Элфрида. Сколько ей сейчас?.. Шестьдесят один? Шестьдесят два? Мальчишкой он был очень высокого о ней мнения - она ничего и никого не боялась и постоянно смешила его. Джеффри учился в школе-интернате, и по сравнению с ее казенной дисциплиной общение с Элфридой было для него словно луч света: необыкновенно привлекательная бунтарка, она неустанно сражалась против родителей и в конце концов победила - стала актрисой. Такая целеустремленность, смелость и воля к победе восхищали Джеффри, и он был предан Элфриде всей душой. Раза два она по собственной инициативе забирала его из интерната на выходные, и он не торопился выходить, чтобы мальчишки успели полюбоваться на нее: в темных очках, с ананасного цвета волосами, затянутыми в пучок шифоновым шарфиком, она ждала его в своем маленьком красном спортивном автомобиле.
- Это моя кузина. Она поет в каком-то шоу. В Лондоне, - небрежно сообщал он приятелям. - Они привезли это шоу из Нью-Йорка.
Потом он бежал к Элфриде с извинениями за опоздание и втискивался в тесное пассажирское сиденье. Ревел мотор, летел во все стороны гравий, и они уносились вдаль. По возвращении в школу он хвастался прогулкой:
- Ну, мы заехали в мотель. Поплавали в бассейне, пообедали.
Он страшно гордился кузиной и был в нее не на шутку влюблен.
Но время шло, они повзрослели. У каждого из них теперь была своя жизнь, и они потеряли связь. Элфрида вышла замуж сначала за актера, потом за какого-то скучнейшего типа и в конце концов завела себе знаменитого и преуспевающего любовника. Казалось, она нашла свое счастье, но у него началась болезнь Паркинсона и спустя какое-то время он умер.
Последний раз Джеффри видел кузину в Лондоне, вскоре после того, как она встретилась с этим замечательным человеком, которого всегда называла Джимбо.
- Это не настоящее имя, - объясняла Элфрида, - я сама его придумала. Знаешь, я и не представляла, что так может быть, что кто-то может стать мне таким близким человеком. Мы с ним совершенно не похожи, и все же я люблю его больше всех на свете. Я никогда никого так не любила.
- Но что же будет с твоей карьерой? - спросил ее тогда Джеффри.
- А, гори она синим пламенем! - сказала Элфрида и рассмеялась.
Джеффри никогда не видел ее такой счастливой, такой красивой, такой довольной. Его собственный брак был на последнем издыхании, и она всегда была где-то рядом, на другом конце провода, давала ему советы, иногда удачные, иногда не очень, но, самое главное, искренние. Когда он познакомил ее с Сереной, она на следующий вечер позвонила ему и сказала:
- Джеффри, милый, она просто прелесть!.. Перестань терзаться и сосредоточься на ней.
- А как же дочери?
- Они уже взрослые и сами о себе позаботятся. Ты должен подумать о себе. Не упусти свой шанс. Не сомневайся. У тебя нет времени. Жизнь только одна.
- А Доди?
- Она переживет. Оберет тебя до нитки и успокоится. Она не поступится собственным комфортом. Отдай ей все, уходи и будь счастлив.
Уходи и будь счастлив. Он именно так и поступил.
Осенний вечер был хмур. Поднимался ветер. Джеффри собрал яйца, загнал квохчущих кур в их деревянные домики. Темнело. Серена включила в коттедже электричество, и в густеющих сумерках засветились желтым светом маленькие окошки. Сегодня четверг, надо подвезти тачку с мусором к шоссе, утром за мусором заедет грузовичок. Ветер крепчал, теперь он пахнул морем и был соленым на вкус. Зашуршали, заплясали над изгородью ветки дрока. В их жалобный шелест вплеталось журчание ручейка, бегущего по обочине проулка и вниз по склону холма. Похолодало, и Джеффри вошел в дом надеть куртку поплотнее. Серена что-то помешивала на плите, дети за кухонным столом готовили уроки.
Он сказал:
- Тачка…
- Вот умница, что вспомнил.
- Вернусь через пять минут.
- Может, Элфрида как раз подъедет.
Джеффри покатил тачку по изрытому колеями проулку и поставил у обочины. Прислонившись к изгороди, как усталый пожилой крестьянин, он достал пачку сигарет и прикурил от своей старой стальной зажигалки. День угасал. Он смотрел на потемневшее, затянутое облаками небо. Море было синевато-серое, в белых барашках. У подножия скал глухо рокотали буруны, влажный туман с моря оседал на щеках.
Джеффри вспомнил полузабытые стихи:
Хрупка моя хрустальная обитель,
Все бури Корнуолла рвутся в двери.
Плывут, белея, корабли зимы
По пустоши, где цвел недавно вереск.
Он стоял, пока не докурил сигарету, потом швырнул окурок и повернул к дому, но в этот момент увидел свет фар. Они приближались с восточной стороны, мигая на поворотах. Джеффри остановился. Появилась старенькая синяя "фиеста" и осторожно повернула на Эмбло. Он понял, что это Элфрида, ступил на дорогу и замахал руками. Машина остановилась. Он отворил дверцу, сел на сиденье и вдохнул знакомый аромат. Элфрида всегда душилась этими духами.
Он сказал:
- Не стоит останавливаться на шоссе. Тут ездят тракторы и автобусы с немецкими туристами. Свернем в проулок.
Элфрида последовала его совету.
- Привет! - сказала она.
- Ты все-таки приехала.
- Пять часов добиралась.
- Легко нашла дорогу?
- Ты отлично нарисовал схему.
- А кто это на заднем сиденье?
- Мой пес Горацио. Я ведь говорила тебе, что он тоже приедет.
- А я с такой ненавистью смотрел на телефон. Боялся, что ты позвонишь и скажешь, что передумала.
- Ни за что, - сказала Элфрида и перешла к делу: - Это подъезд к твоему дому?
- Он самый.
- Узковат.
- Ничего, проедем.
- Тогда вперед.
Джеффри засмеялся:
- Вперед.
Элфрида нажала на педаль газа, и машина осторожно въехала в узкий проезд.
- Как дорога? - спросил Джеффри.
- Нормально. Правда, я немного нервничала - давно не отправлялась в такие дальние поездки. Знаешь, незнакомые магистрали и громыхающие автофургоны ужасно действуют на нервы. Я ведь не на "феррари".
- У тебя хорошая машина.
Снаружи у коттеджа зажегся свет - видимо, Серена услышала шуршание гравия. Фонарь осветил открытую площадку с высокой гранитной стеной.
- Остановимся здесь, - скомандовал Джеффри.
Тут откуда-то выскочили две овчарки и с оглушительным лаем запрыгали вокруг машины.
- Не пугайся, - сказал Джеффри, - это Тарбой и Финдус. Они не кусаются.
- И Горацио не тронут?
- И его.
Они вышли из машины и выпустили Горацио. Собаки обнюхали его, и он с умиротворенным видом вскинул лапу под ближайшим развесистым кустом.
На Джеффри такая непринужденность произвела впечатление.
- Какой он породы?
- Неизвестно. Но хороший пес, спокойный и чистоплотный. Он может спать со мной в комнате. Я привезла его корзинку.
Джеффри открыл багажник "фиесты", вынул оттуда потертый чемодан и большой бумажный пакет.
- Приехала с собственным довольствием?
- Это еда для Горацио и его миска.
С заднего сиденья Элфрида достала корзинку Горацио и еще один объемистый бумажный пакет. Дверцы машины захлопнулись. Джеффри пошел по вымощенной плитами дорожке и повернул за угол дома, Элфрида последовала за ним. И сразу же на них налетел ветер с моря. Джеффри поставил чемодан Элфриды, отворил дверь, и она вошла в кухню.
Двое ребятишек, сидящие за столом, уставились на нее. Серена, раскрыв объятия, шагнула навстречу.
- Джеффри, ты и правда нашел Элфриду! Вот умница, отправился отвезти мусор, а возвратился с вами. Как точно рассчитал! Тяжелая была поездка, да? Хотите чаю и что-нибудь перекусить? Ах, вы же еще не познакомились с ребятами. Это Бен, а это Эми. А это Элфрида, птички мои.
- А мы знаем, - сказал мальчик. - Вы ведь только о ней и говорили. - Он был темноволосый, а его младшая сестричка светленькая.
Бен встал из-за стола и подошел пожать руку Элфриде, с интересом косясь на ее багаж в ожидании подарка. Он был смуглый, с темными отцовскими глазами и копной густых черных волос. Придет время, и этот парнишка разобьет не одно нежное сердечко, подумала Элфрида.
Джеффри оставил чемодан у подножия лестницы и тоже вошел в кухню.
- Привет, папа.
- Привет, Бен. Сделал домашнее задание?
- Да.
- Молодчина. А ты, Эми?
- Давным-давно, - гордо ответила девочка и тут же застеснялась. Она подошла к отцу и, обхватив его ногу, тесно прижалась к нему лицом. Элфрида решила, что дети необыкновенно похожи на Джеффри и очень красивы. Но ведь Серена тоже очень красива. Ее светлые, как у дочки, волосы скручены в узел и скреплены черепаховой заколкой, глаза ярко-голубые, на нежном лице россыпь веснушек. Она была в узких джинсах, которые делали ее длинные ноги еще длиннее, синем пуловере и шелковом шарфике на шее.
- Какова программа? - спросил Джеффри, и Серена сказала:
- Для Элфриды я сейчас приготовлю чай, если, конечно, она хочет. Или посидите у камина? А могу проводить вас в вашу комнату, если вы хотите распаковать чемодан или принять ванну.
- Когда ужин?
- Часов в восемь. Сначала я покормлю Бена и Эми.
Эми оторвалась от отцовской ноги и сказала:
- Сосиски.
- Прости, не поняла. - Элфрида шутливо нахмурила брови.
- У нас на ужин будут сосиски. И картофельное пюре. И запеченная фасоль.
- Как вкусно!
- А у вас кое-что другое. Мамочка приготовила.
- Не говори! Пусть это будет сюрприз.
- Курица с грибами!
- Эми! - завопил брат. - Тебе ведь сказали: не говори!
Элфрида засмеялась.