Восемь пятнадцать - время подводит меня. В отеле "Majestic" из разоренного впопыхах чемодана я вырываю колготки. В костюме Евы ходить по такой жаре! Но положение обязывает. К тому же, климат начинает меняться в лучшую сторону: я холодею.
Дырка. Чуть выше того уровня, где кончается юбка. Стоит немного пройти, колготки ослабеют, чуть-чуть сползут… Я вытряхиваю из чемодана все его внутренности, но запасной пары, разумеется, нет.
В панике туфли на ноги… И вторая волна холода - снова дырка. Почти на том же уровне, где кончается задник туфли. Се ля ви такая, как говорится у нас, переводчиков.
А делать нечего. Я медленно иду к двери. Ну пусть они лопнут, проклятые, пусть! Пусть расползутся, сгниют, а с двенадцатым ударом часов полетят с моих ног клочками! Это моим шефьям ничего не оставалось бы, как повеситься, случись такое в ресторане с их носками или галстуком. А вот я могу отнестись к инциденту как истинный пролетарий и решить, что ничего не потеряла, кроме своих цепей.
Неужели в этой стране бывает прохладно? Нет, это просто раннее утро, первое утро под новым небом… Нет, просто я еще сплю, и мне снятся сны о родине. Стены вокруг меня разговаривают русскими голосами. Стена справа - вопрошающий мужской голос:
- Слушай, Андрюха, где здесь можно хорошим бельем затариться?
Стена слева - объясняющий женский голос:
- Как пойдешь наверх от Paseo de Gracia к новым кварталам - справа будет магазинчик, в нем полный liquidacion и хозяин уступает белье задешево, тем более, что оптом. Главное, Свет, успеть, пока он не до конца ликвидировался…
По коридору тоже шли голоса:
- В натуре, Леха, пора закупаться - времени в обрез! С конца августа распродаж уже не будет.
Интересно, куда они торопятся в июне? О русский люд, покой вам только снится! Кровь… Пыль… Летят, как табун степных кобылиц - любой ковыль сомнут…
Стоп! Костюм же с вечера мятый… А на сборы остался какой-то куцый час. Гладить, быстро!
Как раненый бык на корриде я метаюсь по коридору. Где же утюг, буржуины? Где уютная ширмочка с гладильной доской? Где мадам-коридорная, чтобы обрушиться с вопросом? И этого меня лишили в цивилизованной стране?
- Что вы ищете, сеньорита?
Снизу на меня радостно глядела старенькая уборщица-китаянка.
- Понимаете, я хочу погладить свой костюм…
Тот же радостный взгляд:
- Нет, это наша гостиница хочет погладить ваш костюм!
Ко мне протянулась сухенькая ручка.
Подождите. Это надо осмыслить. На это нельзя поддаваться сразу! Услуги гладильной включаются в счет за номер, это оплачивает начальство, это меня волновать не должно. Но чаевые? Как не пожаловать этой несчастной китаяночке хотя бы сотню песет на пачку английского "Пиквика"? А костюм надо гладить каждый день, и чай в отеле "Majestic" наверняка любят пить ежедневно… Значит, немалые мои командировочные уменьшатся соответственно. Значит, как минимум, паре моих московских друзей не будут привезены подарки. Останутся они без какого-нибудь грошевого сувенира - тарелочки с видом Барселоны или брелка в форме кастаньет. Не получится у меня "из Испании с любовью"…
- Вы не могли бы показать мне гладильную, сеньора? Я предпочитаю гладить сама.
Пар валит вовсю, а прессы стоят - работать некому. Все за моей спиной. Администратор тоже напрасно выходит из себя - его не слышат; высказывают предположения:
- Сеньорита, наверное, боится, что мы испортим ткань…
- Она, должно быть, уже отдавала вещи в гладильную, и ее не устроило качество…
- Может быть, ткань такая дорогая? Хотя на вид…
Жаль, что никто не сказал: "У богатых свои причуды".
Едем на переговоры в офис Карлоса. Я покашливанием проверяю горло перед работой - вчера ему сильно досталось. Приходилось заглушать и звуки улицы, и яростные танцевальные аккорды, и резвящихся молодых испанцев. Усилитель мне нужен, как и всякому говорильному аппарату.
А ужинали мы на террасе. Огромная Las Ramblas - цепь бульваров, тянущихся из центра города к морю, вечерами изнемогает от ресторанных столиков. Светлый вечер, серо-зеленые платаны возносят над городом бледную Луну, а внизу вьется толпа, пестрая, как цыганская шаль. Музыка - помногу и отовсюду. Сквозь колеблемую морским ветром листву - удивительное изящество домов. Где-где, а в Барселоне не сомневаешься, что только застывшей мелодией и может быть архитектура. Этот город должен был родиться под звуки органа и вырасти под болеро.
Тариэл Давидович недоволен. Шепотом - Платону Бежановичу:
- Послушай, он странный человек, твой Карлос! Как встречает гостей? Приехал уважаемый человек и должен сидеть, как студент, за пластмассовый столик? Или в Барселона нет приличный ресторан?
(В минуты душевного расстройства Тариэл Давидович пренебрегает падежами)
- Не переживай, Тариэл! Закажи что-нибудь дорогое, чтобы люди видели, что ты солидный человек, и не переживай!
Платон Бежанович занят делом: он бережно выковыривает вилочкой мягкую устрицу из ее твердой раковины.
Тариэл Давидович негодующе смотрит на Луну.
А Карлос наклоняется ко мне. Лицо лукавое. Шепот интригующий:
- Хулия, не могли бы вы потом узнать у сеньоров, как им понравился вечер на террасе? Спросите как будто от себя, не говорите, что это я просил узнать. В следующий раз я хочу повести их в бар "Quatro gatos", там собиралась богема в начале века. И сейчас там очень свободная, молодежная атмосфера: вместо стульев сидят на бочках и пьют, в основном, пиво. Думаю, что моим русским друзьям будет приятно забыть о том, что они большие люди в бизнесе и вспомнить студенческие годы.
Бедный, он ведь серьезно! И ведь от всей души…
Дневные переговоры не производят впечатление насыщенных. Обсуждаем все, как положено: и контракты, и поставки, и условия, но у моих шефьев нету огня в глазах; чувствуется: это - лишь прелюдия. Не за тем посетили Испанию Тариэл Геворкадзе и Платон Каретели! Что-то большее ждет нас, и сейчас оно прозвучит, заставляя круто меняться простодушную физиономию Карлоса.
- Переведите, Юля, и помните, что информация секретная. Чтобы такую информацию узнать, конкуренты людей убивают, это я вам на будущее говорю. А пока переведите, что мы с Тариэлом немножко посовещались и решили вложить деньги во что-нибудь скромное - в апельсиновую плантацию.
Карлос осмыслил.
- Я не хочу заранее пугать сеньоров, но импортировать фрукты - это одно дело, а держать плантацию - совершенно другое, и не известно, сможет ли хороший предприниматель стать хорошим хозяином на земле.
Карлос улыбнулся с большой долей извинения.
- Вам сразу потребуется целая армия специалистов по сельскому хозяйству. Кроме того, из Москвы будет очень трудно следить за ходом дел. А в общем, поверьте мне, вам будет не выгодно держать плантацию только ради того, чтобы экспортировать с нее апельсины в Россию. Если цены там упадут, вы будете терпеть большие убытки.
- Продадим апельсины в Испании.
Карлос начал улыбаться, но деликатно себя сдержал.
- В Испании апельсины очень дешевый товар. И к тому же сезонный: ни один уважающий себя испанец не станет есть апельсины летом и осенью, когда в изобилии персики, нектарины, виноград…
Геворкадзе улыбнулся какой-то чересчур загадочной улыбкой:
- Юля, переведите этот Карлос, что он дает совет не для Тариэл Геворкадзе. Тариэл Геворкадзе не трясется над каждый апельсин: он сегодня купил плантацию, завтра потерял, а послезавтра купил новый!
Карлос немного посмеялся, приняв это за шутку. Взгляд Геворкадзе стал неприятно холодным. Он демонстративно отвернулся от испанского партнера и переключился на Каретели:
- Ты смотри, Платон, смеется, не верит, а? Думает: бедный человек! А он знает, что у меня в Эквадоре яхта куплена океанская и стоит ждет меня целый год, чтобы я на недельку приехал порыбачить? А он знает, что я в Берлине, в зоопарке слона содержу, и там висит табличка "Слон находится на попечении Тариэла Геворкадзе"? А вспомни, Платон, как я в Швейцарии…
Формально эта речь предназначалась не для Карлоса, но интуитивно я понимала, что надо переводить. Ведь несчастный бизнесмен должен был понять свою бестактность. Как Тариэлу Геворкадзе можно отказать в покупке плантации, когда приобрести всю Испанию - для него не проблема!
Геворкадзе тем временем заводился:
- И после всего, что я в своей жизни купил, Платон, он говорит, что плантация для меня - дорогое удовольствие!..
Карлос отнесся к переводу с полным пониманием:
- Я думаю, сеньорам лучше пораньше закончить работу, принять в гостинице душ, а потом я отвезу их на пляж. Море в этом году немного прохладное, но не думаю, чтобы это повредило сеньорам.
"Прохладное море" по-испански означает некоторую разницу между температурой воды и воздуха. На Геворкадзе эта разница сказалась положительно: его благородная ярость остыла и мысли пошли по другому руслу.
- Скажи, Платон, как считаешь, мы солидная фирма?
- Зачем спрашиваешь? Сам знаешь!
Каретели отвечал лениво. Он раскинулся на полотенце с зелеными попугаями, как огромная медуза, склонил голову набок и наблюдал, как из гуляющих у берега волн дельфинчиками выпрыгивают хохочущие девушки.
- Солидная! - с удовольствием заключил Геворкадзе. - А почему мы до сих пор не купили ОРТ?
Каретели с некоторым интересом приподнял голову.
- Ну, то есть, время на ОРТ.