Врач Диоскурид (второй век до н. э.) отождествляет мандрагору с киркеей, или растением кирке, о которой в песни десятой "Одиссеи" читаем:
Корень был чёрный, подобен был цвет молоку белизною;
Моли его называют бессмертные; людям опасно
С корнем его вырывать из земли, но богам всё возможно.
Мантихор
Плиний (VIII, 21) сообщает нам, что, согласно Ктесию, врачу-греку Артаксеркса Мнемона, в краю эфиопов "живёт зверь, которого он именует мантихора; у неё три ряда зубов, они, смыкаясь, заходят один за другой, подобно зубьям гребня; лицо и уши у неё человеческие, глаза кроваво-красные, туловище, как у льва, и хвост, заканчивающийся жалом, как хвост скорпиона; голос её напоминает пенье флейты и трубы, звучащих одновременно; она весьма проворна и пожирает мясо всех прочих тварей".
Флобер развил это описание (называя чудовище "мантихор") - на последних страницах "Искушений святого Антония" мы читаем:
Мантихор - гигантский красный лев с человечьим лицом и тремя рядами зубов.
- Переливчатый блеск моей пурпурной шкуры сливается с сияющим маревом великих песков. Я выдыхаю ужас пустынь. Я изрыгаю чуму. Я пожираю армии, когда они дерзают углубиться в пустыню. Когти мои изогнуты как винты, а зубья подобны зубьям пилы; непрестанно движущийся хвост утыкан дротиками - я мечу их налево и направо, вперёд и назад. Вот! Вот!
Мантихор прыщет во все стороны иглами из своего хвоста, как стрелами. Капли крови сыплются градом на листву деревьев.
Мать черепах
За двадцать два века до христианской эры справедливый император Юй Великий прошёл, измерив своими шагами, Девять Гор, Девять Рек и Девять Болот и разделил землю на Девять Областей, пригодных для добродетели и земледелия. Таким образом, он покорил Воды, грозившие затопить Небо и Землю, и оставил следующий отчёт о своих Общественных Работах:
Я воспользовался четырьмя средствами передвижения (повозками, лодками, санями и башмаками на шипах) и проследовал по холмам и лесам, одновременно, вместе с Йи, показывая толпам народа, как добывать мясо для еды. Я проложил русла для рек через девять областей и направил их в море. Я углубил канавы и каналы и подвёл их к рекам и одновременно, вместе с Чи, сеял зёрна и показывал толпам народа, как добывать трудом своим иную пищу вдобавок к мясной.
Историки повествуют, что идею раздела земли, который он совершил, открыла императору волшебная, или священная, черепаха, вышедшая из реки. Кое-кто утверждает, что эта амфибия, мать всех черепах, была создана из воды и огня; другие называют менее обычную материю - свет звёзд, образующих созвездие Стрельца. На панцире черепахи был начертан космический трактат под названием "Хон Фан" ("Всеобщее Правило") или рисунок Девяти Отделов этого трактата, изображённых белыми и чёрными точками.
В представлении китайцев небо имеет вид полушария, а земля - четырёхугольника; посему в черепахе с её панцирем, куполообразным сверху и плоским внизу, они видят образ, или модель, вселенной. Более того, черепахи причастны к космическому долголетию; вполне естественно, что их включают в число животных духовного типа (вместе с единорогом, драконом, фениксом и тигром) и что предсказатели читают на рисунке их панциря будущее.
Тан-Ки (черепаха-дух) - таково имя той, которая открыла императору "Хон Фан".
Минотавр
Идея построить дом так, чтобы люди не могли найти из него выхода, возможно, ещё более странна, чем человек с бычьей головой, однако оба вымысла удачно сочетаются, и образ лабиринта гармонирует с образом Минотавра. Вполне естественно, что в центре чудовищного дома должно обитать чудовище.
Минотавр - полубык, получеловек - родился как плод неистовой страсти царицы Крита Пасифаи к белому быку, который по велению Нептуна вышел из моря. Дедал, создатель хитроумного устройства, позволившего царице утолить своё противоестественное желание, соорудил лабиринт, дабы в нём заточить и скрыть её сына-чудовище. Минотавр питался человечиной, и, чтобы его кормить, царь Крита наложил на город Афины ежегодную дань - семь юношей и семь девиц. Когда Тесею выпал жребий стать жертвой ненасытного Минотавра, он решил избавить родину от подобной повинности. Дочь критского царя Миноса дала ему нить, чтобы он мог найти обратный путь в сплетении ходов лабиринта; герой убил Минотавра и сумел благополучно выйти.
В одном своём стихе, где речь идёт об изобретательности, Овидий говорит о "Semiovemque virum, semivirumque ovem" ("человеке-полубыке, быке-получеловеке"). Данте, знавший язык древних греков, но не видевший их монет и скульптурных памятников, вообразил Минотавра с головой человека и туловищем быка ("Ад", XII, 1–30).
Культ быка и обоюдоострого топора (он назывался "лабрис", откуда, возможно, произошло слово "лабиринт") был характерен для доэллинских религий с их священными боями быков. Судя по настенным изображениям, человеческие фигуры с бычьими головами были обычны в критской демонологии. Вероятно, греческая легенда о Минотавре - это поздняя жестокая версия мифов значительно более древних, тень снов, ещё более устрашающих.
Морской конь
В отличие от большинства вымышленных существ морской конь - не комбинированное существо; это просто дикий конь, обитающий в море и выходящий на сушу только в безлунные ночи, когда бриз доносит до него запах кобыл. На некоем неназванном острове - возможно, Борнео - пастухи выгоняют лучших царских кобыл на берег, а сами прячутся в пещерах. Тут Синдбад увидел жеребца, выходящего из моря, смотрел, как он покрыл кобылицу, и услышал его ржанье.
Окончательная версия "Книги тысячи и одной ночи", по мнению Бёртона, создана в тринадцатом веке; в этом же веке жил космограф Захария Аль Казвини, который в своём трактате "Чудеса Творения" написал следующее: "Морской конь подобен коню суши, но грива и хвост у него длиннее, окраска более яркая, копыта раздвоены, как у дикого быка, а ростом он меньше обычного коня и чуть побольше осла". Он отмечает, что скрещение морской и обычной пород даёт весьма красивое потомство, и выделяет тёмного пони "с белыми пятнами вроде серебряных пластинок".
В восемнадцатом веке путешественник-китаец Ван Тайхай пишет: "Морской конь обычно выходит на берег в поисках кобылы, иногда его удаётся поймать. Шерсть у него чёрная, блестящая, хвост длинный, волочится по земле. На суше он двигается как обычные кони, очень послушен и способен за один день пройти сотни миль. Однако не следует купать его в реке - как только он видит воду, в нём возрождается прежняя его природа, и он уплывает прочь".
Этнологи увидели источники этого исламского вымысла в греко-римском поверье о ветре, оплодотворяющем кобыл. В третьей книге "Георгик" Вергилий изложил это поверье в стихах. Объяснение Плиния (VIII, 42) более конкретно:
Известно, что в Португалии, на берегах реки Тахо и близ Лиссабона, когда подует западный ветер, кобылы, поворачивая круп ему навстречу, задирают хвост и так зачинают от этого плодоносного ветра вместо естественного семени; таким образом они беременеют и носят сколько положено и рожают жеребят, быстрых, как ветер, только живут эти кони не более трёх лет.
Историк Юстин предполагает, что возникновением своим эта легенда обязана гиперболе "сыны ветра", как называли быстрых скакунов.
Муравьиный лев
Муравьиный лев - невообразимое чудище, описанное Флобером следующим образом: "Спереди лев, сзади муравей с половыми органами навыворот". История этого чудища также весьма странна. В Библии (Иов 4: 11) мы читаем: "Могучий лев погибает без добычи". По-еврейски "лев" назван "лайиш"; слово это, необычное для обозначения льва, видимо, привело к столь же необычному переводу. В переводе Семидесяти толковников, вспомнив какого-то арабского льва, которого Элиан и Страбон называли "myrmex", сочинили слово "мирмеколион" - "муравьиный лев". "Мирмекс" по-гречески "муравей". Из странного выражения: "Муравьиный лев погибает без добычи" - возник фантастический образ, который средневековые бестиарии с успехом дополнили:
"Физиолог" гласит: у него морда (или передняя часть) льва и задняя часть - муравья. Его отец питается мясом, но мать ест зерно. И когда они рождают муравьиного льва, это существо двуприродное: он не может есть мясо, ибо это противно природе его матери, не может есть и зерно, ибо это противно природе его отца. Посему он погибает из-за отсутствия пищи.
Наги
Наги принадлежат индийской мифологии. Это змеи, которые, однако, часто принимают человеческий облик.
В одной из книг "Махабхараты" в Арджуну влюбляется Улупи, дочь царя нагов, и он вынужден учтиво, но твёрдо напомнить ей о своём обете целомудрия; девица же говорит ему, что его долг - помогать несчастливым. Герой уделяет ей одну ночь.
Будда, сидя под смоковницей, предавался медитации, как вдруг начался сильный дождь с ветром; тут сердобольный наг обвился вокруг него семь раз и простёр над ним семь своих голов вроде зонтика. Будда обратил его в истинную веру.
В "Руководстве по индийскому буддизму" Керн определяет нагов как змей, похожих на облака. Живут они глубоко под землёю в подземных дворцах. Члены секты Большого Колеса рассказывают, что Будда проповедовал один закон для людей и другой - для богов, и этот последний, тайный закон хранился на небесах и в чертогах змей, которые несколько столетий спустя открыли его монаху Нагарджуне.
Вот легенда, записанная в Индии в начале пятого века паломником-китайцем: