Чарльз Стюарт устало кивнул. Он был на все согласен. И в девять вечера, после нескольких часов, заполненных воспоминаниями о предыдущей ночи, которую Чарльз провел в обществе полицейских, он вышел на работу.
– Здравствуйте, мистер Стюарт, – сказала Эдна Шеффер, медленно приблизившись к его конторке, явно заинтригованная. – Что у вас стряслось прошлой ночью? Может, в участок забрали?
И она засмеялась собственной шутке, весело, с хрипотцой, само очарование, по его мнению.
– Вот-вот, – неожиданно для самого себя признался он. – Увезли в тюрьму на Тридцать пятой улице.
– Ну, надо же! – с ехидцей воскликнула она.
– Но это правда. Меня вчера арестовали.
Ее лицо тут же стало серьезным.
– Да будет вам. За что ж арестовали-то?
Он помедлил.
– Я врезал кое-кому по физиономии.
Она начала вдруг хохотать, сначала тихо, потом все громче, чуть ли не до слез.
– Честное слово, – промямлил Стюарт. – Меня даже чуть в тюрьму не упрятали.
Эдна, зажав рот ладонью, отошла и вскоре исчезла за дверью кухни. Чуть позже, притворившись, будто занят подсчетами, он услышал, как она пересказывает эту историю двум другим официанткам.
Обычно ночь тянулась невероятно медленно. Посетители ресторана почти не замечали человечка в сероватом костюме и с сероватым лицом, – не больше, чем жужжавший над их головами вентилятор. Они вручали человечку деньги, а он, точнее, его рука, аккуратно выкладывала сдачу в небольшое углубление на мраморном прилавке.
Но самому Чарльзу Стюарту сегодняшняя ночь, последняя его ночь в этих стенах, стала казаться необыкновенно романтичной. И сотни проведенных тут, за кассой, ночей снова проплыли у него перед глазами, волшебно преобразившись. Он вспомнил, что полночь обычно была некой незримой чертой – позже обстановка в ресторане становилась более интимной. Посетителей намного меньше, те, что появлялись, выглядели уставшими и подавленными: то случайно забредший оборванец попросит кофе; то зайдет нищий, который обычно торчит на углу их улицы, закажет гору пирожков и бифштекс; или появится стайка уличных женщин, которые потом разбредутся по ночному городу; и еще к ним заглядывал краснолицый ночной сторож, который обязательно перебросится с ним несколькими фразами, призывая как следует беречь здоровье...
А сегодня полночь, казалось, настала раньше, чем всегда, хотя публика валом валила к ним до часу ночи. Когда Эдна уселась за столик возле кассы и начала складывать салфетки, его так и подмывало спросить: "А правда время сегодня просто летит?" А он так мечтал произвести на нее впечатление, сказать ей что-нибудь особенное или еще как-нибудь выразить свое чувство, неважно как, лишь бы она навсегда его запомнила.
Она сложила наконец целую гору салфеток, водрузила ее на поднос и унесла прочь, что-то вполголоса напевая. Через несколько минут входная дверь распахнулась и вошли двое мужчин Он тут же узнал их и весь запылал от ревности. Тот, что помоложе, был в отлично сшитом коричневом костюме, по последней моде – полы расходятся прямо от пупа. Этот щеголь в последние десять дней часто тут появлялся. Всякий раз примерно в это время всегда усаживался за столик, который обслуживала Эдна, и неспешно, с вальяжной небрежностью выпивал две чашки кофе. Сегодня он уже третий раз пришел не один, с ним был грек, очень смуглый, с угрюмым взглядом, который нарочито громко диктовал заказ, а если что-то было не по нему, начинал скандалить, отпуская ехидные шуточки.
Однако Чарльза Стюарта куда больше раздражал щеголь, не спускавший глаз с Эдны. А в последние два вечера совсем обнаглел: подзывал ее к столику надо не надо, лишь бы она подольше с ним побыла.
– Добрый вечер, крошка, – донеслось сегодня до Стюарта от их столика. – Как тут у вас делишки?
– Спасибо, хорошо, – вежливо, как полагается, ответила Эдна. – Что желаете?
– А что у вас есть? – заулыбался молодой человек. – Все, что хотите, да? А что вы сами порекомендуете?
Эдна не отвечала, глядя куда-то вдаль, поверх головы парня.
Он наконец сделал заказ, вняв нетерпеливым требованиям своего спутника. Эдна отошла от столика, и Стюарт увидел, как молодой человек что-то прошептал греку, кивая в ее сторону.
Стюарт тревожно заерзал на стуле. Он терпеть не мог этого хлыща и страстно мечтал об одном: чтобы тот поскорее убрался прочь. Ведь, скорее всего, он работает здесь последнюю ночь, это его последняя возможность полюбоваться ею, может быть, даже удалось бы пару минуток поболтать, а этот тип лишил его этих чистых радостей, само его присутствие было невыносимо.
В ресторан забрели еще с полдюжины посетителей: трое рабочих, продавец газет из киоска напротив – и Эдна теперь была слишком занята, и щеголь некоторое время не мог докучать ей своими приставаниями. Тут Чарльз Стюарт почувствовал, что грек смотрит на него своими угрюмыми глазами, и не просто смотрит, а машет рукой, подзывая.
Несколько опешив, он вышел из-за конторки и направился к их с щеголем столику.
– Слышишь, парень, – сказал грек, – а когда у вас хозяин появляется?
– Ну... в два. Уже через несколько минут.
– А-а, понятно. Я с ним просто хотел кой о чем поговорить.
Стюарт догадался, что Эдна тоже подошла к столику, – по тому, как оба дружно к ней повернулись.
– Слышь, крошка, – сказал молодой. – А я хочу поговорить с тобой. Присядь-ка.
– Нам не полагается.
– Как это не полагается? Ерунда! Начальник тебе разрешает, – и он угрожающе посмотрел на Стюарта: – Ей ведь можно с нами посидеть, а?
Стюарт молчал.
– Слышь, говорю, можно ей с нами посидеть, а? – повторил молодой человек уже более напористо и добавил: – Что молчишь, дурень?
Стюарт продолжал отмалчиваться. Кровь в его жилах вдруг побежала быстрее. От страха. Уверенный тон всегда немного пугал его. Тем не менее он так и стоял, как пень, не в силах сдвинуться с места.
– Тише ты! – сказал грек.
Но щеголь уже здорово разозлился.
– Слышь, ты, – процедил он сквозь зубы, – отвечай, когда с тобой разговаривают, а то дождешься у меня по роже... А ну топай отсюда в свою конуру!
Стюарт по-прежнему стоял как вкопанный.
– Я кому сказал: топай отсюда! – угрожающе повторил парень. – А ну, живо катись!
И Стюарт "покатился". Живо, как только мог. Но не в конуру с конторкой, а вперед... Выставив руки перед собой, он ринулся на обидчика, и через секунду его ладони врезались в ненавистную физиономию со всей силой неполных шестидесяти килограммов – именно столько весил Чарльз Стюарт. Со столика полетела посуда, а противник опрокинулся вместе со своим стулом. Падая, он ударился головой о край соседнего столика и замертво свалился на пол...
Раздалось многоголосое "ах!". Эдна завизжала от ужаса, грек негодующе зарычал, посетители с криками выскочили из-за столиков. Тут распахнулась дверь, и в ресторан вошел мистер Кушмиль.
– Ах, дурачок! – возмущенно крикнула Эдна. – Хочешь, чтоб я из-за тебя без работы осталась?!
– В чем дело? – вопросил мистер Кушмиль, подбегая к ним. – Что все это значит?
– Мистер Стюарт ударил клиента по лицу! – воскликнула одна из официанток, сразу сообразив, что нужно спасать Эдну. – Ни с того ни с сего!
Все, кто был в ресторане, хлопотали вокруг лежащего на полу. Его как следует опрыскали водой, под голову положили сложенную скатерть.
– Ударил нашего клиента?! – страшным голосом вскричал мистер Кушмиль, хватая Стюарта за лацканы пиджака.
– Вот, буянит тут, совсем сошел с ума, – рыдала Эдна. – Вчера ночью его в тюрьму забрали за то, что ударил женщину по лицу. Он сам мне про это рассказал!
Здоровенный рабочий подскочил к Стюарту и схватил его за дрожащую ручонку. Стюарт лишь безмолвно озирался, губы его дрожали.
– Смотри, что ты натворил! – крикнул мистер Кушмиль. – Убить его решил?
Стюарт содрогнулся от ужаса. И стал ловить ртом воздух. Потом с трудом выдавил из себя:
– Просто хотел двинуть ему в морду...
– В морду?! – воскликнул мистер Кушмиль вконец взбешенный. – Ты... ты... мордобойщик, вот ты кто!.. Погоди, мы тебе так двинем, что ты со своей мордой живо в тюрьме окажешься!
– Я... я не мог удержаться, – выдохнул Стюарт. – На меня иногда накатывает...
Он заговорил громче, голос его срывался.
– Я опасный человек, вяжите меня, а еще лучше заприте!
Он резко повернулся к Кушмилю.
– Я б и вам дал в морду, если б только вот этот руку отпустил! Точно! Ох, как бы я тебе... прямо по физиономии!..
На миг все затихли от изумления, но вскоре раздался голос официантки, которая пыталась что-то достать из-под стола:
– Ой, у этого парня чего-то из кармана из заднего выпало, когда он опрокинулся, – объяснила она, поднимаясь. – Да это... ух ты, это же револьвер, и еще...
Она хотела сказать "носовой платок", но разглядев, что у нее в руке, ошеломленно раскрыла рот и уронила этот предмет на столик. Небольшую черную маску размером с ладонь.
Грек наблюдал за происходящим с тревогой и нервно переминался с ноги на ногу, но, увидев пистолет и маску, вспомнил про одно ужасно важное дело, он совсем о нем забыл... Обогнув столик, он ринулся к выходу, но тут дверь распахнулась, и в ресторан вошли несколько человек. Услышав крики "держи! держи его!", они услужливо растопырили руки. Поняв, что тут ему не прорваться, грек перемахнул через валявшийся на полу стул, потом через стойку с холодными закусками и влетел было на кухню – но прямо в дверях оказался в крепких объятьях шеф-повара.
– Держи-и! Держи его! – кричал мистер Кушмиль, сразу сообразивший, в чем, собственно, дело. – Грабят, кассу хотели обчистить...