Он встал, и, пока ликвидировал источник сквозняка, Ленка не упустила возможности тщательно рассмотреть его фигуру. Фигура была что надо. Плечи широкие – как раз то, от чего журналистская душа Ленкина начинала волноваться первым делом. В этот день он был похож на большого начальника – светлая рубашка, брюки, пиджак на спинке кресла. Лицо казалось взрослее и серьезнее. А взгляд все равно с чертовщинкой. "Он всегда у него такой или только в моем присутствии?" – пронеслась в голове мысль. Ленка села за приставной столик и вопросительно посмотрела на Александра Сергеевича, мол, "вызывали?" Тот тоже молча смотрел какое-то время, потом спросил:
– Как тебе работается?
– Мне работается очень хорошо. Правда. Я очень благодарна Вам за эту работу.
Хотелось сказать искренне и от души, однако слова от волнения получились какими-то глупыми, как будто деревянными. Ленка вообще чувствовала себя Буратиной: ноги не гнулись, руки мешали, еще и слова были словно вытесанные из полена топором.
– Перестань мне "выкать", – поморщился директор. – Мне это не нравится. Зато мне нравится, что тебе работается хорошо. Я был уверен, что эта работа тебе подойдет.
– Почему?
– Мне хотелось, чтобы на твоем месте работал какой-то особенный человек. И я в какой-то момент понял, что ты – особенная. А еще и журналист – вот как повезло, – от его ободряющей улыбки Ленка немного расслабилась и смогла удобно уложить руки на столе.
– А в какой момент Вы… Простите. Ой. Прости. Ты в какой момент почувствовал, что я особенная? – каким-то двадцать пятым женским чувством Ленка ощутила, что сейчас должна задать этот вопрос или какой-то другой, но похожий – вопрос об их отношениях – и так настроить разговор на другую волну. В то русло, когда говорят на пониженных тонах и ложатся грудью на стол, чтобы казаться ближе. Спросила – и стала ждать: пойдет ли он на такие изменения в течении разговора или останется в своей деловой скорлупе. И мужчина, сидящий напротив, поймал ее волну. И, словно читая ее мысли, сказал чуть тише, чуть глубже и интимнее, чем полминуты назад:
– Когда ты ревела там, в кафе. Если честно, меня это поразило. Я никогда раньше не видел настолько искреннего и настолько отчаянного человека. Точнее, такую искреннюю и отчаянную женщину.
И от того, что и КАК он сказал, у Ленки затряслись коленки. Она сидела, а коленки тряслись. Странное чувство. И в груди стало горячо. И в затылке тоже.
– Скорее, отчаявшуюся, – поправила она дрогнувшим голосом. – У меня был плохой день. И несколько месяцев до этого.
– Пусть отчаявшуюся, – согласно кивнул Александр. – Но это было очень трогательно. Тебя захотелось защитить.
"Остановись, мгновение, ты прекрасно!" – пронеслось в Ленкиной голове. Она сидела, подперев подбородок двумя руками, и смотрела на него, в его светлые карие глаза. И понимала, что смотрит почти влюбленно, но ничего не могла с собой поделать. Думала ли она о нем весь этот месяц? – Каждый день. И представляла случайную встречу, пару мимолетных фраз. Но вот о таком разговоре и мечтать не могла. Такому красивому и уверенному в себе мужчине захотелось ее защитить. Могут ли быть слова прекраснее?!
Он тоже молча смотрел на нее, и было видно, что не может не смотреть. И искры привычной иронии пропали из его глаз, отчего Ленке стало почти страшно. Но и она не могла отвести от него взгляда. В груди уже просто что-то плавилось, и сердце угрожало расплавиться тоже и совсем перестать биться. И, наверно, прошло не больше минуты, но это была самая долгая минута на свете. Потом он кашлянул, словно проверял свое горло на способность говорить, и спросил, по-прежнему глядя в упор:
– И что мы решим?
– А мы должны что-то решить? – казалось, даже в моменты самых больших своих бед и разочарований Ленка была менее серьёзна.
– Мне бы хотелось, – сказал он твердо. – Мне уже давно хочется определенности. Но это я понял только сейчас. А что насчет тебя?
В эту секунду Ленка увидела перед собой большого, сильного и уверенного мужчину, совершенно открытого перед ней. Без панциря и скорлупы. Он был беспомощен и ждал от нее, от Ленки, решения. Ждал, что она его выберет.
– А что насчет меня? – она пожала плечами и улыбнулась. – Если так стоит вопрос, то я разрешаю защищать себя. Заботиться о себе. И трогать себя руками тоже разрешаю, – и залилась краской до самых корней волос.
Александр молча встал и обошел стол. Она встала ему на встречу и через несколько секунд почувствовала ровное дыхание на своем виске.
3
Милка улетела к своему Майклу на Туманный Альбион. Сестра Ольга со всем своим выводком укатила в теплые страны в отпуск. Страшно хотелось поделиться с кем-то своим счастьем, но в городе не осталось никого, кто мог бы порадоваться за Ленку, как за себя. А она ходила, казалось, на полметра от земли, и каждый день был как праздник, просто потому, что начинался. От избытка чувств даже позвонила маме и сказала с ходу: "Мама, я страшно влюблена! Страшно и счастливо!" И мама вдруг ничего не спросила, а просто сказала: "Я очень рада за тебя. Приезжай на ужин, поболтаем".
Наступило лето с его короткими ночами. И ночей катастрофически не хватало. Утро всегда начиналось до того, как они засыпали. И казалось бы – можно отоспаться в выходные. Но и в выходные было не до сна. На работе Ленка пила кофе литрами, но спасал ее не кофе, а вирус любви, циркулирующий по ее томному и заметно похудевшему организму. Иногда она приходила в кабинет генерального директора, просто чтобы поцеловать его и подразнить.
Как-то под утро они лежали на большой кровати в его квартире, сквозь плотные портьеры уже пробивался утренний свет, а спать после бурной ночи не хотелось. Ленка лежала голая, закинув ноги на любимого мужчину, и смотрела в потолок.
– А вот интересно, – вдруг сказала она, чувствуя на виске его взгляд, – кто из нас все-таки наиболее удачный плод эксперимента под названием "Изменю вашу жизнь"? Ты или я? Наверное, все-таки я. У тебя появилась только я, а у меня – целая новая жизнь. И страшно представить еще, что бы было, если бы я не разместила это дурацкое объявление. Вернее, страшно представить, что ничего бы этого не было. Тебя бы не было. Жутко прям.
– Ты, конечно, ненормальная, – ответил ей любимый мужчина и приподнялся на локте. – Но сам по себе эксперимент был интересный, и результаты есть. И даже жаль, что статья не получилась. Я бы почитал.
Он начал гладить ее, она потянулась, как кошка, но потом блеснувшая в голове мысль заставила подскочить на кровати.
– А, знаешь, ты прав! Знаешь, что сделаю?
– Что?
– Книжку напишу!
