- Когда девочки выросли, получили образование и сами начали зарабатывать деньги, Джеффри ушел. К Серене. Она прелестная женщина, намного моложе его. Работала цветочницей, делала букеты для всяких там званых вечеров и прочее. Джеффри знал ее давно. Он ушел от жены и с работы одновременно и уехал с Сереной подальше от Лондона. Когда кончился пренеприятный бракоразводный процесс, женился. У них есть сын и дочь. Живут они скромно, разводят кур и летом пускают туристов. Постель и завтрак.
- Счастливы?
- О да!
- А дочери от первого брака?
- Я потеряла с ними связь. Старшую зовут Никола. Она вышла замуж, родила ребенка. Неприятная особа, вечно всем была недовольна и жаловалась, что судьба к ней несправедлива. По-моему, она всегда завидовала Кэрри.
- Родной сестре?
- Именно. А вот Кэрри - прелесть. Вся в Джеффри. Лет десять назад, когда мне делали операцию, она приехала и шесть недель ухаживала за мной. Я тогда жила в маленькой квартирке в Патни. Кэрри все взяла в свои руки, и мне было с ней очень хорошо. - Элфрида нахмурилась, что-то подсчитывая в уме. - Сейчас ей должно быть около тридцати.
- Она замужем?
- Не думаю. Знаю, что она жила в Австрии, работала в туристической компании, инструктором по лыжам. Больше всего на свете она любила лыжный спорт. Что бы там ни было, я уверена - Кэрри счастлива. Кажется, чай заварился. - Элфрида наполнила кружку Оскара и отрезала ломтик пряника. - Так что у меня есть родственники, хотя и не очень близкие. - Элфрида улыбнулась. - А у вас?
Оскар поскреб в затылке.
- Как и вы, я не очень хорошо представляю, где они сейчас находятся и чем занимаются.
- Расскажите.
- Ну… - он задумчиво жевал пряник, - моя бабушка была шотландкой. Как вам для начала?
- Неплохо!
- У нее был дом в Сазерленде, большое поместье, ферма.
- Состоятельная леди.
- Обычно я проводил у нее летние каникулы, но она умерла, когда мне было шестнадцать лет, и больше я туда не ездил.
- Как называлось поместье?
- Корридэйл.
- Наверное, дом был огромный?
- Да нет. Но очень удобный. Мне запомнились сытная еда, резиновые сапоги и удочки, разбросанные по всему дому. И чудесные запахи: цветов, пчелиного воска - им полировали мебель, аромат поджаривающихся тетеревов и куропаток.
- Восхитительно! Даже слюнки текут. Ваша бабушка наверняка попала в рай.
- Не знаю. Хотя она была необычайно талантлива и ни на что не претендовала.
- Талантлива в чем?
- У нее был талант жить. И, несомненно, музыкальный. Она была замечательной пианисткой. Думаю, я унаследовал способности к музыке от нее, и именно она направила меня на эту стезю. В Корридэйле всегда звучала музыка. Она стала частью моей жизни.
- Что еще вы там делали?
- Не помню. По вечерам охотился на зайцев. Ловил форель. Играл в гольф. Бабушка пыталась научить меня, как целиться в лунки, но с ней я не мог состязаться. Приезжали гости, и мы играли в теннис, а если было тепло, что случалось редко, я на велосипеде ездил к морю купаться. В Корридэйле не важно было, что ты делаешь. Это был отдых, и очень веселый.
- И что же случилось потом?
- Бабушка умерла во время войны. Поместье унаследовал мой дядя и переехал туда жить.
- Он приглашал вас на летние каникулы?
- Мне исполнилось шестнадцать лет. Я был весь погружен в музыку. Сдавал экзамены. Другие интересы, другие люди. Другая жизнь.
- Он так там и живет? Я имею в виду, ваш дядя.
- Нет, теперь он живет в Лондоне, неподалеку от Альберт-холла.
- Как его фамилия?
- Маклеллан. Гектор Маклеллан.
- Великолепно! У него есть килт и рыжая борода?
- Нет, он уже очень стар.
- А Корридэйл?
- Он передал его своему сыну Хьюи, лентяю и бездельнику. А тот любит шикарно жить и оригинальничать. Хьюи сразу же стал приглашать в Корридэйл приятелей, которые пили его виски и вели себя так, что слуги, проработавшие в поместье много лет, были просто в отчаянии. Потом Хьюи решил, что жизнь на севере не для него. Он продал поместье и отправился на Барбадос. Насколько мне известно, он и сейчас живет там со своей третьей женой и продолжает развлекаться.
Элфрида позавидовала:
- Какой интересный человек!
- Нет, вовсе не интересный. Его поступки весьма предсказуемы. Мы поддерживаем с ним связь, но друзьями никогда не были.
- Значит, вы никогда больше там и не побываете?
- Похоже, что так. - Оскар откинулся на спинку стула и скрестил руки. - Правда, бабушка оставила нам с Хьюи еще один дом. Он уже много лет сдается какой-то пожилой паре. Каждые три месяца я получаю небольшую ренту. Хьюи, разумеется, тоже. Думаю, ему хватает этих денег на пару попоек.
- А дом большой?
- Не очень. Стоит в центре маленького городка. Когда-то это была контора управляющего поместьем, а потом его переделали в жилой дом.
- Очень интересно. Хотела бы я иметь дом в Шотландии!
- Полдома.
- Полдома лучше, чем ничего. Вы можете поехать туда с Франческой на каникулы.
- Мне почему-то это и в голову не приходило. Честно говоря, я вообще про этот дом не вспоминаю. Скорее всего, рано или поздно Хьюи предложит мне либо выкупить его половину, либо продать ему мою. Но меня это мало беспокоит. Я предпочитаю не торопить события. Чем меньше дел я имею с Хьюи Маклелланом, тем лучше.
- Прячетесь от проблем?
- Просто ни за чем не гонюсь. Ну, и когда же вы уезжаете?
- В следующую среду.
- Надолго?
- На месяц.
- Открытку нам пришлете?
- Непременно.
- Дайте знать, когда вернетесь.
- Сразу же.
- Нам будет вас недоставать, - сказал Оскар, и у Элфриды потеплело на сердце.
Домик назывался Эмбло-коттедж. Гранитным фасадом он был обращен к северным ветрам и к Атлантике, и немногочисленные на этой стороне окошки были маленькие, глубоко посаженные, однако подоконники достаточно широкие для горшков с геранью, причудливых обломков плавника и раковин. Серена любила собирать раковины. Когда-то этот коттедж был частью Эмбло, процветающей молочной фермы, и в нем жил пастух, но он ушел на пенсию, потом умер; молочные хозяйства механизировали, и фермер, дабы сократить расходы, продал коттедж. С тех пор тут трижды сменились хозяева, и в последний раз коттедж был объявлен на продажу, как раз когда Джеффри принял судьбоносное решение распрощаться с Лондоном, с Доди и со своей работой. Он прочел объявление в "Таймс", немедля сел в машину, ехал всю ночь напролет, чтобы посмотреть коттедж одним из первых, и обнаружил отсыревший домик, спрятавшийся в разросшихся кустах неухоженного сада и убого обставленный для сдачи в летний сезон. Но отсюда открывался вид на скалы и на море, по южной стене вилась глициния, а на лужайке цвел куст камелии.
Джеффри позвонил управляющему своего банка и купил коттедж. Когда они с Сереной въехали, в печных трубах были птичьи гнезда, обои клочьями свисали со стен, а в комнатах стоял запах сырости и плесени. Но какое это имело значение! Они расположились на спальных мешках и откупорили бутылку шампанского. Они были вместе и в своем доме.
Прошло десять лет. Два из них ушли на то, чтобы привести дом в порядок. Все это время водопроводчики, плотники, плиточники и каменщики в заляпанных грязью башмаках бродили по комнатам, без конца пили чай и вели долгие разговоры о смысле жизни.
Время от времени Джеффри и Серена выходили из себя из-за того, как медленно продвигается работа, но одержать верх над этими философами-любителями было невозможно. Они не понимали смысла слова "поторопитесь" и дружно сходились на том, что поработать можно и завтра.
Но в конце концов рабочие удалились, оставив хозяевам небольшой, ладный, крепкий кирпичный дом с кухней и маленькой гостиной внизу и верхним этажом, куда вела скрипучая деревянная лестница. К задней стене кухни примыкало довольно просторное помещение, вымощенное плиткой. Прежде там была прачечная, а теперь висели дождевики и стояли резиновые сапоги; здесь же Серена установила стиральную машину и морозильник. Огромную фаянсовую раковину, которую Джеффри нашел в канаве, отмыли и отчистили, и теперь она пользовалась постоянным спросом: в ней мыли яйца, купали собак, составляли букеты из дикорастущих цветов, которые Серена любила расставлять по дому в старомодных глиняных кувшинах. Наверху располагались три чистенькие спаленки со скошенными потолками и небольшая ванная комната, из окна которой открывался самый красивый вид на юг, на фермерские поля и поросший вереском склон холма.
Хозяевам не было здесь одиноко. Примерно в ста ярдах от них стоял фермерский дом с хозяйственными пристройками, по переулку мимо их калитки постоянно двигались тракторы, грузовички с молочными бидонами, машины; ребятишки, которых школьный автобус высаживал в конце дороги, шли домой. В фермерской семье было четверо детей, и все они стали лучшими друзьями Бена и Эми - вместе гоняли на велосипедах, собирали ежевику, с тяжелыми рюкзаками за спиной уходили к скалам поплавать и попировать у костра.
Элфрида еще ни разу не приезжала сюда. И вот теперь она уже в пути. Джеффри ощущал странное, полузабытое чувство, которое он в конце концов определил как волнение.