Само собой, просто прикалывался. Развлекаю себя так. Зато Акли подобные мульки просто бесят, точно знаю. Но он всю дорогу будил во мне зверя, потому я часто над ним издевался. Наконец мне надоело. Снова повернув кепку козырьком назад, замолчал.
- Чей это? - Акли держал наколенник Страдлейтера.
Всё подряд хватает. Мешочек для мошонки - даже тот готов схватить. Страдлейтеровский, говорю. Он бросил наколенник на кровать Страдлейтеру. Взял со страдлейтеровской тумбочки, потому бросил на кровать.
Затем подошёл, сел на ручку страдлейтеровского кресла. Сроду не сядет в кресло. Исключительно на ручку.
- А где на фиг взял такую кепку?
- В Новом Йорке.
- Почём?
- Один рваный.
- Тебя надули.
И начал чистить спичкой гнусные ногти. Постоянно чистит ногти. Смешно, ей-богу. Зубы всегда замшелые, уши - вечно грязные как чёрт, зато постоянно чистит ногти. Небось считает, мол благодаря тому выглядит очень опрятно. Не отвлекаясь от чистки, ещё раз глянул на обнову:
- Господи, у нас дома в похожих на оленей охотятся. Кепка для охоты на оленей.
- Чёрта с два. - Сняв кепку, я на неё поглядел. Даже прищурил глаз, словно целясь. - Кепка для охоты на людей. В ней я охочусь на людей.
- Твои уже знают, что тебя пнули?
- Не-а.
- А куда свалил чёртов Страдлейтер?
- На игру. С девушкой. - Я зевнул. Чего-то сильно раззевался. Вообще-то в комнате слишком жарко. Прям в сон клонит. В Пенси или мёрзнешь до посиненья, или подыхаешь от жары.
- Великолепный Страдлейтер, - сказал Акли. - …Слушай, не дашь на чуток ножницы? Они у тебя близко?
- Не-а. Уже в чемодане. В шкафу на верхней полке.
- Достань на чуток, а? Заусеницу отрезать.
Ему по фигу, что ножницы уже в чемодане, а чемодан в шкафу на верхней полке. Но я всё-таки достал. Правда, меня чуть не пришибло. Открываю дверцу шкафа, а оттуда прямо на башку выпадает теннисная лопатка Страдлейтера - в деревянной раме, всё такое. Как долбанёт, аж котелок загудел. Чёртов Акли прям покатился да пискляво заржал. Я достаю сверху чемодан, вынимаю для него ножницы - а он ржёт. И вот эдак всегда: камень кому в голову попадёт иль ещё чего - Акли просто подыхает от смеха.
- Весёлый ты парень, Акли-молокосос. Врубаешься? - Протягиваю ножницы. - Хочешь - стану твоим посредником. Устрою на чёртово вещание.
Я снова сел в кресло, а он начал стричь огромные заскорузлые ногти.
- Как насчёт сесть за стол? - говорю. - Стриги над столом, слышь? Не собираюсь я ночью ходить босиком по твоим вонючим ногтям.
А он продолжает стричь над полом. Во воспитаньице! Ужас, честное слово.
- С кем у Страдлейтера свиданье-то? - Акли хоть на дух его не переносит, за страдлейтеровскими похожденьями следит пристально.
- Не знаю. А чё?
- Да просто. Ё-моё, ненавижу сукина сына. Подобных сучар не терплю ни хрена.
- Зато он на фиг без ума от тебя. Говорит, считает тебя королевичем, чёрт побери.
Я частенько называю кого-нибудь ради прикола "королевичем". Дабы с тоски не подохнуть, и вообще.
- У него ко всем столь высокомерное отношенье, - сказал Акли. - Не терплю сучару. Запросто подумаешь, дескать он…
- Будь любезен, стриги ногти над столом, а? Сотый раз тебя…
- Ко всем чертовски высокомерное отношенье. По-моему даже, у сукина сына совсем нет мозгов. А сам думает, якобы имеются. Он-то считает себя чуть ли не наипервейшим…
- Акли! Бога ради. Будь любезен, пожалуйста, стриги свои вонючие ногти над столом. Сотый раз прошу.
Он стал стричь над столом, для разнообразия жизни. Наорёшь - только тогда послушает.
Я за ним понаблюдал какое-то время. Потом говорю:
- Страдлейтер сказал, мол тебе не плохо б иногда чистить зубы - вот ты и напрягся. Он даже в голове не держал оскорблять, а ты поднял вой. Зря он вообще про эдакое заговорил, но оскорблять-то ведь не хотел. Просто имел в виду, дескать ты б выглядел лучше, чувствовал себя лучше, кабы изредка чистил зубы.
- Да чищу я зубы. Чё болтать-то.
- Не-а. Видно же: не чистишь.
Я просто так сказал, безо всякого. Вообще-то его немного жаль. В смысле, не очень приятно, конечно, слышать, мол ты зубы не чистишь.
- Страдлейтер - чувак правильный. Не столь уж хреновый, - говорю. - Просто ты его не знаешь.
- А я тебе повторяю - сучара. Самодовольный сукин сын.
- Верно, самодовольный, но кое в чём очень даже щедрый. Правда. Смотри. Предположим, Страдлейтер носит галстук, который тебе по вкусу. Скажем, на нём галстук, который тебе обалденно лёг на душу - ну просто для примера. Знаешь, чего он сделает? Скорее всего, снимет и отдаст тебе. Честно. Нет… знаешь, как сделает? Положит тебе на кровать иль ещё куда. Короче, подарит проклятый галстук. Большинство просто б…
- Ну, ты даёшь! Кабы мне столько бабок, я б тоже подарил.
- Не-а, - мотаю головой. - Не подарил бы, Акли-молокосос. Кабы тебе столько бабок, ты стал бы наипервейшим…
- Прекрати обзывать молокососом, чёрт побери. Я тебе, засранцу, в отцы гожусь.
- Никуда ты не годен. - Ё-моё, во достал. Сроду не упустит случая намекнуть, мол мне шестнадцать, а ему восемнадцать. - Тоже ещё родственничек нашёлся.
- Ну, в общем, кончай называть меня…
Вдруг открывается дверь, влетает Страдлейтер. В страшной спешке. Постоянно куда-то спешит. Все дела у него сверхважные. Подскочив, в шутку хлопнул меня по одной чёртовой щеке, по другой, а такое, знаете ли, не всегда приятно.
- Слушай, - говорит. - Куда-нибудь сегодня чешешь?
- Не знаю. Наверно. Ух чёрт - снег пошёл? - У него вся куртка запорошена.
- Ага. Слушай. Раз сегодня никуда особо не двигаешь, дай клетчатую куртку, а?
- Кто выиграл? - спрашиваю.
- Ещё не кончилось. Мы отчаливаем. Правда - тебе нужна сегодня клетчатая или нет? А то я свою серую чем-то заляпал.
- Да нет. Только ты ведь растянешь её плечищами, и вообще.
Мы почти одного роста, а весит он чуть не в два раза больше. Плечи эдакие широченные.
- Не растяну. - Бросился к шкафу. - А у тебя как, Акли?
Вообще-то довольно дружелюбный чувак, ну Страдлейтер. Конечно, дружелюбье-то не совсем искреннее, но хоть всегда с Акли здоровается, всё такое.
Акли только хмыкнул. Отвечать не намерен, но и промолчать не посмел. А мне говорит:
- Пожалуй, пойду. Ещё увидимся.
- Давай. - Не плакать же с тоски всякий раз, как он отваливает.
Старина Страдлейтер стал снимать куртку, галстук, всё такое:
- Побреюсь-ка по-быстрому.
Борода у него здорово прёт. Правда.
- А где ж подруга? - спрашиваю.
- Ждёт внизу у проходной.
Он вышел из комнаты с бритвенными принадлежностями да полотенцем под мышкой. Без рубашки, и вообще. Вечно ходит голый по пояс - считает, дескать охренительно сложён. Телосложенье впрямь клёвое. Тут уж ничего не попишешь.
4
От нефига делать я пошёл в умывалку побазланить с ним, пока морду бреет. Все ещё на игре, потому кроме нас никого не наблюдается. Зато жара стоит адская, аж окна запотели. Вдоль стены там с десяток раковин. Страдлейтер расположился у средней, а я, сев на соседнюю, начал включать-выключать холодную воду - привычка у меня такая дурацкая. Страдлейтер брился, насвистывая "Песню Индии". Свистит он пронзительно да вечно врёт, а напевы выбирает, какие даже большим мастерам высвистеть трудновато - вроде "Песни Индии" или "Убийства на Десятой улице". Короче, сплошная каша.
Помните, я говорил, мол Акли нечистоплотный? Ну дык вот - Страдлейтер тоже, но только чуток по-другому. Неопрятность у него как бы скрытая. Выглядит он всегда хорошо, в смысле Страдлейтер, но посмотрели б вы, скажем, на его станок. Чертовски ржавый, забит засохшей пеной, волосками, дерьмом всяким. Сроду его не мыл, не чистил. После наведенья марафету выглядит всегда хорошо, но при том в глубине души остаётся поросёнком - уж я-то знаю. А марафет наводит, поскольку безумно себя любит. Считает самым красивым чуваком в западном полушарии. Спорить не стану - впрямь довольно красивый. Но только из той породы красавчиков, кого чьи-нибудь родители видят на общем снимке и тут же спрашивают: "А это кто?" В смысле, красота у него по большому счёту снимочная. В Пенси многие чуваки, по-моему, гораздо красивей Страдлейтера, но на снимках отнюдь не красавчики. У них какие-то огромные носы, или уши торчком. Сплошь эдак происходит.
Короче, сижу на раковине рядом с бреющимся Страдлейтером, играю водой. На голове всё ещё красная охотничья кепка - козырьком назад, и вообще. Честно - прям от неё балдел.
- Слушай, - говорит Страдлейтер. - Хочешь сделать мне большое одолжение?
- Какое? - спрашиваю. Без особого задора. Вечно просит сделать большое одолжение. Вообще красавчики да чуваки, считающие себя обалденно крутыми, всю дорогу просят сделать большое одолженье. Им кажется, раз они от самих себя торчат, ты тоже от них тащишься, прям умираешь от желанья сделать им одолжение. Где-то у них вроде как замыкает.
- Сегодня куда-нибудь идёшь? - спрашивает.
- Наверно. Или нет. Не знаю. А чё?
- Да к понедельнику надо прочесть чуть не сто страниц насчёт наследия. Не напишешь мне сочиненье по английскому? Не сдам в понедельник - хана; оттого и спрашиваю. Напишешь?
Во хохма. Нет, правда.
- Меня выгоняют из грёбаной шараги - а ты просишь написать чёртово сочиненье.