Стряс пробудил и невольно заставил выглянуть из окна.
Что случилось?
Так, но видимо себе сказал Квон-Кхим-Го.
Наверное, теперь он понимал – не надо было спешить.
Оглянувшись, он увидел съёжившуюся от страха принцессу Чжи-Шань-Ши.
Больно ударившись, она едва стерпела острую боль.
Девушка сдерживала волнение, всё это время потирала правое плечо.
Нет, этого не должно было случиться.
Тебе больно.
Я спала.
Сразу же почитающее, пожилой человек низко поклонился.
Помилуйте, господин.
Как в это самое время он переживал.
Уж стар стал, было трудно углядеть.
Простите, я быстро отлажу и поставлю на ось колесо.
Надо свернуть с дороги в лес.
Слово господина кинуло знать, заночуем здесь.
Будет время поставить колесо.
Здесь же воин и великий мастер боевого искусства Хо-срёк быстро начал готовится на ночлег.
Сколько жизней надо научиться выживать на войне.
Смело сказанное слово – сохранить бодрость.
Как же понимать выдержку.
Где тот секрет много и бесконечного перевоплощения.
Чхе-Се-До, видимо, учился этому много лет.
Как быстро он скинул с коня упряжь.
Слегка задевши коня, бегло пробежался по полю.
Такое нельзя было не заметить.
Он один строил и быстро смастерил навес.
"А что делать мне?" – свободным голосом спросил Квон-Кхим-Го.
Подождите, господин.
Даже поклонился.
"Нет", – громко сказала принцесса.
Я буду спать здесь.
Она так и сидела.
Видно, как ей было неудобно.
Госпожа, помилуйте, пожалуйста, простите меня, верного слугу.
Дайте вашу руку, и я отведу вас в укромный, мною сделанный приют.
Я хорошо постелил там.
"Здесь в карете неудобно, будет холодно", – тихо сказал Квон-Кхим-Го.
Она оглянулась.
Сжавшись, медленно поднялась.
Открытая дверца, качнувшись, открылась ещё больше.
Ступивши на землю, Чжи-Шань-Ши, что ли, обожглась.
Она неловко упала руками о землю, тем самым пониже уронив Чхе-Се-До.
"Нет, нет, я сама", – выражено сказала принцесса.
Вы очень долго были в пути, видимо, утомились.
Принцесса Чжи-Шань-Ши лёгкой рукой осторожно укрылась вся с ног до головы.
Видимо, не привыкла она к такой длинной дороге.
"Сказочно и очень хорошо здесь", – вдруг неожиданно сказала она.
Ведь кто, как не она, боролась с первым впечатлением.
Её взгляд явью переживал.
В глазах страх, и, наверное, страсть.
Что же случится, и как поступит Тое-Сан-Тье?
Вопрос, видимо, пробудил острое волнение.
Кхе-Оро-Сай не умеет выжидать, сочувствовать, быть в согласии.
Не образумить, не повлиять, тот не поймёт?
Он реалист, говорит и сразу берёт.
Говорить много не любит.
Слова без смысла, без дела, вовсе зря?
Взгляд тяжёлый, властный, холодный, осмысливает на ходу.
Что даёт такому жизнь и весь мир – власть и богатство.
Грубо говоря, философию о добродетели он не читал.
Вывод свой, правильный, точный, незамедлительный.
Любить, охватывая душой, умеет наверняка.
Эгоист всё видит и непримирим.
Не ладно, больше настаивает на своём.
Нет смысла, отвергнет.
Со смыслом выслушивает и смолчит.
Нравится любоваться собой.
По душе порывистый ветер.
Белые надвигающие облака.
Природа, безлюдность, скучная тишина.
Он любит только себя!
Жаждет удовольствия и удовлетворения.
Могучий, крепкий, сильный.
"Непобедимый" в себе.
Только отец мог долго и свободно с ним говорить.
Их глаза во многом соглашались.
А как быть, Ока-Йо высказывался за двоих.
Как трепетно, свойски, притягательно, душевно выжидал Кхе-Оро-Сай встречи.
Так должно, положительно, достойно отзывался о нём.
Взгляды требовательные, хваткие, такие аж завоёвывают весь мир.
Девушка Чжи-Шань-Ши сразу уснула.
Она неловко тихо перевернула рукой.
Сжимая ближе тёплое одеяло, видно, как левая рука держит плечо.
Этого не объяснить, на неё такую с виной и волнением глянул пожилой человек.
Нет, он не боялся смерти, старого воина обуяла вина.
Он сразу увидел великодушие, силу, достоинство и покой.
Что удивило – сдержался военачальник.
Чхе-Се-До понял – принцесса ударилась, и у неё болит плечо.
Что неизмеримо, оно потеряно.
Где смысл и твёрдое убеждение отца?
Дети, взрослея, переняли всё, но остались самим собой! Таким характером жил король Шань-Су-Бёо.
Выскажется и отойдёт.
Сам покажет, что, где произошло.
Не поленится увидать жизнь и быт каждого из нас.
Когда что случилось, знает не понаслышке.
Делал всё правильно и как мог.
Да, не любил ждать – не наказывал по пустякам.
"Гордость, – говорил он, – надобно заслужить".
Смысл правильный – всё по делам!
Они, Чхе-Се-До и Квон-Кхим-Го, не говорили.
Видимо, правильно видели и понимали своё.
Каждый жил жизнью, наделённый от мира.
Не знали они их мысли, перелистывали одно.
Так ведь Квон-Кхим-Го ученик Хве-Танг-Хе.
На деле, Хве-Танг-Хе лучший друг Чхе-Се-До.
Что можно сказать, не многословием сильна душа.
Да, можно долго сидеть у костра.
Интересно и страстно рассуждать.
Проникнуть в творение бывалого и сделанного.
Что было не так, и как могло быть.
Разговоры не тронули быль.
Наверное, затаивши дыхание, верный слуга выжидал вопрос.
Нет, никто не рассказывал о себе.
Глубоко боролось внутреннее равновесие.
Было очень тепло от трепетного огня.
Всплеск, что дыхание обогревал тело и душу.
Три часа Чхе-Се-До перекладывал свойски костёр.
Видимо, жизнь научила экономить, услужить, как и выживать.
Что есть что.
Момент, перебегающий от всего.
Мысль, несущая истине ответ.
Как так могло случиться: одним дано повелевать, другим быть слугой?
Жизнь блага, изобилия, блаженства или трудится в поте лица?
Где справедливость?
Да разве задумается над этим народ?
Страх, что ли, надвигается тенью за спиной?
Предчувствуя острую опасность, Квон-Кхим-Го взглянул на Чжи-Шань-Ши.
Что делать или жить как ни в чём небывало?
Выжидать время и вернуться назад?
Такое не бывает, чтобы лихорадка отступила навсегда?
Кхе-Оро-Сай не из тех, который отпустит и уйдёт?
Здесь моя страна, прочное влияние Тое-Сан-Тье! А кое-что не дано.
Где же есть и находится Су-Тхе-Во?
Говорят, убит, но тело до сих пор не нашли?
Если выследит, жди беды?
Как понять, где он сможет расставить сеть?
Или это только предположение?
Смелое решение, уйти в долину гор Хау-то.