Теперь уже не время, подобно Петру, прекословить этой любви к страданию. Нам предоставлено проникнуть в тайну её, чтобы не только утешиться в смерти Иисуса, но и возблагоговеть к ней. В своей смерти, слушатели, Он любит человека. Так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную (Ин. 3, 16). О сей-то, конечно, любви написал премудрый: крепка, как смерть, любовь; люта, как преисподняя, ревность (Песн. 8, 6). Поскольку жизнь показалась человеку сомнительным ручательством любви Божией: эта любовь обручает его себе смертью. Человек отпал от любви Божией; ревность, как ад жестокая, отверзла в его падении ад: но любовь, как смерть крепкая, умирает за него, и утоляет ревность, затворяет ад, воспламеняет его любовь угасшую, дает ему жизнь новую. Страдающий Ходатай Бога и людей примиряет ревность, почивающую во святых, со всеобъемлющей любовью, правосудие с милосердием, смерть с жизнью, человека с Богом. Смерть Иисуса есть средоточие сотворенного бытия и возвещенным от Него совершением искупления (Ин. 19, 30) восполняется совершение творения (Быт. 2, 2), предуготовляется совершение всеобновления (Откр. 21, 6). Судьба мира висит на кресте Его, жизнь мира лежит во гробе Его. Сей крест озаряет светом плачевную страну жизни; из гроба сего взойдет солнце блаженного бессмертия. Только наш грех посрамляется на кресте; только наша смерть погребается во гробе: но Сын Божий прославляется; но Богочеловек побеждает.
О, крест славы! Не будь отныне древом проклятия и ужаса, но древом благословения и мира; повергни к подножию твоему языческие оливы и лавры; взойди на священные венцы державных глав; будучи свидетелем и орудием подвигов, будь также их воздаянием и украшением; являйся любящим Тебя во всей природе; более же водрузись в сердцах наших, да не будем ничем хвалиться, разве только крестом Господа (Гал. 6, 14). И ты, гроб жизни! Утвердись непоколебимо среди воинствующей Церкви, как победное знамя, и, услаждая ее воспоминанием победы, одержанной Главою её в единоборстве против князя тьмы, предвозвещай ей победу во всеобщей брани против царства тьмы!
Но что мы видим, слушатели! Гроб нашего Иисуса окружен мраком и сетованием, подобно гробам смертных. Неужели Церковь не знает тайны этого гроба животворящего? Нет, она полагает на нем только нашу собственную печаль; она повторяет нам Господню заповедь сокрушения о себе самих: плачьте о себе и о детях ваших.
Насколько страдания Господа нашего выше сострадания по их Божественному величию и блаженным последствиям, настолько далеко отстоят от утешения те, которые дерзнули восстать на своего Избавителя и надругаться над Святым Божиим. Те, которые принесли Его на жертву своему корыстолюбию, честолюбию, человекоугодию, не могут довольно себя оплакивать и быть оплакиваемы. Весь Иерусалим, – Иисус не исключает ни дщерей Иерусалимских, ни детей их, – весь Израиль достоин испить горькую чашу от руки Того, Кто наказывает вину отцов в детях и в детях детей (Исх. 34, 7). Ослепленный чувственностью и суеверием народ не узнал времени посещения своего (Лк. 19, 44), и так он увидит посреди себя мерзость запустения. Он торжественно принял кровь праведника на себя и на детей своих (Мф. 27, 25), за то скоро позавидует бездетности. Ибо приходят дни, в которые скажут: блаженны неплодные (Лк. 23, 29).
И уже Иерусалим разрушен; Израиль оплакан: однако Иисус гласом Евангелия и Церкви доселе взывает: плачьте о себе и о детях ваших. Итак, нет ли и еще виновных в Его страданиях? Увы! и кто же не виновен в Его страданиях? Он есть Агнец Божий, Который берет на Себя грех, не Иерусалима, не Израиля, но мира (Ин. 1, 29), всего мира. Он взял на Себя наши немощи и понес наши болезни (Ис. 53, 4). Будучи все потомками одного грешника и по природе чадами гнева (Еф. 2, 3), мы наследовали горестную необходимость быть виною страданий Сына Божия; мы были Его врагами прежде, нежели могли возлюбить Его, – прежде, нежели вкусили жизнь, Он терпел от нас и для нас болезни смертные. Не знаю, долготерпеливый Господи, какие более слезы мы должны за это приносить Тебе: горькие ли слезы покаяния, или сладкие слезы любви и благодарности.
Грех наследственный не есть единственное бремя, под тяжестью которого мы страдаем и которое взваливаем на страждущего Искупителя. С какой неутомимой деятельностью мы умножаем печальное наследие Адама даже и тогда, когда поклялись обнажить себя, совлекшись ветхого человека и облекшись в нового (Кол. 3, 9-10). Слава Всеблагому, если благодатный Иерусалим не имеет ни своих фарисеев, ревностью по славе Божией облекающих мирское славолюбие, ни саддукеев, отвергающих царствие Божие, потому, что оно не есть плоть и кровь, ни книжников, желающих буквой закона губить дух Евангелия; ни лжебратьев, самым лобзанием уязвляющих Иисуса, ни малодушных человекоугодников, истиной Божией жертвующих безумству человеческому: да не видим – что к сожалению видел уже Апостол – снова распинающих Сына Божия (Евр. 6, 6). Нет ли по крайней мере таких, которые, подобно Петру, и после искренней решимости не разлучаться с Господом в жизни и смерти, смутясь от голоса коварной рабыни – плоти, не смеют произнести пред ней даже имени Его: не знаю Сего Человека (Мф. 26, 74)! и особенным только воззрением благодати возвращаются к своему обету? И можем ли мы довольно иметь Петровых горьких слез, чтобы оплакать такие преткновения, которые все поражают сердце нашего Восставителя?
Кто не плачет с Петром, тот да плачет с дочерями Иерусалимскими. Кого не смиряют прежние падения, кого не смягчает милосердие Божие, того да сокрушит страх будущего. Плачьте о себе и о детях ваших.
Дети Иерусалима нового! Достаточно ли сознаем и мы время нашего посещения? Совершив спасение наше посреди земли, Господь почил от своего дела второго творения. Ожидаем ли мы после этой субботы Его иного дня великого и светлого, в который Он восстанет, чтобы судить землю (Пс. 81, 8)? Дух Христов, когда Он предвозвещал Христовы страдания и последующую за ними славу (1 Петр. 1, 11), по-видимому не говорит нам более: Он скрывается во гробе обрядов, под печатью маловерия, за стражей земной мудрости; и покой долготерпения Божия погружает нас в сон, подобный сну дев неразумных. Но долготерпение Господа не есть нерешительность, и покой Его не есть сон. " Я сплю, а сердце мое бодрствует " (Песн. 5, 2). Он исчисляет годы и дни; взирает на переполняющуюся меру беззакония, болит о страданиях и терпении своих избранных, столь давно уже к нему взывающих: Востани, вскую спиши, Господи (Пс. 43, 24) и призывает день гнева и день суда. Ибо приходят дни, в которые скажут: блаженны неплодные, и утробы неродившие (Лк. 23, 29). Не родившим в себе духа Христова отраднее будет в страшный день откровения славы Божией, нежели тем, которые имели, но угасили его небрежением.
Помедли, Господи! Помедли еще со днем славы Твоей: нам еще нужен день нашего сетования. Дай нам оплакать себе самих; и рукописание грех наших, изглаженное Твоей кровью, но непрестанно нами возобновляемое, смыть слезами покаяния. Сотвори, пусть заветная кровь Твоя, не будет на нас, как на иудеях, в усугубление смерти уже для нас естественной; но да будет в нас, и даст нам новую душу живую от Твоего Духа животворящего (1 Кор. 15, 45). Тогда, наконец, – Восстань, Боже, суди землю, ибо Ты наследуешь все народы (Пс. 81, 8). Аминь.
Слово в великую пятницу (1813)
Чего теперь ожидаете вы, слушатели, от служителей Слова? Нет более Слова.
Слово, собезначальное Отцу и Духу, рожденное для нашего спасения, начало всякого слова живого и действенного, умолкло, скончалось, погребено и запечатано. Дабы вразумительнее и убедительнее указать людям пути жизни (Пс. 15, 11), Слово сие "преклонило" небеса, и облеклось плотью: но люди не восхотели внимать Слову; растерзали плоть Его; и вот, Он отторгнут от земли живых (Ис. 53, 8). Кто же теперь даст нам слово жизни и спасения?
Поспешим исповедать тайну Слова, которая долженствует обезоружить гонителей Его и которая возвращает Его душам, готовым принять Его. Слово Божие не связывается смертью. Как устное слово человеческое не совсем умирает в ту минуту, когда перестает звук его, но еще принимает тогда новую силу и, пройдя через чувство, вселяется в умах и сердцах слышавших: так Ипостасное Слово Божие, Сын Божий, в Своем спасительном вочеловечении, умирая плотию, в то же время наполняет все (Еф. 4, 10) Своим духом и силою. Посему-то, когда Иисус Христос изнемогает и умолкает на кресте, тогда и небо и земля дают Ему глас свой, и умершие проповедуют воскресение Распятого, и сами камни вопиют о Нем. И померкло солнце, и завеса в храме раздралась (Лк. 23, 45) , и земля потряслась; и камни расселись; и многие тела усопших святых воскресли (Мф. 27, 51–52).
Христиане! Воплощенное Слово умолкает только для того, чтобы сильнее и действеннее глаголать к нам; скрывается для того, чтобы внутреннее вселиться в нас (Ин. 1, 14); умирает, чтобы даровать нам Свое наследие. Будучи собраны Церковью беседовать с умершим Иисусом, слышите живое слово (Евр. 4, 12) Умершего; слышите данное от Него вам завещание: Я завещаваю вам, как завещал Мне Отец Мой, Царство (Лк. 22, 29).