Он видел, что находится в яме, стены которой, слоистые и осыпающиеся, поросли травой. И он почувствовал запах, втянул его носом. Но это пахло по-больничному, эфиром и спиртом.
Потом к нему подошла рослая женщина, гречанка, в длинном черном фартуке, неловко, грузно встала на колени и потянула с него одеяло. Тут только он почувствовал свое бедро. Его свело болью, потом отпустило. И он увидел повязку, испачканную кровью. Женщина начала снимать повязку, и Берк подскочил от боли.
- Легче, - сказал он ей.
Она продолжала делать свое дело, приподняв его ногу так, чтобы можно было пропустить повязку под ней. Повязка была грязная, и он догадался, что это его рубашка, и, лежа так, с поднятой ногой, он оглядывался по сторонам. На полу, тоже застланном брезентом, лежало еще шестеро или семеро. В одном углу были сложены два очага, защищенные двумя большими каменными плитами. Почти все остальные лежали у противоположной стены. Только двое не лежали, оба - черноволосые греки. У одного все лицо забинтовано, другой совсем без повязки. Больше ничего кругом не было, только два черных котелка на огне.
Женщина, наконец, размотала всю повязку, сняла тампон из чистой тряпочки и осторожно повернула Берка на левый бок.
- Который час? - спросил он женщину. Он сам не знал, зачем.
Женщина покачала головой, двое лежащих напротив оглянулись на него.
Заговорив, Берк почувствовал сухость в горле и во рту. Брезент у самой его головы был измаран давешней рвотой.
- Дайте мне пить, - сказал он женщине.
Она перевернула его на живот и крикнула кому-то. Берк попытался вспомнить, как по-гречески "вода", но никак не мог. Колено женщины тяжело давило ему на Поясницу.
Потом рядом очутился еще кто-то, с тампоном в руках, ощупал его бедро и перевернул его опять на левый бок.
Берку в это время вспомнилось, как он шел и смотрел на дом на сваях. А потом сразу вот это. Черт возьми, да это яма какая-то. Я, должно быть, угодил в плен и скоро окажусь в Stalag IV, V или VI, римскими цифрами.
- Что это такое? - спросил он, не думая.
- Вы приходите в себя, - сказал ему кто-то по-английски.
- Да, - сказал Берк.
Он не видел, кто это, потому что женщина снова накладывала ему повязку, и он лежал спиной к говорившему.
- Что это за яма? - спросил он.
- Никто не знает, - ответили ему. - Скорей всего остатки Минойской бани. Французы утверждают, что здесь была гробница Зевса. Но я этому не очень верю.
Берк молчал, пока женщина не кончила перевязывать, потом он перевернулся на спину и сел слишком резким движением.
- Не давите на этот бок.
Теперь Берк увидел человека, который говорил по-английски. Он был еще молод, с окладистой черной бородой, в толстых очках в черной оправе.
- Вы что, врач? - спросил Берк.
- Да.
- Немец?
- Грек.
- Это не немецкая затея?
Врач покачал головой и сказал:
- Нет.
- А что это такое? Где мы, в деревне?
- Нет, - сказал врач.
- Черт подери, - сказал Берк, - что же это такое? И что вообще случилось?
- Вы упали без чувств у деревни Сан-Ксентос. - Он произносил на греческий лад: "Сан-Эксентос". - Слишком большая потеря крови. Там знали про это место, и вас привезли сюда на животном.
- На муле, - сказал Берк и вспомнил чешуйки сланца, и камешки, и черную пыль.
- Да. Я начинаю забывать английский.
- Нет, отчего же, - рассеянно возразил Берк. - Но что же это все-таки?
- Хорошо укрытое место. Но мы здесь не останемся.
- Госпиталь?
- Вроде.
- Для греков?
- Для всех здесь, на Юктас. Железноголовые сейчас действуют в этом районе, и в деревнях для нас опасно.
- Партизаны, значит?
- Нет. - Молодой врач покачал головой. - Партизаны ушли на восток.
- Мне тоже надо выбраться отсюда, - сказал Берк.
- Еще рано. Вам вредно двигаться.
Врач что-то сказал женщине по-гречески и опустился на одно колено. Берк теперь мог разглядеть спокойные глаза за толстыми стеклами и неподвижные губы.
- Что там? - Берк приподнялся на локте и указал на свое бедро.
- Пустяки, - сказал грек. - Заражения нет. Ничего опасного. Чисто внутри. Чисто снаружи. Я наложил швы. В трех местах. Потеря крови, больше ничего. Несколько дней, и все будет в порядке.
- Опасности нет?
- Никакой. Камень был плоский и острый, вошел и вышел.
- Я думал, там парочка пуль застряла.
- Нет. Просто камень, острый как нож.
- А я смогу ходить?
- Завтра сможете. Пойдете и прямо наткнетесь на железноголовых.
- Разве здесь не высоко? Не высоко? - повторил он.
- Высоко. Но железноголовые поднимаются все выше. Зачем вы спускались? Ведь вы спускались?
- Да, - вызывающе сказал Берк.
- Теперь не время для этого. Железноголовые поднимаются все выше.
- Тем более мне надо уходить отсюда.
- Завтра уйдете.
- Что с моим спутником? Вы ничего о нем не знаете?
Доктор покачал головой и снял очки, чтобы протереть их. По его небольшим, спокойным, окруженным мелкими морщинками глазам сразу можно было узнать, что он близорук. Берк подивился, как он работает с такими глазами.
- Вы меня зашили? - спросил он грека.
- Да. Вы не чувствовали, потому что вы спали. Хорошо, что у нас еще было анестезирующее. А вообще медикаменты у нас на исходе, оттого мы и двигаемся.
- А где вы их достаете?
- С большими трудностями достаем. - Врач поднялся на ноги. - Все наши запасы медикаментов захвачены у самих железноголовых.
Берк вежливо поблагодарил его.
- Вы англичанин или австралиец? Эти люди из Сан-Ксентоса говорили - австралос.
- Верно.
- Я прожил год в Манчестере, - сказал грек.
- Изучали медицину? - спросил его Берк.
- Да. Но я стал забывать английский.
- Через сколько времени я могу выйти отсюда? Когда мне можно будет ходить?
- Вам еще надо бы полежать несколько дней. Но придется уйти завтра. Это необходимо. Железноголовые поднимаются очень быстро. Скоро они займут весь Юктас. Оттого и партизаны ушли на восток. Завтра вы встанете.
- И вы тоже уходите? - спросил его Берк.
- Да.
- А как остальные?
- Эти все уже поправляются. Лишь вон тот, у огня, скоро умрет. Его повесили, но неудачно, и родные потом вынули его из петли. Но только ему не выжить. Еще есть один, которого нам придется оставить железноголовым, может быть, они поместят его в настоящий госпиталь. Может быть, и не поместят, но у нас он все равно умрет. У него в одном легком два осколка. Это очень трудно, я здесь не могу сделать такую операцию.
Подошла гречанка и убрала возле Берка. Берк подивился, откуда она, но не спросил. Он чувствовал усталость, и во рту по-прежнему было сухо.
- Мне пить хочется, - сказал он врачу.
- Сейчас. - Врач сказал что-то женщине.
- У вас тут не найдется для меня пары штанов?
- Нужно поискать, - сказал врач. - Посмотрю рано утром. Я к утру вернусь.
- Спасибо, - сказал ему Берк.
- Адио, - попрощался доктор.
- Адио, - сказал Берк.
Женщина принесла флягу с водой, которая на вкус была, как кипяченая, и Берк выпил и почувствовал себя лучше, только бедро было точно отсыревшее полено. Но что бы там ни было, он отсюда завтра выберется. Чудной народ эти чертовы греки. Госпиталь в гробнице Зевса, и, видно, все знают о нем, кроме немцев, а бедняга Рид не попал сюда. Бедняга фермер Рид. Славный малый, дурная голова.
Он заснул под колеблющимся брезентом, от которого в ночной полутьме перемещались свет и тень. И когда проснулся, свет и тени перемещались все так же, но это были свет и тени раннего утра. Он ожидал, что услышит шум и движение вокруг, но все было, как и вчера. Только немного спустя, когда бородатый доктор по плоским ступенькам спустился в яму, Берк почувствовал спешку, потому что доктор подошел прямо к нему. В руках у него были греческие солдатские штаны, которые он положил возле Берка.
- Ну, как вы? Это чистое, - сказал он о штанах.
- А где мои башмаки?
- Там, у входа. Вот рубашки, к сожалению, не нашлось.
Берк не слышал. Он лежал на спине, упираясь плечами, и натягивал грубые штаны. Повязка не давала застегнуть верхние четыре пуговицы, и он оставил их незастегнутыми. Глубоко переводя дух, как делаешь всегда, начиная что-нибудь сызнова, он встал на ноги. Доктор не помогал ему. Приятно было босыми ногами почувствовать землю.
- Первое время старайтесь ступать осторожно, - сказал доктор. - Я выйду вместе с вами. Ваши башмаки там, наверху. Вы увидите.
Ходить Берк мог, только нога не сгибалась, и в голове сильно стучало, но он не шатался, и повязка, туго перехватывавшая ногу, придавала крепость мышцам. И так он поднялся по ступенькам, стараясь не задеть хлопающий брезентовый навес.
Солнце уже встало, но еще не вышло из-за гор, и он увидел внизу отроги Юктас, тянущиеся над долиной к югу, и ему даже показалось, что он видит море, но он Не был уверен. Все равно теперь придется подниматься вверх, даже если немцы идут сюда. У него нет выбора. С такой ногой ему только и дороги, что вверх.
Он нашел башмаки и стал зашнуровывать их. Они были корявые и затвердели, и он подумал, уж не вымыли ли их тут. Подошел доктор.
- С вами вместе пойдут двое греков, - сказал доктор. - Они идут в деревню Юктас, где есть еще один австралос. Нам это известно, потому что отсюда уже ходил туда человек и видел его.