НЕВЫСОКИЙ. Отщепенец… Иногда мне кажется: в том, как он стоит, есть достоинство. Ничего не просит, не лебезит, не наушничает. Когда-то и я был таким. Э! Давно это было.
ВЫСОКИЙ. Может быть, и у его учеников есть невиданные добродетели?
НЕВЫСОКИЙ. Есть. В том и закавыка. И поэтому их надо отлучить от Посконина. И раздробить их на враждующие группы. Там любопытен православный Сергей, и надо выйти на Постороннего, пора.
ВЫСОКИЙ. И без него они будут стоять, он успел их закалить.
НЕВЫСОКИЙ. Но вдруг он… прав, а?
ВЫСОКИЙ. В чем прав?
НЕВЫСОКИЙ. У нас тишь да гладь, с гэбистской помощью… Смущает меня, Витька, их стойкость. Тряпки, дискотеки, карьера их не трогает. Что-то есть в этом дальнее.
ВЫСОКИЙ. Вот и скажи об этом на партсобрании!
НЕВЫСОКИЙ Чтобы получить втык?! Нет… Но Посконин… Вдруг он прав?! И не он – а мы запутались, и давно, а?…
Высокий растерянно хлопает глазами. Они уходят, перед уходом Невысокий посмотрит в зал медлительно и тревожно.
* * *
Сад. Начало лета. Плантации. Женщины в широких шляпах с граблями.
На переднем плане Садовник. Он потемнел лицом и стал поджар, зарос бородой. Из глубины сада ему что-то кричат, он не отзывается, занятый работой, порученной ему. Он укрепляет в яме крохотный саженец яблони, осматривает сад и присаживается на низкую переносную скамейку. Затем достает записную книгу в переплете, читает, что-то записывает. Далеко за спиной Садовника появляются люди откровенно чужие, среди них двое – мужчина и женщина – в белых халатах. Они совещаются, всматриваясь в Садовника. Мужчина в белом халате идет к Садовнику, за мужчиной следует белохалатная женщина. Мужчина в белом останавливается за спиной Садовника, поодаль – женщина. Садовник чувствует посторонних, поднимает взор, равнодушно смотрит на мужчину в белом и снова в записную книгу. Но понятно, Садовник отвлечен визитерами и раздосадован. Издали, с разных точек, наблюдают за происходящим садовские женщины и посторонние.
МУЖЧИНА В БЕЛОМ ХАЛАТЕ. Федор Иванович, не правда ли, сад в эту пору дивный?
Садовник молчит, будто не слышал вопроса.
МУЖЧИНА В БЕЛОМ. Но сад это древесные культуры и травы. А среди древесных есть особи, чуждые вам, не правда ли?
САДОВНИК (в некотором раздумье). Видите ли, в этом пособии (он приподнимает записную книгу) развиваются аксиоматические положения – борьба межвидовая заканчивается гибелью культурных видов. Искусственная же вегетация, прервав стихийное развитие, сплошь и рядом приводит к вырождению. Вырожденцы захватывают время и пространство.
МУЖЧИНА В БЕЛОМ (заглядывая через плечо Садовника). Кто автор этого пособия? Ах, у вас рукопись? Это ваша точка зрения?
САДОВНИК. Это точка зрения выдающихся генетиков. Но и моя, в значительной степени. Впрочем, я продолжаю наблюдения.
Женщина в белом трогает за плечо мужчину в белом и показывает ему нечто на страницах блокнота (она с блокнотом).
МУЖЧИНА. Говорят, вы придаете садам роль, не свойственную им.
САДОВНИК. Кто это говорит?
МУЖЧИНА. Скажем так – ваши оппоненты.
САДОВНИК. Сады хранят историческое время. Здесь, в саду, видна временная перспектива, ибо сад – это не декорации, которые можно убрать.
МУЖЧИНА. Сад можно вырубить.
САДОВНИК. Культура пестует сады, варвары уничтожают. Но связь времен, хронотоп исторического времени – в садах. Если угодно, в садах воплощен рукотворный идеал сущего, созданный в союзе с природой, а не в борьбе с нею. Гонения на сады – знамение уничтожения времени.
МУЖЧИНА. Разве можно уничтожить время? Время вне нас.
САДОВНИК. Стоит начать экспериментировать с историей, и умирает традиция, умирают сады, умирает время, не только прошлое и настоящее, но и будущее. Ибо историческое время в нас и в садах тоже. Изгоните для начала клен и березу, затем настурции и астры, оставьте тополь и георгины – и вы скоро увидите: время разрушено. Симфония взорвана, преемственность оборвана. Остается рок.
МУЖЧИНА. Надо полагать, с некоторыми породами деревьев вы в доверительных отношениях?
САДОВНИК. Деревьям я доверяю всецело (с легкой усмешкой). Вчера кедровые устроили бунт…
МУЖЧИНА. Да что вы?!
Женщина что-то быстро записывает, стоя за его спиной.
САДОВНИК. Старые кедры изгнали молодого, который позволил наживить себя на корневую систему сосны. Боже, что за эксперименты в ботанике…
МУЖЧИНА. Изгнали? И вы участвовали в изгнании?!
Запыхавшись, вбегает на площадку Алексей. Он видит врача, беседующего с отцом, и останавливается, вкопанный.
Женщина в белом делает знаки Алексею не мешать беседе.
АЛЕКСЕЙ (сорвавшимся голосом). Отец!
САДОВНИК. Хвойные леса не столь любезны моему сердцу. Но антагонизмы среди широколиственных задевают меня сильнее. Сложился заговор…
МУЖЧИНА. Заговор деревьев!
САДОВНИК. Да, березы не отвечают взаимностью вязам. Вязы вступили в заговор…
АЛЕКСЕЙ (отчаянно). Отец, опомнись!
МУЖЧИНА. Алеша, ты напрасно волнуешься. Я вполне осознаю, передо мной вяз в человеческом обличье. Такое не часто бывает.
Появляется женщина с той стороны, откуда прибежал Алексей.
Она приближается; сначала трудно узнать ее, но узнается – это Мария, в ситцевом платье, в косынке, без помады и пудры на лице.
Мария вслушивается в происходящее.
МУЖЧИНА. У вас в Ботаническом саду прям-таки борьба партий.
САДОВНИК. Я всего лишь немой свидетель борьбы. Вообще-то мне по душе турецкая гвоздика и настурция, карнавалы цветов, праздник души…
МУЖЧИНА. Вы, говорят, даже цветам даете имена? Мария – прекрасное имя, не правда ли? Или Надежда, мой компас земной… Или пани Ирина.
САДОВНИК. Прекрасное имя Анастасия. Настя. Единственно прекрасное среди всех.
МАРИЯ (решая вмешаться). Федор Иванович!
САДОВНИК. Ах, это вы, горемычная ласточка?…
Женщина в белом делает угрожающие знаки.
МУЖЧИНА. Карнавалы цветов…
САДОВНИК. Печальные карнавалы. Цветы протестуют, когда поутру их срезают для большого начальства. И они правы, правы! Это так же ненормально, как если бы поутру обрезать человеку ноги и верхнюю часть тела переносить на гряды. А цветы при этом говорили бы: какое благоухание, как красиво…
Мужчина смеется, женщина тоже улыбается, но продолжает писать в блокнот.
АЛЕКСЕЙ. Папа, хватит, пойдем домой, обедать.
МУЖЧИНА. Это ваш сын?
САДОВНИК. Да. Он из породы кленов, но морозоустойчив.
Алексей и Мария берут Садовника за руки.
АЛЕКСЕЙ. Пошли! Ты, кажется, сотворил беду.
САДОВНИК (вырываяруки). Я сотворил беду?! Беда машет крыльями над всей Россией, да что над страной'– над планетой. Нам осталось жить считанные часы… Завтра они соберутся…
Женщина лихорадочно записывает.
Мужчина впился глазами в Садовника.
САДОВНИК. Время погонят вспять… Вырубят сады, уничтожат редкостные породы деревьев… И леса под топор, под рукотворные моря… Кедры и пихты, клены и рябины… Дыхание перекроют. Зловоние над городами и селами… Ах, хорош дождь в дубовом лесу на среднерусской равнине… Но они уничтожат русскую равнину… Тундра и лишайники останутся детям…
Садовник вдруг заплакал.
АЛЕКСЕЙ и МАРИЯ. Идем! Идемте, Федор Иванович!
САДОВНИК (мужчине в белом). Видите, я не сопротивляюсь, я тихий человек. Мы договорились, я соблюдаю договор. Единственная моя слабость – сады, облитые лунной росой. Я не идеолог, мысли мои обыденны.
Алексей и Мария уводят Садовника, но в последний момент Садовник кричит мужчине в белом.
САДОВНИК. А кто вы такой? Кто?!
МУЖЧИНА. Я биолог. Я исследую патологические отклонения в ареалах сибирской флоры, впрочем, и фауны…
САДОВНИК. Вы вяз! Вяз! Биолог…
Алексей и Мария силой уводят Садовника.
ЖЕНЩИНА В БЕЛОМ.Сады хранят историческое время, понимаете, не календари, не газеты, не ЭВМ – а сады. Безумие.
МУЖЧИНА. Безумие?
ЖЕНЩИНА. Да. Ярчайший тип шизофреника.
Группа лиц издалека машет руками, призывая к себе этих двух в белых халатах.