Суббарао: Я принадлежу к семье брахманов. Высшее желание брахмана – достичь совершенства в мантрах. В моем случае, еще до выбора гуру я выбрал Гаятри-мантру, поскольку она имела для меня наивысшую ценность. И вы знаете, что Гаятри – одна из самых священных мантр.
У. Г.: Что вы хотите от меня услышать? Понимаете, прежде всего вы должны открыть для себя, что мысль – это звук. Слово, мысль и звук – это не разные вещи. "Дерево" – это звук, на каком бы языке вы это ни произносили. Поскольку вы обладаете способностью интерпретировать этот звук с точки зрения своего знания и опыта, он имеет для вас смысл.
Суббарао: Мне нужно связывать их воедино – слово, звук и дерево.
У. Г.: Да, когда вы ложитесь в постель и закрываете глаза, как вы читаете свои мысли? Вы не можете читать свои мысли, не используя слов. А это – звук, вибрация.
Поэтому в практике мантры вы просто пытаетесь погружать этот звук, эту вибрацию, внутрь себя с помощью более громкого звука. Это то, что вы делаете при повторении мантр или выполнении джапы. Вы хотите заглушать этот звук, свою мысль, другим звуком.
Какие-то талантливые люди создали эти мантры таким образом, что они оказывают некое воздействие. Возьмите распевание Харе Рама, Харе Кришна, Кришна, Кришна, Харе, Харе… Когда вы это делаете, меняется сам характер вашего дыхания. Как у музыканта, создающего новую рагу, новую словесную структуру. Точно также "Лалитасахасранама" или "Дакшинамуртистотра" и все другие подобные тексты представляют собой выдумки ума. Все эти мантры, песнопения производят некоторое воздействие. Они не имеют никакого смысла, поскольку вы наркотизируете себя, и это создает некий вид осознания, который вы считаете подлинным или чем-то духовным. Вы опьяняете себя этими звуками. То же самое происходит, когда вы слушаете музыку или бхаджаны. И вы хотите этого снова и снова. Всякий раз при появлении волнения или тревоги вы уединяетесь и медитируете, или распеваете мантры, или слушаете свою любимую музыку.
В течение многих летя обычно повторял Шива-мантру по тысяче раз в день. Меня посвятил в это Свами Шиваганга. А потом я обнаружил, что мантра оказывает опьяняющее воздействие. Слова подобраны так, что она действует немедленно. Если вы повторяете "Ом" или даже "Рама, Рама…", меняется характер вашего дыхания. Вы можете сами в этом убедиться.
Суббарао: Даже при распевании Гаятри-мантры?
У. Г.: Это то же самое.
Барри: Так что это не имеет никакой ценности.
У. Г.: Не говорите так. Это имеет смысл или не имеет смысла, только когда вы сами открываете это для себя. Вам придется проверять все это и выяснять, что имеет смысл или не имеет смысла.
Суббарао: Как вы говорите, мантра обладает способностью усмирять мой собственный голос [и слышать] голос Самости. Но я так и не обнаружил голос Самости, поскольку снаружи слишком много шума. Чем больше я пытаюсь обнаружить голос Самости, тем больше отстраняюсь от семьи и пребываю с самим собой. А это не согласуется с моими обязанностями семейного человека.
Есть молитва, приписываемая Шанкарачарье. Она звучит примерно так: "О Шива, кого не касается загрязнение привязанности, высокомерия, страсти и смятения, я должен был медитировать на Твоем сияющем бытии, я должен был быть полностью погруженным в Твое присутствие. Я не сделал этого и прошу Тебя о прощении…"
У. Г.: В чем вопрос?
Суббарао: Если я нахожу мой собственный голос, мне следуетуйти и жить жизнью отшельника в Гималаях или где-нибудь на юге.
У. Г.: Для чего?
Суббарао: Чтобы найти себя.
У. Г.: Но почему вам нужно идти туда, чтобы найти себя?
Суббарао: Это был и мой вопрос. Я хотел совершенно ясно знать, почему я должен все оставлять; поскольку это не было совершенно ясно, я не ушел. Все это происходило из-за моей связи с одним йогом, и я думал, что все, что я делаю, неверно, и хотел сам выяснить все для себя. Не то чтобы я хотел изолировать себя от всего. На самом деле моя семья и старшие нуждались в моей поддержке, и я обязан делать все, что я могу. Так или иначе, мой вопрос и моя проблема в том, как находить голос Самости и исключать другие голоса?
У. Г.: Как вы собираетесь воспринимать Самость, которую вы хотите для себя открыть?
Суббарао: Я чувствую, что жизненный процесс откроет для меня некую дверь.
У. Г.: Самость, которую вы хотите открыть, – является ли она независимой от того, что вы думаете и чувствуете в этот момент?
Суббарао: Она независима, она есть там, подобно семени.
У. Г.: Ладно, дальше нужно выяснить, есть ли она там. Бесполезно утверждать, что она там есть, вы должны это выяснить и можете делать это сейчас – не завтра или сидя в какой-то пещере в Гималаях. Если есть такая вещь, как Самость, то где она и как вы можете ее найти? Кто-то говорит, что она есть, а другой говорит, что ее нет. Что вам делать?
Суббарао: Нет, я не руководствуюсь ничьим авторитетом.
У. Г.: Хорошо, возможно ли узнать это сейчас?
Суббарао: Вы можете дать мне ключ, решение?
У. Г.: У меня нет никакого решения. Решение будет исходить от вас, если вы полны решимости узнать здесь и сейчас. Если вы этого не можете, тогда ваше утверждение не имеет никакого смысла и никакой ценности.
Суббарао: Как так?
У. Г.: Если вы утверждаете или отрицаете, то вы утратили шанс открыть это для себя. Так что сперва не должно быть утверждения и отрицания.
Барри: И то и другое – ловушки.
Суббарао: А иначе как я могу осознавать, что я собираюсь делать?
У. Г.: С помощью какого инструмента вы собираетесь это открывать?
Суббарао: Я не знаю.
У. Г.: Этот инструмент – ваше мышление и ощущение. Ваше утверждение, что Самость есть или что никакой Самости нет, это продукт вашего мышления, не так ли? Теперь, вон та вещь там, что это такое?
Суббарао: Наручные часы.
У. Г.: Откуда вы знаете, что это часы? Это мысль; иными словами, память. Вы видели это или использовали раньше, и когда я задаю вам вопрос, немедленно приходит ответ. И это слово, которое вы употребили. Что собой представляет это слово?
Суббарао: Это отражение объекта в моем мозгу.
У. Г.: Это движение мысли. Пока есть это движение мысли, вы всегда будете распознавать этот объект как наручные часы. И это движение – результат вашего мышления и опыта.
Суббарао: Да, взаимосвязь слова с объектом становится привычкой, и это становится основой нашего мышления.
У. Г.: Это единственное, что вы знаете.
Суббарао: Могут быть другие вещи, которых я не знаю.
У. Г.: Вы допускаете, что есть что-то еще.
Суббарао: Вы имеете в виду, что другие, обнаружившие, что есть нечто иное, чем то, что мы знаем, тоже допускают?
У. Г.: Они могут вводить в заблуждение, как знать? И то, что они говорят, может иметь силу для них; может ли то же самое иметь силу для вас?
Суббарао: Я принимаю и отвергаю вещи с точки зрения того, что для меня правильно и доступно для моего ума.
У. Г.: Если я говорю, что это обман, вы бы это приняли?
Суббарао: Не в том смысле, в каком я принял взаимосвязь между вещью и ее именем.
У. Г.: Да, это память.
Суббарао: Я хочу доверять своей памяти.
У. Г.: И это единственное, что вы знаете. Вы не знаете ничего другого.
Суббарао: В том, что касается моего знания и опыта, я не хочу полагаться ни на что, кроме своего собственного знания и опыта.
У. Г.: Ладно, если, как вы утверждаете, вы хотите открыть для себя Самость, то это должно закончиться. Все ваши знание и опыт, относящиеся к этому, все, что вы слышали об этом, все, что вы принимали и отрицали, – все это должно прекращаться.
Суббарао: Это принятие отрицательного подхода?
У. Г.: Нет, дело не в принятии какого бы то ни было положительного или отрицательного подхода. Пока есть это движение мысли, смотреть на объект не будет возможно. Фактически объект создается этим движением мысли.
Суббарао: Какой объект? Вы имеете в виду Самость?
У. Г.: "Самость" создается движением мысли. Это движение является самостью.
Суббарао: Вы имеете в виду ум, этот инструмент?
У. Г.: Мысль разделилась на две, и одна мысль смотрит на другую.
Суббарао: Так устроено большинство вещей в жизни. Если я отказываюсь от этого, то не знаю, что со мной будет.
У. Г.: Вы не можете отказываться. Как вы можете?
Суббарао: Так что это означает, что в своей медитации я не хотел отказываться.
У. Г.: Вы и есть то движение и не существуете независимо от того движения.