведывательном отделе. Его произвели в сержанты, и он втыкал булавки в карты Европы, изучая разведданные, почерпнутые со страниц "Нью-Йорк тайме". Немцы осаждали Севастополь. Выкатывай бочонок.Жидкий кофе в общей столовке. Отвратительная жратва, вот только свиные отбивные ничего. Как-то раз его назначили в наряд на кухню, и он съел двенадцать штук за один присест; на кухне было много шуму и липкой грязи, но все же это было лучше, чем топить ночью печи и спать на цементном полу возле топок, которые то и дело надо было шуровать. Потом опять маленькие города. Бары. Девушки с пышными прическами и вызывающим блеском в глазах. Они или слишком молоды, или слишком стары. В конце концов, как и полагается настоящему воину, Питер Сэнфорд схватил триппер, и лечение вовсе не было таким болезненным, как можно было заключить из слов строгих, но добрых докторов с киноэкрана.
- Ты похудел! - Мать прижала его к груди. - Уж не болен ли? Господи, какой бледнущий!
- Чувствую себя отлично. - Это был его обычный ответ, и он вполне соответствовал истине. Прежней полноты в груди и бедрах как не бывало - одни мускулы. Талия: тридцать дюймов. Рост: шесть футов. Вес: сто семьдесят фунтов. Жирным он теперь уж никогда не станет.
- Тебе нужно позавтракать. А мне-то, господи, мне-тосколько всего нужно! Я делаю закупки. Это нормирование все перевернуло вверх дном. Похоже, мы потеряли все районы в Азии, где добывают каучук. Блэз рвет и мечет.
Они прошли в сад. Под деревьями, бросавшими узорчатые пятна зеленоватого света на белые скатерти, сидели и поглощали еду люди. Он насчитал с десяток таких, кого можно было отнести к "нам"; остальные были "они", по большей части в военной форме.
Питер принялся за булочки с маслом, а Фредерика начала обмениваться приветствиями с друзьями, и несколько генералов и адмиралов засвидетельствовали ей свое почтение; она каждому представляла своего "верзилу сына", и Питер не без гордости подумал, что вот и он тоже, хотя бы через свою семью, соприкасается с высшей военной иерархией, в которой он так явно был одним из низших.
- Отец всю эту неделю в Уотч-Хилле. Я сказала, пусть сам открывает дом, я не собираюсь уезжать из города, когда ты вот-вот должен вернуться.
Она радостно улыбалась ему, он радостно улыбался ей. Они любили друг друга. Жаль только, им не о чем было говорить. Они не давали друг другу поводов для беспокойства, поэтому настоящей близости между ними не было; впрочем, ее и не могло быть в семье, где пылкость детских чувств обращалась не на родителей, а на слуг. Питеру казалось, что Блэз обратил внимание на Инид лишь после того, как она против его воли вышла замуж за Клея. С тех пор отец болезненно остро воспринимал каждый шаг дочери, и, по мере того как конфликт разрастался, каждый с надеждой подстерегал момент, когда родственная любовь получит конечное завершение в нокауте.
Подали закуску: авокадо с крабами. Крабы были хороши, если б не множество крошечных пленок, которые застревали в зубах. Русские разделывали крабов не очень чисто и клали мало пряностей.
- Ты понятия не имеешь, чего стоило твоему отцу сунуть тебя в военное министерство. - Фредерика считала само собой разумеющимся, что связи пускают в ход совершенно открыто.
- Представляю, - сказал Питер, хотя он вовсе не желал представлять себе, как Блэз нажимает на все педали, чтобы поудобнее устроить ему жизнь.
- Мне кажется, он даже добивался, чтобы тебе присвоили офицерское звание.
- Это уж слишком.
- Я тоже так думаю. - Она ничего не утаивала от него. - По-моему, его раздражает, что ты всего-навсего нижний чин, сержант.
- А меня это устраивает. - Питера действительно устраивало, что он простой сержант, особенно теперь, когда ему уже не придется жить в бараках. Быть чином выше значило бы принять более деятельное участие в войне, а это не входило в его расчеты. Он словно наглухо отгородился от войны. И хотя сидеть в министерстве было скучно, он отнюдь не жаждал деятельности. Он был уверен, что на фронте его убьют. Этим он отличался от своих сверстников: они были решительно не способны вообразить себе свою смерть. Он же умел ее вообразить, пожалуй, даже слишком наглядно, и предпочитал оставаться в живых. Пусть другие исполняют свой долг.
- Клей приезжает в отпуск. Его произвели в… - Она запнулась. - Что, чтонам делать с Инид?
Питер внутренне ликовал: наконец-то он причислен к взрослым, которым постоянно приходится что-то с кем-то делать.
- Ты должен поговорить с ней! - Фредерика произнесла это таким тоном, будто нашла великолепное разрешение проблемы. - Да, да! Она тебя слушает. Она не слушает ни меня, ни Блэза, они почти не разговаривают друг с другом. - Фредерика от изумления открыла рот. - Боже мой, да ведь это же Блок!
Посмеиваясь про себя, Питер наблюдал, как Айрин Блок прошла через сад с гордо поднятой головой: она была в стане врага и знала это.
- Эта женщина где хочешь пролезет. - В голосе Фредерики звучала неподдельная боль. - А ведь мы, между прочим, для того и основали наш клуб, чтобы не пускать ее сюда.
Айрин Блок подошла к столу, где сидели генералы и их жены.
- Слабое основание, чтобы открывать клуб. - Питер был искренне тронут огорчением матери.
- А еще, - без всякого перехода сказала Фредерика, - у нее интрижка с Бэрденом Дэем.
- Ну, в это я не верю. Он ведь старый.
- Шестьдесят лет - это не такуж много. - Фредерика машинально прикрыла рукой шею, на которой был написан ее возраст. - Да, ты еще в этом убедишься. - Она снова заговорила об Инид, а Питер ел авокадо с крабами и досадовал, что в них слишком много волокон. Зато основное блюдо было великолепно: цыплячья грудка, свернутая в виде котлеты. Он ткнул вилкой в румяную корочку, изнутри брызнуло горячее масло.
Из рассказа Фредерики выходило, что Инид слишком часто видится с неким морским офицером. Она не ответила ни на одно письмо Клея. Он соглашался дать ей развод, но она не хотела ни с кем об этом говорить.
- Она пьет?
Фредерика неожиданно стала выгораживать дочь: мать была готова на все, даже на лжесвидетельство.
- Что значит - пьет? Разумеется, выпивает, как и все прочие.
- В прошлую зиму она явно перебирала.
- Ну так что ж, время от времени это с каждым случается. При таком… напряжении, - туманно пояснила Фредерика, подставляя щеку для поцелуя Люси Шэттак.
Питер поднялся с набитым ртом. Люси сказала:
- Фредерика, не слишком ли он для тебя молод? Да уж не Питер ли это? Господи боже, так и есть! Я-то подумала, что твоя мать, как все наши девушки, внесла свой вклад в победу над врагом и отдала дань нашим мальчикам!
Из всех светских зубоскалок Вашингтона сардонически- язвительная Люси казалась Питеру самой занятной. Ее муж был одним из лидеров республиканской партии, ее казначеем и оптимистом. Люси была пессимисткой.
- В этом году наше дело дрянь, как всегда.
- Все из-за этого проклятого Рузвельта, - автоматически ответила Фредерика.