САДОВНИК. Соберитесь в саду, Настя…
* * *
Некий дом, некая комната, некие молодые люди. Приглядевшись, в них можно узнать печников, Высокого и Невысокого. Они заняты делом.
Они молча монтируют какой-то аппарат, в аппарате потрескивание, писк.
ВЫСОКИЙ. Сад мы задействовали впустую, надо было рискнуть и прямо в логове…
НЕВЫСОКИЙ. Не скажи! Вот послушай…
Включает магнитофон.
Идут шумы, потом с магнитофонной ленты голос Насти.
ГОЛОС НАСТИ. Когда впереди поражение – это праздник. А у нас впереди поражение. Не успокаивай, знаю. Прекрасное и грозное поражение, как говорит Кеша…
Выключает магнитофон.
ВЫСОКИЙ. Ну и что из сего следует?
НЕВЫСОКИЙ. Установка на поражение. Если их не остановить, они пойдут до конца.
ВЫСОКИЙ. До какого конца? (Усмехнулся). Вы словно сбесились. Я прочитал три номера "Литературных тетрадей", и что в них? Исследуют (передразнивает кого-то) природу прекрасного. Да хоть сто лет пускай исследуют, до посинения…
НЕВЫСОКИЙ. Это айсберг.
ВЫСОКИЙ. Какой айсберг?
НЕВЫСОКИЙ. Читай Хэмингуэя. Его постулат. Сверху ничтожная часть, блистающая на солнце. А главное – скрыто, внизу, внизу, под водой.
ВЫСОКИЙ. Какие мы начитанные. Какие мы прозорливые.
НЕВЫСОКИЙ. А ты как думаешь. Почитываем. У любого писателя криминал есть.
ВЫСОКИЙ (иронично). И у Пушкина?
НЕВЫСОКИЙ. И у Пушкина. Он был мастером эзоповского языка. Сто лет разгадывают его шифровки.
ВЫСОКИЙ. Дай почитать!
НЕВЫСОКИЙ. Тебе все шутки. А они не шутят. У них сложился ритуал прощания. Они овладевают искусством подтекста. А в подтексте советская действительность мажется черными красками. Рядом с их Прекрасным сущее выглядит газовой камерой, в которой задыхается молодежь. А черное, по их представлению черное, требует ревизии. От ревизии до национального экстремизма один шаг. Да они и сделали его.
ВЫСОКИЙ. Что ты имеешь в виду?
НЕВЫСОКИЙ. События на гидростанции. Скинули директора станции.
ВЫСОКИЙ. У-лю-лю! А они-то тут причем? Это среди рабочих завелась плесень.
НЕВЫСОКИЙ. Правильно. А кто ведет рабочих?
ВЫСОКИЙ, (возбужденно). Кто ведет рабочих?!
НЕВЫСОКИЙ. Ты слабо исследуешь связи и узлы. По школьному учебнику формальной логики.
ВЫСОКИЙ. У нас и формальной логики не преподавали.
НЕВЫСОКИЙ. То-то и оно. Лидером рабочих на гидростанции является Иннокентий Сенотрусов, бывший студент университета, исключенный за организацию диспута о кризисе коммунизма. Ниточка тянется и в университет.
ВЫСОКИЙ. Иннокентий Сенотрусов в твоем представлении опасный функционер. А он, между прочим, член партии.
НЕВЫСОКИЙ. В том и дело, он сумел проползти в ее ряды. А в партии таким не место. Его дружки покушаются на святая святых, ставят вопрос об имени…
ВЫСОКИЙ. Университет имени Жданова?
НЕВЫСОКИЙ. Эренбурга читал? Слушай, я недоволен тобой? У каждого писателя, черт возьми, есть криминал, заруби на носу. Двадцать лет назад Илья Эренбург прошелся по товарищу Жданову.
ВЫСОКИЙ. Еврей выбрал в качестве мишени русского?
НЕВЫСОКИЙ. Есть и этот мотив. А теперь они ставят вопрос о переименовании университета. В газетенке университетской, цензура проворонила, заметку тиснули…
Телефонный звонок.
ВЫСОКИЙ (подняв трубку). Ну, что там? Младший Сенчурин?…
НЕВЫСОКИЙ. Припекло! Пусть проведут к нам.
ВЫСОКИЙ (в трубку). Проведите к нам (положил трубку).
НЕВЫСОКИЙ. Убери со стола маг и приготовься к записи.
Высокий проверяет, под крышкой стола нажимая на кнопку.
ВЫСОКИЙ. К записи готов.
НЕВЫСОКИЙ. Ты заспорь со мной, встань на его сторону, если будет малейшая возможность.
ВЫСОКИЙ. Постараюсь. Интересно, что его принесло.
Звонок в дверь. Высокий отпирает дверь. Михаил Сенчурин входит в сопровождении дежурного прапорщика, дежурный уходит.
Высокий плотно закрывает дверь.
НЕВЫСОКИЙ (радостно). А, Миша?! (Чуть отступает). А угрюмый-то! С глубокого похмелья?
ВЫСОКИЙ. Ну, у тебя и шуточки!
НЕВЫСОКИЙ (Высокому). Чайку бы не мешало.
ВЫСОКИЙ (по селектору:) В двадцать седьмой три стакана крепкого чая, и что-нибудь к чаю.
НЕВЫСОКИЙ. Сбагрил весеннюю сессию? Молодчина. В Московском институте учиться на повышенную стипендию – голову надо иметь.
ВЫСОКИЙ. Мише по наследству досталась светлая голова.
НЕВЫСОКИЙ. Ну, что ты, Миша, такой задумчивый? Ребята обидели? Девушка ушла к другому? Кстати, ты не знаком с Наденькой Перетолчиной? Эх, дивчина, скажу я тебе…
ВЫСОКИЙ. А ты-то откуда знаешь Наденьку, старый Дон Жуан?
НЕВЫСОКИЙ. Секрет фирмы. Впрочем, никакого секрета. Были на дне ангела у ее маман, и выплывает Наденька. Ах, НадяНаденька, мне б за двугривенный в любую сторону твоей души… Все идет хорошо в нашей прекрасной стране и у наших соседей, мы на подъеме.
ВЫСОКИЙ. Что-то встревожило Мишу, да?
Звонок в дверь. Высокий отпирает дверь, принимает чай и сладости, разливает чай, подвигает сослуживцу и Михаилу.
МИХАИЛ. Еще тогда… в Ботаническом саду… вы не понравились мне… ужасно пошло под видом печников…
НЕВЫСОКИЙ. Мы презираем себя за то вторжение. Но оперативное задание было прямое – войти в дом Посконину.
МИХАИЛ. А потом я стал думать, сопоставлять. В общем, я решил идти и все рассказать.
ВЫСОКИЙ. Да ты что, право, столь торжественно. Какой-нибудь пустяк встревожил, не придавай значения.
МИХАИЛ. Из-за пустяка я бы не пришел… (размышляя:) Я порвал с ними окончательно и бесповоротно.
НЕВЫСОКИЙ. Загадки городишь! С кем порвал? С теми, кто грабят японские контейнеры? И давно пора. А то посходили с ума от этих "Сони".
ВЫСОКИЙ. Ты, Костя, недооцениваешь японскую аппаратуру. Маги у них классные.
МИХАИЛ (злясь). Не валяйте дурака! А то я уйду. Я не лакей, запомните это.
НЕВЫСОКИЙ. Не сердись. Просто несколько загадочно. А мы любим прямоту (Высокому). Подтверди.
ВЫСОКИЙ. Мы любим прямоту.
МИХАИЛ. Я прочитал "Урийскую дидактику" и все понял.
ВЫСОКИЙ. Ян Амос Коменский?
НЕВЫСОКИЙ (вспылив). Прекрати! "Урийскую дидактику" написал Посконии (Михаилу). И что же. Какие выводы?
МИХАИЛ. Его "Урийская дидактика" прокламирует философию борьбы.
НЕВЫСОКИЙ. А ты бы хотел, чтобы она, как ты выражаешься, прокламировала смирение и покорность?
ВЫСОКИЙ. И в педагогике должны быть столкновения здоровых взглядов, иначе пустозвонство.
НЕВЫСОКИЙ. Именно! Иначе – пустозвонство.
МИХАИЛ. "Урийская дидактика" создает теоретические предпосылки возрождения открытой национальной оппозиции…
НЕВЫСОКИЙ. Ты не договариваешь, голубчик. Но согласимся. Открытой. А ты хочешь, чтобы она была закрытой, конспиративной?
Михаил смешался.
НЕВЫСОКИЙ. Ты хочешь, чтобы суверенная личность была анонимной, подпольной? Но это ведет к бесовству. Читаешь Достоевского? Нет?! Это писатель с могучим криминалом. Поздравляю тебя, дорогой Миша… Вопрос, видимо, надо поставить иначе. Если "Урийская дидактика" призвана формировать граждански активную личность, то насколько позитивна эта гражданственность, насколько конструктивна. Если же злобный негативизм…
МИХАИЛ. Даже мне, технарю, понятно – в его книге скрыт мятежный смысл.
ВЫСОКИЙ. А он, мятежный, просит бури? Он получит ее.
НЕВЫСОКИЙ (досадливо). Зачем же так? Независимыми людьми надо дорожить. Но твоя позиция, Миша, симпатична. Она патриотична, правдива и открыта, да.
ВЫСОКИЙ. Он же начитался "Урийской дидактики" и поэтому напролом идет.
НЕВЫСОКИЙ (опять в досаде Высокому). Да что же ты так лобово! Все сложнее. Деликатней, если на то пошло (Михаилу). Миша, ты прекрасный советский парень. Мы рады, что ты сделал решительный шаг…
Звонит телефон. Высокий берет трубку и передает Невысокому.
НЕВЫСОКИЙ (слушая). Да уж непременно будем (кладет трубку). Партийное собрание… М-да… На чем мы споткнулись?…
ВЫСОКИЙ. На прекрасном советском парне ты сделал решительный шаг…
Михаил зло усмехнулся и сцепил зубы.
НЕВЫСОКИЙ (показывая на сослуживца Михаилу). Романтик, ты думаешь, у нас нет дураков. Э, ты заблуждаешься. На каждого умного по дураку… Но, Миша, ты поступишь до конца гражданственно, если вернешься к ребятам и постараешься переубедить их. Мы живем в грандиозной стране, и все у нас грандиозно, наши герои и наши вожди, трижды герои, наши плотины, даже ошибки у нас грандиозные. Авось, ребята поймут тебя…
Михаил отрицательно качает головой.
НЕВЫСОКИЙ. Что, не справишься?! Или не впустят? Но попробуй! Войди к ним и напрямую! А потом расскажи нам, а?! Боевое задание, понял. И отметь – без подвоха, честное. А сейчас извини – собрание. Я звякну вам домой попозже. А Наденькой дорожи, девочка с полетом…
Они выпроваживают Михаила. Молчат.
НЕВЫСОКИЙ. Жареным запахло. Или папа – идеолог вразумил. Отпустил повода, твою мать, а, небось, боится за свое чадо.
ВЫСОКИЙ. Ты обидел меня, Костя.
НЕВЫСОКИЙ. Скажи спасибо, что не прогнал. Ты глупо вел себя.
ВЫСОКИЙ. А ты – умно? Приписал отщепенцу бог знает какие достоинства.