- Получите свой гамбургер с жареной картошкой! - рассмеялся он.
Отправив Эмили в дошкольную группу, я принималась за упражнения из книги о прикладном поведенческом анализе, который Энди О'Коннор взял на вооружение, а логопед отмела как бесполезную трату времени. Энди пообещал нами заняться, но не раньше чем через несколько недель.
- Сейчас на мне масса детей, - объяснил он по телефону. - Мамаши вконец замучили! Даже поспать некогда!
- А с чего бы это вам спать, когда нам, мамам, не до сна? - уколола я.
- И то правда!
Судя по голосу, человек он добродушный, мягкий, веселый. Заверил, что понимает, как тяжело общаться с ребенком, который совсем не говорит, и пообещал прийти, как только возникнет "окошко" в работе.
- Вы из Америки? - поинтересовался он. - Люблю американцев. Хм. Женскую половину.
А я вмиг полюбила Энди О'Коннора. Это было неизбежно: козыри-то все у него на руках. И плевать мне, сколько придется заплатить. Стивен настаивал на специальной программе для Дэниэла, причем хотел записать его немедленно. И по-прежнему считал спецшколу единственным нашим спасением в будущем. Так и заявил, позвонив мне из офиса. Но мы ничего другого еще и не попробовали, сказала я. Если он вернется домой и прочитает одну-две книжки об аутизме, то сам поймет, что недооценивает возможности детей с таким диагнозом.
- Сейчас я вернуться не могу, - ответил он.
- И что же тебе мешает, черт возьми?!
- Прежде всего этот твой настрой.
- Ну конечно. - Как можно принимать всерьез человека, который ведет себя как капризный ребенок. - Я ведь такая страшная бяка!
- Говорят, есть такие школы, где…
- Если он попадет в одну из этих школ, мы его потеряем. К тому же отправить в спецшколу всегда можно, если уж все остальное не сработает. Ты выбрасываешь белый флаг до начала сражения, Стивен!
- Я устал с тобой сражаться.
- Хочешь сказать, что не вернешься домой, пока я не соглашусь отдать Дэниэла в спецшколу?
- Нет, совсем…
- Так почему ты не возвращаешься?! - Я даже голос повысила. Ладно, согласна. Я просто-напросто заорала.
Какая разница - он все равно уже переключился на другую линию.
- Где папуля? - выпалила Эмили.
Она задает этот вопрос каждый день после школы, пунктуальная, как часы. И я каждый день отвечаю по возможности радостно:
- На работе, где же еще.
В руках у Эмили рисунок. Гусеница получилась из длинного прямоугольника с пририсованными глазами, а бабочка - цифра 8, уложенная на бок и раскрашенная. Если бы учителя разрешили ей рисовать по-своему, вышло бы лучше, но сочетания красок и так впечатляли.
- Вот это да! Отличный рисунок!
Эмили пришлепнула листок к моему животу и запрокинула голову:
- А когда папуля вернется домой?
- Он пойдет с вами гулять в парк. - Мой ответ Эмили не устроил. Она прекрасно поняла, что это, собственно, и не ответ вовсе. - Ну-ка, давай по бордюру!
Эмили держалась за мою руку за спиной, я держалась другой рукой за коляску, и мы прошли по бордюру до самого перекрестка. И как только не свалились всей компанией.
- В какой день он вернется? - Ладошка Эмили крепко стиснула мою. - Сегодня?
- Скоро, - пообещала я. - У тебя здорово получается!
- Скоро когда?
- Давай скакать! Готова? Раз, два, начали!
Я запрыгала на одной ноге, а Эмили встала как вкопанная. Прыжки и бордюр побоку - нам грозили слезы.
- Папа придет в субботу. - Я подхватила дочь на руки. - А если повезет, то и раньше.
В книжке по прикладному поведенческому анализу, экспериментальной терапии для аутистов, подчеркивалось, что ребенка необходимо научить говорить как можно раньше. А значит, Дэниэл обязан заговорить. Он должен запомнить названия самых разных предметов, а для начала - научиться слушать меня. Очень хорошо, но каким способом заставить его обратить на меня внимание? Я видела только один: отнять Томаса. Держа паровозик над головой, я ждала паузы в обиженных криках Дэниэла. Едва Дэниэл уставал плакать и тянуть руки к Томасу, я опускала на журнальный столик яркий мяч, прикладывала к нему ладошку Дэниэла, отчетливо произносила: "Мяч!" - и награждала Дэниэла паровозиком.
В первую мою попытку Дэниэл рухнул на пол и минут пять с горестным воем колотился лбом о дверцу серванта. Я ждала, с Томасом над головой, хотя сердце ныло от желания подхватить сына на руки и отдать любимую игрушку. Материнский инстинкт призывал сделать что-нибудь - все что угодно! - лишь бы ребенок перестал плакать. Но я обязана была привлечь его внимание, а кроме конфискации Томаса ничего не действовало. Истерика вскоре прекратилась, но Дэниэл не желал иметь ничего общего ни со мной, ни с журнальным столиком, ни с мячом. С большим трудом мне удалось поймать его пальцы и дотронуться ими до мяча. "Мяч!" - сказала я и отдала Томаса.
В следующий раз он уже не катался по полу - просто вопил. Я снова поймала его руку, приложила к мячу, произнесла заветное слово и вернула паровозик.
В третий раз он сам дотронулся до мяча.
- Мяч! - сказала я.
Пухлая ладошка на долю секунды задержалась на мяче.
Я отпраздновала победу, кружась по кухне в танце, в обнимку с Дэниэлом и Томасом. Радио заливалось песней Принца, которую я так давно не слышала… слишком давно… Подари мне минутку… подари поцелуй.
Стивен уже две недели жил у Кэт, навещая детей лишь по выходным. Полнейшее безумие, но мне никак не удавалось убедить мужа в том, что это полнейшее безумие. Он приходил в свой дом, чтобы пообщаться со своими детьми. Он водил их в парк, играл с Эмили в футбол - словом, все как раньше, если забыть, что на ночь он уходил к сестре. К концу второй недели я поняла, что сыта по горло.
- Ладно. Отлично. Твоя позиция предельно ясна, Стивен, но умоляю…
Щадя мои чувства, он всегда являлся к нам в кошмарном виде: серые спортивные штаны, уродливый свитер, щетина, немытые волосы. Он явно пытался вызвать отвращение, видимо не догадываясь о том, что мужчинам его типа все эти уловки лишь придают сексуальности. Ему бы обтянуть зад черной кожей, выбрав брюки размера на три меньше своего, всунуться в водолазку с горлом до самого подбородка, отрастить неопрятную бородищу и обриться наголо. Быть может, тогда я вздохнула бы свободнее. А он вваливался в дом, будто только что вылез из постели, - вариант для меня никуда не годный.
Я скучала по нему. По утренним поцелуям с ароматом мыла. По его отрешенности, когда он долбил клавиши ноутбука, отвечая на е-мейлы. Мне не хватало его любимого пива в холодильнике, не хватало чая, который он приносил мне по утрам, и тех минут, что мы проводили с детьми перед телевизором. И я тосковала по его теплу в постели.
Я пыталась представить его с неопрятной бородой, голым черепом, в мерзкой водолазке и нелепых штанах матадора. Срабатывало… на минуту-другую, пока он не улыбался мне со снимка всей нашей семьи на фоне незамысловатого летнего домика в Уэльсе.
- Мне очень жаль, что все так вышло, Мэл, - вздохнула Кэт, которую мой телефонный звонок застал на рабочем месте, в кабинете. - Я-то что могу поделать - выставить его вон? Думаешь, он вернется к тебе? Если тебя это хоть капельку утешит, знай, что он очень несчастен. Все вечера проводит перед телевизором, наливаясь пивом.
- Вот это как раз в порядке вещей, - возразила я.
- Хочешь сказать, это и есть жизнь семейного человека? Слава богу, я не замужем! Еще он с компьютером развлекается да по телефону треплется. Короче, общается только с техникой.
- Хм. Опять же - норма.
- Послушай, Мэл… Ты наверняка хочешь спросить, упоминает ли он о тебе. Отвечаю - нет. Ни слова о тебе не говорит. Как, кстати, и о том, когда освободит помещение. А я жду не дождусь этого дня. Единственное, в чем я уверена, - он не счастлив. Даже по воскресным вечерам в ящик пялится, прыгая по каналам.
- Таков он и есть, мой муж.
- Е-мое, можешь забирать его себе со всеми потрохами.
- Держи меня в курсе, ладно? - попросила я.
- Само собой. И ты меня - насчет Дэниэла. Я тоже виновата.
С чего бы это Кэт испытывать вину из-за моего ребенка?
- Я должна была заметить. Терапевт как-никак, - объяснила она. - К сожалению, нас едва знакомят с такими отклонениями, как аутизм. К тому же дети-аутисты, которых я видела, были гораздо старше и совсем плохи. Никакого сравнения с Дэниэлом.
Ее слова грели мне душу целый вечер. Совсем плохи. Никакого сравнения с Дэниэлом!
Единственное, без чего я не мыслю себе жизни, - это видеомагнитофон. Наш сломался, и я тут же отправилась в "Джон Льюис" за новым.
- У предыдущего еще не вышел гарантийный срок, - подсказал продавец.
- И сколько займет починка?
Парень пожал плечами.
- Вот видите. Значит, я на несколько дней останусь без видика.
- Даже на несколько недель, - уточнил продавец.
Я покачала головой и протянула деньги:
- Доставьте новый, только обязательно в упаковке.