Со своего места поднялась крупная женщина лет пятидесяти. На ней была футболка с надписью "Позитифф". Майка заканчивалась где-то в верхах необъятной груди. Потом шло незащищенное никакой одеждой тело, а под нависшим животом начинались джинсы.
– Отрадно видеть такой энтузиазм, – с чувством глубокого удовлетворения заметил Чапаев. Он любил всё большое. – Вас, как зовут?
– Дурова, Аня Дурова.
– Спасибо, Аня Дурова. Хорошо сказали, зажигательно, по – молодому. Молодец. Кем вы работаете Аня Дурова?
– Учительницей в местной школе.
– Тогда понятно. Сразу видно, что учительница. И маечка на вас хорошая. Мне только непонятно, почему молчат другие. Что нет никаких мыслей в мозгах?
Чапаев суровым взглядом оглядел присутствующих.
– Позвольте мне высказаться, – поднял руку Семипостол, председатель местного Совета.
Чапаев кивнул. Неожиданно возникла пауза, так как у мэра не к месту получился "многозначительный" наклон головы, но никак у него не получалось вернуть голову в исходное положение. После третьей попытки, наконец, удалось это сделать.
– Вы, все хорошо товарищи знаете, что я руководитель местного отделения нашей партии власти, – затянул свою волынку Семипостол. – Анна Ивановна все правильно сказала о нашей молодежи. Молодежь у нас, действительно, замечательная. Она – наша, местная и позитивная. Я только хотел бы уточнить, что мы приложим все наши силы, все умения, навыки и знания, чтобы оправдать доверие не только нашей замечательной молодежи, но и нашей партии, которую я представляю. Молодежь это хорошо, но наша родная партия еще лучше и молодше, так бы я сказал. Наш партийный актив всегда держит руку на пульсе молодежи. И пульс, надо сказать, у нашей золотой молодежи, просто отменный. И не видеть того, что здоровье молодежи зависит от мудрой, руководящей и направляющей руки нашей партии, неправильно, так это… политическая близорукость…
– Николай Кузьмич, правильно говорит, – не выдержал и перебил его Чапаев, – Говорит просто замечательно. Хорошие идеи он выдвинул. Про пульс очень хорошо. Я думаю, есть смысл поговорить о названии нашей молодежной акции.
– Можно, можно я. Можно я скажу.
Анна Дурова, несмотря на возраст и комплекцию, захлебывалась от восторга. Ее просто распирало от гордости, что ей дозволено участвовать в таком важном и замечательном мероприятии.
– Можно я предложу название? Можно, можно.
Чапаев однозначно кивнул головой.
– Мы назовем, назовем, – все также захлебывалась Анна Дурова, – наш праздник, наш праздник "Паранойев ковчег – праздник вечной молодости". Вот. У нас на селе много молодежи. Вот.
Анна Дурова от только что испытанного душевного подъема, бессильно откинулась на стуле.
– Что-то я не увидел у вас в селе много молодежи, – с сомнением заметил Петр Татищев.
– Это ты, Петр Алексеевич, ерунду говоришь, – возразил ему Заворуев. – Я, как глава местной администрации, официально заявляю: "Есть у нас молодежь". Она просто пока затаилась. До времени. А будет праздник, будет и молодежь. Никуда она не денется, всех найдем, – последние слова Заворуева прозвучали, как угроза.
– Василий Иваныч, Василий Иваныч. Можно я, можно я скажу, – вновь захлебнулась в восторге Дурова. – Можно, пока не забыла.
– Говорите, Анна Дурова. Что там у вас еще.
– Василий Иваныч, загадывайте быстрее желание. Загадывайте.
– Какое еще желание? – изумился Чапаев.
– Любое. Вы между двух Петров сидите. С одной стороны, Петр Фомич, с другой – Петр Алексеевич. Правда, здорово?
– О моих желаниях мы потом поговорим Дурова, а сейчас давайте штурм продолжим.
– Анька, да помолчи ты, – недовольно поморщился Заворуев. – Дай мне возразить Татищеву до самого конца. Это вопрос не только демографии, но и политический вопрос. Я так скажу, молод не тот, кому мало лет, а тот, кто душой молод. Вот мы здесь собрались Кто мы? Я спрашиваю, кто мы? И отвечаю, мы – молодые, потому что о молодежи всегда думаем.
– Это ты все правильно говоришь, добрая дискуссия получается. А как, Петр Фомич, мы будем определять того, кто молод в душе? – поинтересовался любознательный Чапаев.
– Можно я, можно я скажу.
– Дурова, какая же ты неуемная, – заметил Семипостол. – Партия еще своего последнего слова не сказала, а ты "можно я, можно я". Нельзя. Партия будет говорить. Я думаю, что надо устроить танцевальный марафон. Это будет по – нашему, по – ноевски. И сразу увидим, кто молод, а, кто нет.
– Можно я, можно я скажу.
– Дурова, – с укоризной сказал Семипостол.
– Я только в развитие темы. Можно я, можно я скажу.
– Пусть говорит, Николай Кузьмич. Видишь молодежь, какая у нас активная, – разрешил Чапаев.
Дурова от собственной значимости осмелилась выйти на середину комнаты.
– Я предлагаю устроить "минуту славы". Для всех жителей района. Вы, Петр Фомич будете гирей жонглировать, а вы Николай Кузьмич через веревочку прыгать. И вот, она слава.
Дурова в экстазе закатила глаза.
– Вот она слава, – повторила Дурова.
– Хорошая идея, – одобрил Чапаев. – Ты, Петр Алексеевич, обязательно весь ход штурма в газете освети. А ты, Никодимыч, всю администрацию городскую распиши, кто и что будет делать для минуты паранойевской славы. От славы никого не освобождать. Слава – не только цветы с шампанским, но и почетная обязанность. Лично проверю. Вот, нойкинские, видишь, какие молодцы.
– Я не буду через веревочку прыгать, – неожиданно возразил Семипостол.
– Николай Кузьмич, а, если партия прикажет, будешь? – язвительно поинтересовался Татищев.
– Если партия прикажет, то буду, – ожидаемо согласился Семипостол. – Только не через веревочку, а просто на одной ноге, – все равно увильнул от веревочки партийный лидер.
– На одной ноге тоже можно минуту славы заработать. Или на всю жизнь инвалидом остаться. Хороший штурм получился. Сколько идей понакидали, – с удовлетворением откинулся на стуле Чапаев. – Сейчас еще девиз праздника придумаем, и можно будет расходиться. Какие будут предложения по девизу?
– Молодым везде у нас дорога.
– Не стареют душой ветераны.
– Молодо – зелено, а эмблемой сделаем доллар.
– Ты шутки свои Петр Алексеевич брось. Наш рубль не хуже, – сделал Татищеву замечание Семипостол.
– Если вступите вы в нас, не отпустим больше вас, – внесла свою посильную лепту Анна Дурова.
В комнате повисло молчание.
– Ты, чего Дурова такое городишь. Ты, что дура? – возмутился Заворуев.
– Это как еще в нас?
– Ну, понимаете, мы – молодые. Если, кто в нас, к нам придет, то
– …От вас и погибнет, – пошутил Татищев.
– …то навсегда останется молодым, – Дурова на шутку не обратила никакого внимания. – Как наш Ной. Вечно молодой. Мы все будем командой молодости нашей.
– Тебе судьбу мою вершить, – запел Скоков.
– …Тебе одной меня судить, – подхватил Чапаев.
Он любил петь даже в трезвом состоянии.
– … Команда молодости нашей, – пели уже все хором.
– Хорошо поем, – заключил мэр после окончания пения. Нам многое по плечу. Сделаем эту песню главной песней нашей молодежной акции. Чуть – чуть текст подрихтуем, и паранойевский гимн получится.
– Еще подтанцовочку сделаем, рыба об лед, – подхватил завотделом культуры, – с перестраиванием, с флажками, шарами.
– Отлично, замечательно, – загорелся этой идей Чапаев, – Вся молодежь будет участвовать в подтанцовке. Не хватит своей молодежи, выпишем из других районов. Студентов подтянем.
– Это ПИЗДОЖ будет, – влезла в монолог мэра Дурова.
– Это почему же пиздеж? – обиделся мэр, – Это никакой не пиздеж, а наши студенты из паранойевского института здорового образа жизни.
– Так я об этом и говорю, что ПИЗДОЖ – наш лучший в мире паранойевский институт здорового образа жизни.
– Кстати, Никодимыч, а где ректор нашего ПИЗДОЖа. Почему его нет на нашем штурме? Он, что брезгует нами? Раз он, профессор, ему можно забить на штурм? Вызвать немедленно сюда. Пусть вместе с нами штурмует.
– Так он, Василий Иванович на научный симпозиум уехал. Вы же его сами отправили, – робко заметил завотделом культуры.
– Ишь, на симпозиумы разъездился, – немного поостыл мэр. Он все ездит, а в институте бардак. Воровство в институте сплошное. Это надо же было придумать, платное отделение открыть. Кто разрешил?
– Вы разрешили, – вновь робко заметил Климко. – Вы же ему сказали, что не будете ученых бездельников кормить. Велели ему, чтобы сами зарабатывали.
– Правильно говорил, что бездельники. Я народу обещал, что будет все бесплатно. Воровать хотят – не позволю. Я точно знаю, кто ближе к деньгам, тот больше и ворует. Я вот, когда был в Гондурасе, там совсем не так воруют. Совсем не так.
Никто не решался прервать монолог мэра. Уже хорошо было известно, что, когда он входит в раж, его лучше не останавливать. Поговорит – поговорит, и забудет.
– Я вчера посмотрел штатное расписание нашего ПИЗДОЖа, – Василий Иванович все больше распалялся, – 10 психологов, логопеды, дефектологи. Это что институт для дураков.
– Так это положено так. Вы сами утверждали штатное расписание.
Завотделом культуры защищался, как мог, так как за работу института от администрации отвечал именно он.
– Ну и что, что утверждал. Я много чего утверждаю. Я народу обещал, что в институте будут учиться только отличники.
Чапаев сделал паузу. Он потерял нить своего монолога, поэтому сурово оглядел присутствующих.
– Предупреждаю всех. Никакого воровства не будет – ни из моего кармана, ни из кармана родителей. Скоро я установлю в институте камеры наблюдения и, если только увижу воровство. Уволю всех.