Сколь бесконечно, как мир вокруг, можно перечислять полярные и такие разные грани удивительного существа – женщины. Она пришла, чтобы соткать вечную нить жизни. Протянуть её во времени и взять любое из качеств, таких разных по силе и сути компонентов, и творческий экспериментатор – Природа смело смешает и растворит их в разных пропорциях, в огромном количестве первоосновы – влаги различной плотности, чтобы начать великое действо с нескольких неприметных капель, и только она знает, сколько их потребовалось – три? пять? семь? девять? И только она точно скажет себе, вначале наитием – вот они – первые, а нам же это не дано узнать, и в этом есть смысл, Таинство зарождения, потому что у него свой хронометр, бег, мера и отсчёт, начало и конец, старт всему и финиш всякому. Божественное и есть Великая Тайна для мозга земных существ, развиваемого за жизнь всего лишь на несколько жалких процентов от заложенной громады объёма и возможностей, потому что Жизнь – лишь мгновение, и нам спешить-то особенно некуда и некогда, это порождает леность мыслей и мозга, апатию. И лишь единицы спешат в будущее, для которого Бог собственно и припас такой огромный, невероятный объём серого вещества, возможностей мыслить и развиваться максимально. И называют этих избранных – Гении. Их единицы. Остальные – обычные люди. И те и другие хотят счастья, но по-разному его оценивают.
Он понимает, что очень выспренно и высокопарно думает сейчас, в такой необычный и важный день, стоя перед окном.
– Я потратил столько времени, чтобы сейчас понять это, будучи немолодым, имея жизненный опыт, шишки и синяки, что-то узнав и наблюдая жизнь и людей вокруг, читая разные книжки, насыщенные переживаниями других, тонким психологизмом, или обычные мелодрамы со счастливым финалом, всё зависело от таланта автора, но там, на страницах, чья-то рафинированная, придуманная жизнь, через тексты, хитросплетения сюжета, словно по мосткам и переходам, двигалась к финалу, приобретала важность, значительность, особый смысл, которые в обычной суете не всегда въявь обозначатся, а лишь промелькнут лёгоньким облачком, не успеешь и заметить, а возможно и наоборот – очень выпукло, объёмно: какая-то травинка вырастает на глазах в огромное дерево, и начинаешь сомневаться – а так ли это? Или это продолжение чьей-то фантазии, всплывшей под впечатлением сиюминутного прозрения, нечаянного гипноза, попадание в магическое поле заразительного обаяния талантливого писателя. Как полно, трепетно и насыщенно ощущаю я каждую пылинку и её полёт!
И вот это – самое главное!
Так думает он в это важное мгновение и понимает, что из всего серьёза жизни остались любовь и смерть. Остальное – либретто к неказистой оперетке, даже не сама она. Пустые хлопоты, и никакие "профессиональные навыки", заслуги не спасут. Лишь смогут уберечь от глупости, что, впрочем, тоже – не факт, а что действительно направит на здравый смысл простая мысль, что это так важно – уйти по-доброму в последний путь, хоть и скорбя, но с любовью обрядили бы прилично и проводили по-людски, скромно, но как положено, стало быть – правильно положили, погоревали в меру, каждый сам её определит. Взгрустнули бы немногословно, достойно и человека и памяти о нём, на таком святом месте – погосте, где все равны и обнажены, как в момент рождения, стесняясь расплескать в велеречивости хорошее, незамутнённое, хоть и небольшое, но из самой заветной глубины, из сути человеческого существования, в непрерывном вращении и чередовании времён.
Любовь нечаянная, случайная, как озарение, вспышка сверхновой звезды. Или колеблющаяся пламенем свечи, греющая и манящая в такие разные, долгие, непростые годы. Она едина и для тех, кто молится и зовёт её, упрашивает – приди, осени крылом, хотя бы на краткий миг, даже пляшущей пылинкой в жёлтом тепле солнечного столба из окна, снизойди, прильни ко мне, порадуй и согрей, просто потому, что я – человек, и не отдавая себе отчёта, противореча, отметая логику, не думая о том, кто и за что более всего достоин этого великого блага Творца, ища её прихоти, желая, зазывая, не замечая времени и раз за разом выходя навстречу и надеясь, даже и тогда, когда уже и не на что надеяться. Пусть даже и недочеловек, немтырь бессловесный, мычащий от пустоты, а не от увечья физического, возможно, и узнает, и не скажет, что же его так толкает внутри, заставляя учащённо биться взволнованное сердце, сбивая нормальный ритм дыхания. Всякая тварь божья по-своему встретит и ощутит этот миг. И будет вновь ожидать, и тянуться к его свету, поворачиваясь всем естеством в ту сторону, откуда снизошло на него, на унылую обыденность и рутину обычных дней прикосновение, так мгновенно и до конца земного существования преобразившее его до неузнаваемости в другое, светлое, счастливое создание.
Оказывается, в нём это было, но лишь дремало до поры, пока неведомая, но ожидаемая трепетно сила, торопливая и звонкая, преображающая после этого всё, что видно глазу, таится в самой глубине, и весь мир вокруг, такой несовершенный, и цвет, и запах, и люди, всё такое милое в своей несуразности и светлое, открытое, и совсем не злое, потому что он видит их глазами этого нового человека, вдруг поселившегося в нём, и выходит навстречу подарить радость этого великого, преобразующего открытия.
От такого накала любви он думает о смерти без надрыва, с некоторой грустью.
В комнате слышен смех, музыка. Завтра очень рано они улетят на свой далёкий остров в самом дальнем углу Европы, а он уедет вечером совсем в другую сторону. И будут короткие звонки, эсэмэски, письма, и ожидание встречи будет согревать его и приносить спокойствие в минуты усталости и отвлекать от суматохи большого города и безумия быстротечной жизни.
О чём писать дочери? Назидать и надоедать наставлениями? У неё твёрдый характер, и она крайне нетерпима к таким "урокам". До резкости. Ей важнее советы мамы, женщины, потому что семейная жизнь её только начинается, впереди дети, дом, жизнь, плотно состоящая из атомов чужеземного быта, а мама искренне подскажет и поможет. И ему хорошо оттого, что у дочери с мамой добрые отношения замечательных, так тонко понимающих – подружек.
Вот только он опять – сбоку, "в командировке", чужой на этом празднике, одинокий на старости лет.
Так он думает, волнуясь и раздражаясь ненадолго, когда нет от дочери вестей на его "почту" в интернете, много раз на дню залезает туда, понимает, что скучает невероятно, иногда и не отдавая себе отчёта.
– Мужчины и женщины! Мы из частичек одной муки, воды, соли, яиц, дрожжей, одним словом – из одного и того же теста, только вот начинка у этих пирогов – разная!
Ночные страхи меркнут при белом дне, растворяются вместе с сахаром в чашке чая, и Алексей в хорошем настроении идёт на работу, смотрит на фотографии в большой рамке на столе и думает с улыбкой, вздрагивая внутри:
– Темнота порождает немоту, черноту мыслей, можно в ней заблудиться и испугаться оттого, что куда ни глянь – мрак!