"Я стенаю, а утешителя у меня нет. Дети мои разорены, потому что враг превозмог. О дщерь Иерусалима! Разинули на тебя пасть свою все враги твои. Они проходят мимо, качают головой и насмешливо говорят: "Погубили мы Его, только этого дня и ждали мы, дождались, увидели""(Плач. 1~2).
В горестный день смерти Господа, в томительный час стояния при Его Кресте, беспредельные страдания на нем оплакивала Богоматерь. Она, любящая Его, и возлюбленные Им выражали свою беспомощную скорбь слезами.
В этот день бесславного преступления сама молчаливая природа не стерпела поругания Святыни. Солнце скрыло свой огнезрачный лик, камни разрушались, горы открылись, воды всколебались, могилы открывались, гробы отверзались, земля и небо содрогнулись. Тяжелый день, страшный день!
Было ли хотя одно существо – доброе или злое – во всей вселенной, на котором не отразились бы Страсти Христовы?
Не было.
Этот день был ужасен для Иуды, погибшего от отчаяния, был ужасен даже для злых духов, всегда содействующих погибели всего доброго, чистого и святого. Гнет цепей проклятия, на них лежащих, стал со дня искупительной смерти вечным.
С какими же чувствами мы, грешные, родившиеся в слезах, предстанем ныне ко Христу, жившему на земле и умершему "нас ради человек и нашего ради спасения"? О Господи, Свет незаходимый! Дивны Твои дела. В подземной пещере Ты родился, встречал первую ночь земного бытия; в пещере плотию возлежишь и в последнюю!
Начиная дело спасения нашего, Ты был беден. Когда Ты был голоден, Тебе искусительно в пищу враг предлагал хлебы; Ты жаждал и в последние минуты жизни, а злые люди предложили дать Тебе в питие отраву – оцет и желчь!
Обозревая весь позор крайнего уничижения при виде пещеры Твоей вольной, будем ли только бессильно плакать? О нет, Ты не хочешь наших слез, тех бесплодных слез, которые иерусалимские женщины проливали при Твоем крестном пути.
Мы все родились в мире со слезами, ими как знамением обозначая нашу грядущую долю в этом мире. Не такие, но иные слезные капли прольем ныне в день разлучения Христа с миром. Разве мы не знаем, разве забудем Его слова, сказанные ученикам пред смертью: Лучше для вас, чтобы Я пошел (Ин. 16, 7).
Да, для нас лучше Его смерть, нежели вечное Его пребывание с нами во плоти. Для верующего сердца, для верующей любви больше утешения в этой видимой разлуке. Ведь любовь, преданная Ему, не погашается ни от пространства, ни от времени. Истинные, крепко любящие друзья – близки ли они один от другого? И в дали, трудно соединимой, они всегда верны один другому – и здесь, и там. Как сегодня, так и всегда. Истинно полюбившее сердце света своего не угашает – если бы и старалось погасить, а не может. Этим и познаются люди, сильные духом, люди благородные, люди верующие. Поэтому Иисус Христос говорил ученикам: Если бы вы любили Меня, то возрадовались бы, что Я сказал: иду к Отцу (Ин. 14, 28).
Покажем же, братья и сестры, что мы любим нашего Спасителя всем сердцем. И у сего воспоминательного Креста и над этим Гробом прольем иные слезы – слезы теплой благодарности, богохваления и поклонения.
Поклоняемся Страстем Твоим, Христе!
Покажи, Господи, нам славное Твое воскресение! Аминь.
Святитель Филарет (Дроздов)
Слово в великую пятницу (1806)
Совершилось (Ин. 19, 30)! – возопил Иисус на кресте, и возопил громким голосом, чтобы он был услышан на небесах, на земле и в преисподней; – голосом, который разорвал церковную завесу, чтобы показать прехождение законного покрова; – голосом, который потряс землю и прошел в сердца гор каменных, чтобы в тоже самое время проникнуть и – если это возможно всемогуществу – смягчить каменное сердце ожесточенного народа. Но огрубело сердце народа сего, и ушами с трудом слышат, и очи свои сомкнули, да не узрят очами, и не услышат ушами, и не уразумеют сердцем, и не обратятся, чтобы Я исцелил их (Ис. 6, 10) – жалуется Врач душ и телес.
О, Распятый! Мы и на расстоянии многих веков слышим вопль Твой, видим язвы Твои – и оружие скорби сердце наше пронзает. Совершилось! Но Искупитель продан, истина осуждена, святость поругана, Бог оставил Бога (Мф. 17, 46). Совершилось! Но благословение Израилево на древе проклятия, но чаяние народов умирает. Совершилось! Но падший человек вновь падает ниже прежнего – самоубийца делается богоубийцею. Какой ужас! Кажется, ад радостно скрежещет, и гордый враг наш хочет уверить себя и своих единомышленников, что все совершилось - значит все погибло .
О, Распятый! Мы не соблазняемся о Тебе; мы с учениками Твоими проповедуем Тебя Христом, Божией силой и Божией премудростью (Мф. 16, 16; 1 Кор. 1, 24); мы веруем, что Ты имеешь глаголы вечной жизни (Ин. 6, 68). Исцели словом Твоим рану Твоими ранами пронзенной души, а вместе и загради уста глаголющих неправедное; научи нас тайне страданий Твоих; открой нам, какое великое дело и для кого с Твоею кончиною окончилось ?
Христиане! Он не отвечает нам более. Уже Он преклонил главу, предал дух (Ин. 19, 30), как бы желая оставить нас в размышлении при кресте и гробе Своем.
Совершилось! Не думайте, чтоб умирающая Премудрость оставила нас в неведении о таинственном смысле этого изречения. Мы находим его пространное объяснение, начатое в книге бытия человеческого и оконченное в книге жизни Иисусовой. Чтение этих великих книг может и должно занимать целую жизнь, но несколько строк из каждой достаточны вразумить нас.
Первая из этих книг подобна свитку Иезекииля, написано на нем: "плач, и стон, и горе" (Иез. 2, 10); или, точнее, сей грозный свиток есть один лист её. Естественное положение племени Адамова заключает в себе не только плач, но и отчаяние, не только стон, но и ожесточение, не только горе, но и погибель. Помышляет человек зло (Быт. 6, 5); за чем необходимо следует целый поток зла, который от мыслей распространяется на все дела, поглощает все способности, и во внешнем даже состоянии ничего не производит, кроме опустошения. Несчастный в этом бурном океане теряет часто само чувство потерянных совершенств. Не имея настоящего счастья, он принимает за него призраки льстивого воображения. Я богат, разбогател, говорит он, хотя и природа, и закон, и совесть обличают его: ты несчастен, и жалок, и нищ, и слеп, и наг (Откр. 3, 17). Сократим бесконечное рукописание, которое вы не можете не знать, записывая в него каждый свою участь слезами и кровью. Зачинаться в беззакониях, рождаться во грехах, жить среди страхов смерти, умирать в страхе жизни – сия книга бытия человеча (Быт. 5, 1).
Может ли правосудный Бог без пламенного гнева взирать на ежеминутного преступника? Может ли благой Творец с хладным пренебрежением слушать стоны бедствующей твари? Правосудие пробуждает мстительные громы, благость удерживает руку, готовую пустить их. Милосердие хочет подать страдальцу чашу спасения, бесчувственный сын погибели не терпит и напоминания о врачевании лютой болезни своей. Если бы неограниченная Премудрость не знала средства согласить непостижимые эти противоречия, разрушающие гармонию созданий и союз их со своим Создателем; если бы не умела примирить – да, скажем человечески – Бога с Богом и потом Бога с человеком, то бы никогда не было сказано в предвечном совете: сотворим человека (Быт. 1, 26). В плане бытия мира должно быть назначено пакибытие нравственного ничтожества – человека.
Раскроем другую книгу, и прочтем чудесное событие этого предопределения. Родословие Иисуса Христа (Мф. 1, 1). Он есть Сын Божий, сияние славы Отчей и образ ипостаси Его (Евр. 1, 3); Он есть сын человеческий, воспринявший плоть и кровь (Евр. 2, 14). Он – Бог, чтоб иметь силу понести на себе немощи человеческие; Он – человек, чтобы сделать людей причастниками Божеского естества (2 Петр. 1, 4). Он – Сын Адамов, дабы вторым быть Адамом новых чад Божиих; – Авраамов, чтобы по образу Исаака представить Себя чистейшей, совершеннейшей жертвою Господу; – Давидов, чтобы наследовать и восстановить царство благодати. Наконец Он есть вечная любовь, сошедшая соединить с собой отчужденных от неё грехом смертных, удовлетворив за них Небесному Правосудию.
Так само рождение Иисуса указывает на Его смерть. И какой величественный свет простирается над крестом, из этой точки зрения рассматриваемым! Эта надпись, содержащая вину невинного, эти служители мстящих законов, это орудие казни, – все это добровольный Страдалец собирает окрест себя для того, чтобы напомнить нам определение Вышнего судилища, которое восполняет земное неправосудие, в слепом неведении водимое одной злобою. Эти простертые руки обнимают и поддерживают мир над бездною, вырытой под ним его развратом. Этот угасающий взор еще испускает луч милосердия и, будучи устремлен ввысь, тысячекратно повторяет молитву, не только за виновных мучителей, но и еще более за совиновный человеческий род воссылаемую: Отче! прости им (Лк. 23, 34). Эта Божественная кровь… О, любовь бесконечная! Одной капли её достаточно было бы омыть наши беззакония и угасить геенну нашу, а Ты проливаешь ее потоками! О, милосердный даже до немилосердия! Прости упрекам изумленной благодарности! Довольно, довольно! Или нет! Проливай до истощения этот неистощимый поток блаженства, эту воду жизни!.. Ах… я не знаю, что мне делать – плакать, или радоваться? Плакать ли о Твоей смерти, или радоваться о моем в ней бессмертии? Но уже довольно! У креста Твоего милость и истина сретились; у гроба Твоего правда и мир облобызались (Пс. 84, 11). Совершилось!