- Да знаю я. Просто не сдам - и хана. Будь другом. Дружищем. А?
Ответил я не сразу. С говнюками вроде Страдлейтера лучше чуток потянуть.
- О чём? - спрашиваю.
- О чём угодно. Опиши чего-нибудь. Комнату. Или дом. Или место, где жил раньше, иль ещё чего - ну сам понимаешь. Пиши, пока получается охренительно живописно.
И зевнул во всю глотку. Меня от такого просто мутит. В смысле, прося об охренительном одолжении, тут же зевает.
- Только не пиши слишком хорошо, лады? Суконец Хартцель считает тебя мастаком в английском, а он знает, что мы живём вместе. В смысле, не обязательно ставить все запятые, всякую муру.
От эдаких поливов меня тоже мутит. В смысле, кто-то хорошо пишет сочиненья, а вдруг заводят речь про запятые. Страдлейтер вечно эдак поворачивает. Он, видите ли, пишет вшивые сочиненья только потому, что неправильно расставляет запятые. Тут он как бы похож на Акли. Однажды я сидел рядом с Акли на баскетболе. А у нас в сборной обалденный чувак, Хауи Койл, попадающий с середины площадки - не от щита, а чисто. Всю игру Акли долдонил, мол у Койла безупречное сложенье для баскетбола. Господи, жутко ненавижу подобное балабольство!
Мне надоело сидеть на раковине, ну я отошёл чуть в сторону и начал отбивать чечётку - просто для прикола. Вообще-то её плясать не умею, но в умывалке каменный пол, как раз для чечётки. Я стал подражать одному чуваку из кино. Из песенно-плясовой ленты какой-то. Ненавижу великого немого хуже отравы, но страшно люблю его передразнивать. Старина Страдлейтер бреется, а сам поглядывает на меня в зеркало. Ведь без зрителей мне нельзя. Выпендрёжник, да и только.
- Чёрт побери, я сын губернатора. - Во разошёлся. Лётаю по всей умывалке. - Папаша не желает, дабы отпрыск шёл в чечёточники. Хочет запихнуть в Оксфорд. Но у меня в крови бродит проклятая чечётка.
Старина Страдлейтер захохотал. Шутки почти всегда понимает.
- Сегодня первое представленье эстрадного обозрения "Зигфельд Фолли". - А сам начинаю сдыхать. Дыхалка ни к чёрту. - Ведущий исполнитель скурвился. Пьян, как стелька. Кто его заменит? Я, вот кто. Сопливый щенок губернаторский сынок.
- Откуда кепчонка? - Страдлейтер имел в виду мою охотничью. Он ведь её ещё не видел.
Я всё равно уже выдохся, вот и бросил дурака валять. Сняв кепку, посмотрел на неё чуть ли не в девяностый раз.
- Утром купил в Новом Йорке. За один рваный. Клёво?
Страдлейтер кивнул:
- Блеск.
Просто подлизывался, потому как тут же говорит:
- Слушай, дык напишешь сочиненье? Мне надо знать.
- Выгорит по времени - напишу. Не выгорит - не напишу. - Подойдя, снова сел на соседнюю с ним раковину. - С кем у тебя свиданье? С Фицджералд?
- Обалдел? Я ж говорил: с блядюшкой завязал.
- Ну-у? Подарил бы, ё-моё. Кроме шуток. Мне такие нравятся.
- Забирай… Она для тебя старовата.
Вдруг - совершенно безо всякой причины, разве только какое-то прикольное настроенье взыграло - захотелось спрыгнуть с раковины и сделать старине Страдлейтеру полунельсон. На случай вы не знаете, приём такой борцовский: захватив чувака за шею, душить до смерти - при желании, конечно. В общем, задумано-сделано. Напал на него чёртовым барсом.
- Завязывай, Холден, ей-богу! - Ему, видишь ли, не до приколов. Бреется ведь, всё такое. - Ты чё - хошь, чтоб голову се оттяпал?
Но я не отпускаю. Полунельсон получился недурственный.
- Высвободись из моих железных клещей, - говорю.
- О, Господи! - Он положил бритву; резко подняв руки, разорвал захват. Здоровенный чувак. А я дохлятина.
- Кончай отвязываться, - и по новой начал скрести всю рожу. Всегда бреет по два раза, дабы выглядеть неотразимо. Засранным станком.
- С кем же свиданье, раз не с Фицджералд? - я снова сел на соседнюю с ним раковину. - С чертовкой Филлис Смит?
- Не-а. Сам так думал, а потом всё пошло наперекосяк… Теперь мне досталась подруга девчонки Бада Тоу… Да, чуть не забыл. Она знакома с тобой.
- Кто?
- Моя новая.
- Иди ты? Как зовут? - Во прикольно.
- Ща вспомню… Ага. Джин Галлахер.
Ё-моё, я чуть замертво не свалился.
- Джейн Галлахер, - а сам даже привстаю с раковины. Чёрт, чуть трупом не упал. - Точно на хрен, знакомы. Позапрошлым летом она жила прямо рядом. У неё ещё такой агромадный доберманище. Из-за него-то и познакомились. Псина наладился приходить в наш…
- Холден, Господи, весь свет застишь. Обязательно стоять здесь?
Ё-моё, меня прям заколотило. Правда.
- Где она? - спрашиваю. - Надо пойти поздороваться, и вообще. Где? У проходной?
- Ага.
- А с какой стати обо мне-то заговорила? Она учится в Брин-Мор? Вроде бы хотела поступать туда. Или в Шипли. Я думал, всё-таки пошла в Шипли. С какой стати обо мне-то заговорила? - Во завёлся. Правда.
- Господи, я-то почём знаю? Вставай давай. На моём полотенце сидишь.
Оказывается, придавил его дурацкое полотенце.
- Джейн Галлахер, - прям никак не поверю. - Господи, святый Боже.
Старина Страдлейтер мазал бошку маслом для волос. Моим, между прочим.
- Она плясунья, - говорю. - Ну балет там, всё такое. Часа по два занималась каждый день, даже в самую жару, и вообще. Всё переживала, мол испортит ноги - станут толстыми, и вообще. Мы с ней всю дорогу в шашки играли.
- Во что всю дорогу играли?
- В шашки.
- Господи, в шашки!
- Ага. В жисть не ходила дамками. Проведёт дамку - и больше не двигает. Постоянно держала их в заднем ряду. Выстроив все сзади, уже не трогает. Просто ей нравилось, как они там выглядят.
Страдлейтер промолчал. Многие в такую хренотень сроду не въезжают.
- Её мамаша на одной поляне с нами в гольф играла, - говорю. - Иногда я носил клюшки за участниками, ну сшибить немного бабок; раза два досталась её мать. Представляешь, проходила девять лунок за сто семьдесят ударов, не меньше.
Страдлейтер почти не слушает. Расчёсывает великолепные локоны.
- Надо пойти хотя бы поздороваться, - говорю.
- Чё ж не идёшь-то?
- Иду. Не так же сразу.
Он по новой начал перекладывать все волосы. На причёску ему нужно не меньше часа.
- Её родители развелись. А мать снова вышла замуж, за какого-то пьяницу, - говорю. - Тощий чувак с волосатыми ногами. Как щас помню. Всю дорогу ходил в трусах. Джейн говорила, он пишет действа, то ль чего-то вроде того, но я видел лишь, как керосинит и не пропускает по приёмнику ни одной чёртовой передачи про всякие там загадки природы. Да бегает голый по всему дому. При Джейн, и вообще.
- Ух ты? - Сразу загорелся. Голый пьянчуга, бегающий по дому при Джейн. Страдлейтер просто помешан на половухе.
- Детство у неё получилось вшивое. Кроме шуток.
Но такое Страдлейтеру по фигу. Его колышет только откровенная половуха.
- Джейн Галлахер. Господи. - Прям на ней задвинулся. Честно. - Надо пойти хотя бы поздороваться.
- Ну дык иди, а то заладил, точно дундук.
Я шагнул к окну, но из-за жары в умывалке оно всё запотело, ни черта не видать.
- Да настроенья ни фига нету. - Впрямь особо не хотел. Такое ведь делаешь только под настроенье. - Думал, она учится в Шипли. Клянусь.
И прошёл по умывалке. Так просто, от делать нечего.
- Понравилась ей игра? - говорю.
- Наверно. Откуда я знаю?
- А рассказывала, дескать мы всю дорогу играли в шашки, иль ещё чего?
- Господи, откуда я знаю? Мы только что познакомились, - Страдлейтер наконец-то сделал ломовой пробор и складывал сраные бритвенные причиндалы.
- Слушай, передай ей привет, а?
- Лады, - сказал Страдлейтер, но я понимал: чёрта с два. Чуваки вроде него приветов не передают.
И отвалил; я ещё немного постоял в умывалке, думая про Джейн. Потом тоже побрёл в комнату.
Вхожу - а Страдлейтер надевает перед зеркалом галстук. Чуть не полжизни торчит у зеркала. Я сел в кресло, малёк за ним понаблюдал.
- Слушай. Не говори ей, что меня вышибли, а?
- Лады.
Вот тут у Страдлейтера всё в порядке. Ему не надо разжёвывать, как Акли. Мне кажется, поскольку ему всё по фигу. Да - пожалуй, именно оттого. А Акли совсем другой. Любопытный, падла.
Страдлейтер напялил мою клетчатую куртку.
- Господи Иисусе, как пить дать растянешь. - Сам-то её всего два-три раза надевал.
- Не боись. Чёрт, где сигареты?
- На столе. - Вечно забывает, куда чего положил. - Под шарфом.
Он сунул пачку в карман куртки… моей куртки.
Ни с того ни с сего я повернул охотничью кепку козырьком вперёд - для разнообразия. Чё-то вдруг задёргался. Дёрганый, словно чёрт знает кто:
- Слушай, а куда идёте?
- Откуда я знаю? Времени хватит - пожалуй, в Новый Йорк съездим. Отпросилась только до полдесятого, вот Господи.
Обломало меня, как он это сказал. Ну и говорю:
- Знаешь, почему? Наверно, просто не знает, какой ты привлекательный-обаятельный кобелино. А знала б - наверняка отпросилась бы до полдесятого утра.
- Точняк, - его не так-то просто подколоть. Самоуверенный выше крыши. - Кроме шуток. Шлёпни сочиненьице, - надев куртку, уже стоит в дверях. - Особо не упирайся, и вообще, но сделай охренительно живописным. Лады?
Я не ответил. Неохота было. Говорю только:
- Спроси, она всё так же оставляет дамки в заднем ряду?
- Спрошу, спрошу, - бормотнул Страдлейтер, но я понимал: чёрта с два. - Ну пока. - И выскочил из комнаты.