- Мой-то меня все достает! "Ты бы, - говорит - хоть Гербалайфу попила, а то и в свой пятидесятый скоро не влезешь". Все сэкономить на мне хочет, хы-ы! На ужин банку порошка ставит; "Разводи, - говорит - кефиром, и чтоб через месяц была мне как Синди Кроуфорд!" Ричард Гир, блин, нашелся! Ничего, я колбаску майонезиком намажу - да на хлебушек свежий - и поехали! А Гербалайфом запиваю. Полбанки уже нет. Мой радуется, платье-стрейч мне собрался покупать. А мне этого стрейча и на половину попы не хватит, хы-ы!
Щедрая Томка накромсала мягкой булки с колбасой на себя и на меня, отвалилась на спинку стула и разместила ноги на процессоре.
- (Блаженно) Что-то шефья нас сегодня не трогают…
- Юля, тебя к руководству.
В роли коммутатора у нас использовалась Лена, личный секретарь генерального директора. Возвышаться над ней было трудно, поэтому, следуя за Леной к начальству, каждый сотрудник заранее ставился на свое место. Действенно и бесхитростно.
- Тебя - с вещами, - разворачиваясь для обратного пути, обронила Лена.
Я взяла наполовину переведенный факс из Барселоны. Процессия тронулась.
Шаг секретарши был неспешный. Она безмолвно покачивалась впереди на длинных ногах. Каблуки отстукивали по полу веско и с подобающей торжественностью. Мы приблизились к начальскому кабинету.
- (Холодно) Подожди, не входи!
- Меня же просили зайти!
- Платон Бежанович еще не вызывал тебя, он только велел, чтобы ты подошла.
В этот момент - голос из-за двери:
- Лена, Юля подошла?
- Да, Платон Бежанович.
- Пусть зайдет!
Поворот ко мне:
- Юля, иди!
Сезам открылся.
Думаю, что Николай Александрович Романов, покойный Государь Всея Руси, не променял бы такой кабинет даже на зал в своем скромном Ливадийском дворце. Тариэл Давидович Геворкадзе и Платон Бежанович Каретели тоже не делали ничего подобного: их все время отвлекали текущие дела.
- Садитесь, Юля!
Платон Бежанович сделал по-королевски широкий жест. Он не предлагал мне сесть на стул, он бросал к моим ногам все стулья земного шара.
Тариэл Давидович глядел строго и сдержанно.
Обе части моего руководства находились между собой примерно в том же соотношении, что и секретарши Томка и Лена. Более низкой ступенью иерархической лестницы был Платон Бежанович. Он превосходил Тариэла Давидовича тремя размерами одежды, теснил в обе стороны занимаемое кресло и, надень ему на голову белый колпак, отлично сыграл бы повара в незатейливой комедии.
Тариэл Давидович вполне годился на роль красавца-террориста, но не имел склонности к лицедейству; даже лишней мимики при обращении к подчиненным он себе не позволял.
Перед Тариэлом Давидовичем медленно курилась чашка кофе, из которой необходимо было делать глотки. Говорить предоставлялось Платону Бежановичу.
- Юля, у вас есть загранпаспорт? Приносите его завтра. На следующей неделе очень советую вам быть в хорошей рабочей форме и не заболеть.
Глаз Платона Бежановича против воли блестел хитрецой. Тариэл Давидович переворачивал вверх и вниз толстый "Монблан" с золотым пером. Он выдерживал паузу.
Выдержал.
- Юля, как следует подготовьтесь к этой поездке. Мы летим в Барселону на переговоры с фирмой "Naranja de Oro".
И Генеральный директор величественно откинулся в кресле. На меня он смотрел благодетелем. Радуйся, переводчик! Господа берут тебя с собой! Ананасы, пальмы, баобабы! Шестисотые "мерседесы" и пятизвездочные "ХИЛТОНЫ", ночные рестораны и головная боль поутру, дебри терминологии и отнимающийся язык… А куда вы денетесь без моего языка, господа?
Пока Барселона была еще за горами, я вернулась в секретариат. Там красила ногти Томка Тарасова.
- Юль, ты говорят, за кордон едешь?
- Доеду, если не сглазишь.
- На Кипр, небось, на какой-нибудь?
- В Барселону.
- Это че, Италия?
- Испания.
- Тоже ничего, тепло, - Томка сосредоточенно дула на сохнущий лак. - Эта Барселона - не самая провинция?
- Не самая.
- М-м-м… Прибарахлись там.
С утра произошла передача документов.
- Почему мне? Лене! Все всегда отдавай сначала Лене! Она сидит без дела, как генеральный директор, а бумаги носят мне! Почему?!
Должно быть, я сильно обидела Тариэла Давидовича, вручив паспорт ему лично без посредства секретарши.
- Лене все отдай, да! И напомни ей, чтоб не забыла потом положить мне на стол!
Тариэл Давидович разнервничался и закурил.
Личный секретарь генерального директора сегодня, однако, задерживалась. Лишь тогда, когда прошли все джентельменские нормы опоздания, она медленно и несколько тяжеловато вступила в офис. Для человека, приближенного к начальству, у Лены в это утро были чересчур невменяемые глаза, глядевшие с полным непониманием того, чего же я от нее хочу. Несколько раз она сухо сглотнула и с похмельной хриплостью выдавила:
- Давай.
Тариэл Давидович выскочил на этот звук из кабинета, как черт из табакерки:
- Кофе мне, быстро! Что, хорошо погуляла?
Томка Тарасова, бывавшая при Лене на всех увеселениях, тоже погуляла неплохо. Во время работы она то и дело принималась повизгивать от хохота и падать лицом на клавиатуру компьютера. В платежных поручениях мелькали сверхъестественные суммы.
- Ох, как шашлычков-то мы вчера поели! Водочки целый ящик уговорили. Он уговорился как-то сам-собой, подлец; "Распутин", одно слово, хы-ы! Пивом пришлось догоняться. Вчера же Троица была; святое дело - отметить! Мы и через костер прыгали - все, как положено, по-православному. Я прыгнула - и ничего не помню, думаю: сгорела. А утром - ничего, живенькая, мужики в электричку сажают. А мы с Ленкой едем и не понимаем, зачем нам в Москву?
Томку опять переломил пополам хохот.
- Я когда покрестилась, еще не то было! Гуляли месяц, а потом той же компанией по диспансерам месяц ходили. А когда вылечились, двое из наших повенчаться решили. И как живут теперь хорошо! У них уже дети, а в ЗАГС до сих пор не сходят - нам, говорят, Божьего благословения достаточно. Верующие, блин!
Томка выбила на клавиатуре ликующую дробь.
- Вот выходные скоро будут… Прикупим с ребятами всего побольше - "Кремлевской", закусочек - и в ле-ес… Гулять…
Томкины глаза блаженно закатились.
В дверь просунулась нервная бухгалтерша:
- Тома, платежки!
В изъятых из принтера платежных поручениях фирме "Кондор" предлагалось перевести на счет получателя сумму, равную, вероятно, всему годовому обороту фирмы. В графе "Получатель" вместо "Инкомбанк" четко значилось: "И в кабак".
До метро мы шли все втроем. Томка тащила сумки, Лена нервно курила. Обеим предстояла дорога в подмосковный поселок Видное. У подруг за плечами была одна и та же школа, одни и те же молодые люди, один и тот же образ жизни, питания и развлечения. Но Томка при этом раздалась вширь и прочно засела за печатание платежек, а Ленина комарино-тонкая стать держала ее в должности личного секретаря. Я задумалась о капризах судьбы и обмена веществ.
У метро Лена бросила окурок на асфальт.
- Том, ты поезжай домой, я еще по магазинам похожу. Мне Тариэл в душу наплевал за то, что я опоздала; я отойти должна.
Отводить душу Лена собиралась в районе Петровского пассажа, и в метро нам с ней временно опять оказалось по пути.
- Прикуплю себе чего-нибудь - сразу полегчает. Я когда со своим поругаюсь, тоже всегда в магазин еду. Вечером поругаемся - вечером еду - с последней электричкой. Он все домогается: "На какие шиши у тебя столько шмотья?" "Растет оно на мне", - говорю. Так стал проверять, не у него ли деньги ворую. Сидит по вечерам считает, скупой рыцарь!
Лена злобно закинула ногу на ногу. Лакированный носок туфли качался угрожающе-остро.
Я ему сказала: "Хочешь, чтобы у меня одежды не было, - я в стриптиз устроюсь!" И что за мужики сейчас пошли? То ли дело - раньше, на содержание женщин брали! А тут все сама себе добываешь, и на тебя же еще наехать норовят! А мне ведь и надо-то немного: ну раз в неделю прибарахлюсь основательно, а потом так, по мелочи…
Разбередив себе душу, Лена глубоко втянула воздух и выдохнула с жалостным стоном.
- Я, знаешь, Юлька, со школы ничего не помню, помню только роман про какого-то идиота, как там бабе купец денег немеряно давал, она их в печку кидала, а он только радовался. Ты не помнишь, что за роман? Я когда читала, плакала - какие мужчины раньше были! Лучше, чем в сериалах!
Как не прослезиться в мире ином Федору Михайловичу Достоевскому…
Прежде, чем уехать в Барселону, мои шефья успели по-новому обставить свои кабинеты. Весь офис под служебными предлогами сходил туда на экскурсию. В кабинете Платона Бежановича стол был похож на крышку от гроба. Платон Бежанович заботливо расставлял на нем разнородные безделушки.
- Богато смотрится, правда, Юля? - Платон Бежанович радостно добавил к ансамблю сверкающую болонку из граненого хрусталя. - Вах, Тариэл, заходи, смотри, насколько богаче так стало! Жена мне утром говорит: "Возьми немножко сувениров, Платон, поставь их на стол! Зачем у кабинета будет нищий вид?" А на телевизор посмотри, Тариэл!
На телевизоре стояла черная амфора с золотым рисунком а la Древняя Греция. Из амфоры торчал сумасшедше искрящийся искусственный цветок - продукт куда более поздней цивилизации.
Геворкадзе стоял и завидовал. Его собственный кабинет был обставлен с меньшей помпой и большим вкусом.