- Пошли хоть сыграем в карты, - с досадой предложил Маггио. - Может, мне повезет и я выиграю на поездку в город.
- Пошли, - согласился Прю и лениво поплелся за Маггио в уборную.
Казарменная жизнь во время дождливого сезона вполне устраивала Прю. Ему нравились спокойные занятия в комнате отдыха или тренировки на быстроту разборки и сборки оружия, которые проводились на прохладной веранде, в то время как на улице вовсю лил дождь. А поскольку эти занятия проводил один офицер или сержант и со всей ротой сразу, они спасали Прю от мстительных нападок Айка Гэловича, которые начались сразу же, как только тому стало известно об отказе Прю драться на ринге. Казалось, что у Гэловича не было никаких других забот, кроме как всюду и везде вставать на защиту чести Холмса.
Уборная на первом этаже освещалась тремя тусклыми лампочками. Справа вдоль стены тянулся ряд стульчаков в открытых кабинах, а по левой стене писсуары и умывальники. В середине на бетонном полу Маггио расстелил свое солдатское одеяло, и па нем примостились шесть человек.
Тасуя колоду карт, Маггио бросил взгляд на кабины: в трех из них сидели солдаты со спущенными штанами.
- Сдавай, Анджелло, сдавай! Чего ты волынишь? - сердито крикнул на него ротный горнист Андерсон.
- В самом деле, чего ты чешешься! - поддержал Андерсона его ученик, младший горнист длинноносый итальянец из Скрэнтона Сальваторе Кларк. - Сдавай поскорее или катись отсюда ко всем чертям! - петушился всегда такой застенчивый Кларк.
- Тише, тише! Легче на поворотах, малыш, - ответил Маггио, залихватски тасуя колоду левой рукой. - Сначала надо как следует перетасовать карты…
- Анджелло, хватит ковыряться! Сдавай, - заметил Прю.
- Слушайте, вы, болваны! - сердито проворчал Маггио. - А вам известно, что меня учили сдавать карты в Бруклине? На авешо Атлантик! Ясно? Там игроки не то что вы здесь…
Явно хвалясь проворством рук, Маггио мастерски перемешал колоду и начал сдавать. Сразу же наступила тишина, каждый рассматривал, что за карты ему выпали.
Прю положил на одеяло пятьдесят центов мелочью и подмигнул Кларку. Он занял эти деньги у сержанта Пита Карелсена из взвода оружия. Прю завоевал симпатии Карелсена отличным знанием устройства пулемета.
- Эх, дружище! - возбужденно сказал Сэл Кларк. - Выиграть бы кучу денег да пойти сорвать куш у О’Хейера… А потом скупить сразу всех проституток в "Новом Конгрессе" и развлекаться с ними всю ночь… Ты никогда не был в отеле "Новый Конгресс"? - продолжал он, обращаясь к Прю. - И не знаешь, какие девочки у госпожи Кайпфер?
- У меня не было денег, чтобы пойти туда, - ответил Прю. Он дружески посмотрел на Сэла, потом на сидящего рядом Анди, угрюмо рассматривавшего свои карты, и снова на Сэла, благодаря которому подружился со всей этой компанией.
Сэл Кларк, робкий, застенчивый парень, простой и доверчивый, походил на деревенского дурачка, этакого беззлобного, бесхитростного и мало разбирающегося в жизни. Он вырос, прислуживая состоятельным дельцам, которые с радостью обкрадывали друг друга при каждом удобном случае, а те кормили и одевали Кларка, как бы отдавая дань ему и богу за свои темные дела. Таким же Кларк остался и в армии: с ним обращались здесь как с неким ротным талисманом.
Андерсон несколько раз пытался предложить Прю свою дружбу, а в день получки, после того как Прю растранжирил деньги, он даже предложил ему взаймы свои. Однако Прю отверг все его попытки, потому что, разговаривая с ним, Анди всегда отводил глаза куда-то в сторону, а Прю не хотел иметь друзей, которые побаивались бы его. А вот Сэлу Кларку, с его доверчивыми и в то же время отрешенными от всего глазами оленя, отказать в дружбе было невозможно, и Прю не отказал.
…Это произошло в одну из темных февральских ночей, еще до начала дождливого сезона, когда звезды на небе светились так ярко, что, казалось, до них можно было дотянуться рукой. Прю вышел из прокуренной пивной Чоя и остановился в длинном освещенном проходе, в котором, как в трубе, эхом разносились все ночные звуки. На противоположной стороне двора в здании второго батальона еще светились огни, а по веранде на фоне освещенных окон двигались какие-то тени. В темноте то здесь, то там вспыхивали яркие точки горящих сигарет.
Из далекого двора, где находился мегафон горниста, доносились нежные звуки гитары, сопровождавшие довольно стройное пение в четыре голоса. И хотя люди не очень-то спелись, их голоса звучали в ночной тишине довольно приятно. Прю сразу же узнал один из них - высокий, нежный, носовой голос Сэла. Пели тоскливую песенку шофера. Заунывная жалобность голоса Сэла Кларка тронула Прю до глубины души. Оп почувствовал, как досада на Уордена и возмущение всем, что произошло, постепенно куда-то улетучиваются, уступая место глубокой необъяснимой меланхолии. Может, на него подействовали слова песенки? Но слова, собственно, ничего не значили, за исключением того, что водитель очень устал и очень тоскует. Музыка рассказывала ему о безрадостной жизни солдат, жизни, которая, как вот эти мигающие огоньки сигарет, то вспыхнет на миг, то долго незаметно тлеет.
Маззполи и другие писаря, собиравшиеся по утрам у Чоя, чтобы выговориться, ничего не видели вокруг себя. Они горячо спорили о разных сложных вещах, об искусстве, выискивали никчемные доказательства и не видели того, что самое интересное находится у них под рукой.
Пройдя мимо сидевших за столиками и потягивавших пиво солдат, Прю направился в угол и остановился около небольшой толпы, собравшейся вокруг участников импровизированного концерта. Люди молча слушали или тихонько подпевали. Анди и Кларк переключились на новую песню и запели "Розу святого Антонио". Прислушиваясь к голосам, Прю обошел вокруг всей этой группы людей, не собираясь присоединяться к ней, но тут его окликнул Анди.
- Эй, Прю! - позвал он ласково, даже заискивающе. - Нам нужен гитарист. Иди сюда, садись с нами!
- Нет, спасибо, - поспешно ответил Прю и хотел было отойти в сторону - так ему стало неловко от льстивого тона Анди.
- Брось, иди сюда! - продолжал упрашивать Анди, приглашая Прю войти в круг через проход, образованный расступившимися солдатами. Глаза Анди бегали из стороны в сторону, не задерживаясь на лице Прю ни на секунду.
- Конечно, иди Прю! - присоединил свой голос Сэл. Он смотрел на Прю широко открытыми от возбуждения глазами, - Иди, у нас весело и даже есть пиво. Я уже накачался, как бочка. Иди выпей баночку за меня.
Покоренный непосредственностью Сэла, Прю согласился.
- О’кей, - сказал он отрывисто и, войдя в середину круга, взял протянутую кем-то гитару. Усевшись на стул, спросил: - Ну, а что мы споем?
- Давайте "Долину Красной реки", - простодушно предложил Сэл, зная, что это любимая песня Прю.
Прю кивнул в знак согласия, взял пробный аккорд на гитаре, и они запели песню о "Долине Красной реки". Кларк пододвинул к Прю банку с пивом.
- Конечно, она не так уж хороша, как повая у Анди, - сказал Сэл, показывая глазами на гитару. - Он продал мне ее по дешевке, когда купил себе новую. Она, конечно, здорово побита, но мне, чтобы научиться играть, и такая сойдет.
- Конечно, - согласился Прю.
Радостно улыбаясь, Сэл примостился на корточках напротив Прю. Он пел все таким же заунывным гнусавым голосом, полузакрыв глаза и откинув голову немного назад и вбок. Его голос почти заглушал другие. Когда прозвучали последние слова песни, он взял пустую банку Прю и наполнил ее пивом.
- На, выпей, Прю, - предложил он заботливо. - Ты же ноешь, тебе надо промыть глотку. Когда поешь, то в горле ведь пересыхает.
- Спасибо, - ответил Прю. Он выпил пиво, вытер губы тыльной стороной ладони и посмотрел на Анди.
- Давайте споем "Разговорчивые матросы", - предложил Анди. Это был его коронный номер для сольного исполнения, но теперь он предложил эту песню, поскольку здесь был Прю.
- Давайте, - согласился Прю и снова взял звучный аккорд на гитаре.
- Я знал, что ты придешь, Прю, - произнес Сэл в перерыве между куплетами. - Я все время смотрел и ждал, что ты появишься.
- Я был занят, - ответил Прю, не отрывая глаз от гитары.
- Конечно, конечно, - согласно закивал Сэл головой. - Я знаю, что ты занят. Слушай-ка, - продолжал он с нескрываемой симпатией, - как только захочешь побренчать на этой старухе, прямо иди к моему шкафчику и бери ее. И даже не ищи меня, я не запираю свой шкафчик.
Прю бросил благодарный взгляд на Сэла, на его счастливое, расплывшееся в улыбке лицо, на сверкавшие чистой радостью глаза - ведь Сэл приобрел нового друга.
- Ладно. Спасибо, Сэл, большое спасибо, - тепло сказал Прю. Ему было приятно, что сегодня он нашел себе уже второго друга.
- Две дамы, - сказал Маггио, шлепнув свои карты на одеяло.
- Два туза, - победоносно улыбаясь, открыл свои карты Прю. Он протянул руку и сгреб всю мелочь с кона. Когда Прю добавил эти деньги к четырем долларам, выигранным им раньше, остальные игроки завистливо вздохнули, а некоторые даже крепко выругались. - Еще немного, - продолжал он, - и у меня будет достаточно денег, чтобы попытать счастья у О’Хейера.
Вскоре по казарме прозвучал сигнал отбоя, и в уборную повалили солдаты, чтобы облегчить свои бренные тела, перед тем как лечь спать… Дежурный по казарме выключил освещение, и в затемненном помещении постепенно наступила тишина, а потом послышался дружный храп спящих. Но картежники продолжали сражаться с тем же азартом.
- Я так и знал, - удрученно проговорил Маггио. Он засунул руку под рубашку и энергично почесал свое костлявое плечо. - Ох, уж эта хитрая лиса Прюитт! Тот, кому попадает два туза, должен сразу бросать свои карты. С его стороны будет просто нечестно вступать в игру.