Твердого и единого мнения, почему именно так называется город, долгое время не существовало. Местные краеведы утверждают, что это название идет от реки, протекающей через город – Нойка. Но скептики и критиканы, из числа противников нынешнего мэра считают это утверждение исторической фальсификацией, выдвигая убийственный контраргумент. Москва называется Москвой, потому что и река такое же название имеет. Следовательно, наша река должна зваться, по крайней мере, Паранойка, и советуют мэру прислушаться к голосу коренных жителей города по поводу чистоты во дворах.
Старожилы же рассказывают, что полвека назад эти живописные места глянулись секретарю обкома, и он построил здесь себе дачу. Бывал он на ней очень редко: два – три раза в год. Когда же его "попросили" с должности, как пособника Сталина, Берии и агента английской разведки, секретарь слегка тронулся головой и переехал жить на дачу. С виду "агент и пособник" был тих и благообразен. Единственная странность его поведения заключалась в том, что он вообразил себя кукушкой в часах, которая сообщает точное время. Ровно через каждый час, и днем, и ночью, бывший секретарь обкома выходил на балкон с мегафоном в руках и на всю округу сообщал время. Для обозначения точного времени он использовал не привычные "московское время 12 часов", а говорил так: "Московское время 12–й съезд КПСС". Но, если в обычных сутках 24 часа, то в его сутках только 21 час. Совсем немного не дожил секретарь – кукушка до исторического 22–го съезда КПСС.
Местные жители поначалу сердились и недоумевали, а потом привыкли к точному партийному времени. И даже переживали, когда секретарь не выходил на балкон: "Что-то нашего Параноика не слышно. Может, случилось чего"?
В связи с этой не столь далекой историей противники нынешнего мэра города намекали тому, что, если он не приведет в порядок дороги и не выделит места для выгула собак, то может разделить участь своего предшественника. Мэр никак не реагировал на эти намеки. Но, иногда, думая о своих оппонентах, говорил себе: "Дураки. Мне хотя бы десятую часть возможностей того секретаря. Вы бы у меня все кукушками в часах работали".
Границей города был единственный светофор, за которым начинались деревенские поселения и дачные поселки, образуя типичный пейзаж нашего времени. Деревянные, с почерневшим шифером на крыше дома старожилов и огромные из красного кирпича дворцы и замки местной и приезжей элиты, огороженные высоченными заборами. В одном из таких селений, приткнувшегося на берегу реки Нойка и носящего то же название, люди рождались и умирали, ссорились и мирились, любили и ненавидели. В общем, все, как у людей: и не хуже, и не лучше.
Глава первая Происшествие в сельмаге
– Давай рассказывай, как все было, – капитан милиции Сергей Неваляев откровенно зевал. До конца дежурства оставалось всего два часа. И он надеялся, что остаток дежурства проведет в тепле. И вот, на тебе, под утро пришлось выехать на убийство.
– Откуда я знаю, как было. Я не присутствовал, – разнервничался местный житель Скоков Николай, больше известный, как "Скока – синюшник", допившийся к сорока годам до глубокой старости, но, как не странно, сохранивший относительную ясность ума.
– Я тебя пока спрашиваю, не кто убил, а как ты труп обнаружил. Во сколько это было? Где труп лежал?
– Так бы и сказал, – успокоился Скоков. – Значит, проснулся я. Голова никакая. У кореша день рождения был вчера. Выпили знатно.
– Она у тебя и сейчас никакая, – усмехнулся Неваляев. – Давай ближе к телу. – Все, находившиеся в магазине вместе с Неваляевым, сержант и хозяин магазина, громко рассмеялись. Шутка показалась всем более, чем уместной.
– Хожу по комнате сам не свой, – продолжил Скоков. – Выпить охота по самое не могу, а денег нема… Все, что были на подарок корешу истратил.
Неваляев с удивлением и любопытством посмотрел на Скоку. Скока и подарок не совмещались в его сознании.
– И что же ты своему корешу прикупил?
Теперь удивление на лице Скоки.
– Как что? Ты не знаешь, что день рождения другу дарят? Бутылку хорошей водки подарил. Здесь, как раз в магазине и покупал. За 60…
– Хороший подарок. Главное, что очень нужный. Ладно, рассказывай дальше.
– Хожу по комнате сам не свой. Думаю, как бы мне опохмелиться. Вспомнил, что в магазине Наташкина смена. Дай, думаю, схожу, попытаю счастья. Она мне иногда в долг давала. Душевная женщина. Ну, быстренько оделся и побежал в магазин.
Хозяин магазина Владимир Шмелев с любопытством оглядел Скокова, на котором из теплой одежды надеты были тельняшка, задрипанные джинсы, да тапочки на босу ногу.
– На счет оделся, ты явно преувеличил. Это надо же в тридцатиградусный мороз по улице в тапочках шлепать.
А, чё, тут полкилометра всего-то. Да меня такой озноб колотил, что без разницы было, что в шубе бежать, что голышом. Я помню в прошлую зиму…
– Во сколько это было, – прервал милиционер Скокова.
– Что было? Колотить меня начало?
Неваляев, начиная терять терпение, повышает голос.
– Во сколько, спрашиваю в магазин пришел?
– Во сколько? – Скока – синюшник задумался. – Щас, скока время?
– Пол – седьмого.
– Значит, в магазин я пришел в полшестого. Вхожу, никого за прилавком нет. Я на всякий случай крикнул: "Наташк, ты где?" Молчок. Тогда я через прилавок перегнулся. А она там родимая лежит, вот прямо, как сейчас. Ноги подогнуты, а на шее кровищи… Я перепугался, и сразу к Николаичу побежал. Сказать, что Наташку убили. – Скоков кивнул в сторону хозяина магазина. – Он же тут неподалеку живет.
– Перепугаться перепугался, а водяры тяпнуть не забыл, – показал Неваляев на открытую бутылку, стоявшую на прилавке. – Воспользовался случаем. А это уже на статью тянет за кражу.
Скоков сделал виду, что испугался. Для пущей правдоподобности пригнулся, словно опасаясь удара.
– Какая кража? Вот же бутылка стоит. Я же только чутка выпил, чтобы успокоиться, ну и заодно полечиться. Зря, что ли в магазин бегал. В общем, я все Николаичу сказал, а он уже вас вызвал.
– Надо же, какое несчастье, – Шмелев зябко потер руки в перчатках. – И кому понадобилось?
– Сироткин, – скомандовал капитан сержанту, скучающему у входа, – труп пощупай. Холодный или теплый.
Сержант прошел за прилавок и наклонился над убитой женщиной.
– Вроде холодная. Но закоченеть могла и от холода. Вон, какой мороз на улице.
– Все равно, не могли ее убить раньше трех ночи. Значит, была она убита где-то между тремя и пятью, – подытожил капитан. – Есть, чем ее накрыть, – обратился он к хозяину.
– Чтобы не замерзла, – Скоков пытался сострить, но его шутка одобрения не вызвала.
– Сейчас что-нибудь найдем, – сказал хозяин, – Скока, принеси с топчана одеяла.
– А выпить скока дашь?
– Дам, дам. Так дам, что век будешь помнить. Иди, неси, – повысил голос Шмелев.
С недовольным видом Скока поплелся в дальний угол. Чувствовалось, что он хорошо ориентировался в магазине. Принес одеяло, и вместе с сержантом накрыли труп.
– Теперь вас опросим, Владимир Николаевич, – вернулся к допросу капитан. – Ваши паспортные данные я потом внесу в протокол. А пока сообщите, что все знали о покойнице.
– Что все? – не понял Шмелев.
– Все, что знаете о покойной. Фамилия, где живет, откуда приехала, сколько лет. В общем, все.
– А что я знаю. Я ничего не знаю. Зовут ее Натальей, не местная, приезжая. Вот и все. Что я еще должен знать? – на лице Шмелева было неподдельное удивление.
– Как что? – удивился уже Неваляев, – А фамилия, а адрес? Она же у вас продавщицей работала, лицо материально – ответственное.
– Работала и работала. Зачем мне ее фамилия?
– Как зачем? Трудовой договор с ней заключали.
– Какой еще договор. Договорились и все. Как работать, сколько получать. А если какая недостача, сменщица бы у нее смену не приняла. Для этого и фамилию знать не обязательно.
– Владимир Николаевич, вы закон нарушаете.
– Ничего я не нарушаю. Ее устраивало, меня тоже. Налоги плачу исправно. Могу декларации показать. Ты, капитан, лучше убийство расследуй. "Договор, договор". Без тебя проверяльщиков хватает. И каждому дай, – чувствовалось, что у Шмелева наболело, и подвернулся удобный повод о наболевшем высказаться.
Неваляев тоже завелся. Из тепла вытащили. Так еще перед каждым торгашем оправдываться надо.
– Во – первых, ты, то есть вы мне тыкайте. Во – вторых, на что намекаете? Я – не проверяльщик. Как раз и расследую убийство.
– Хотите сказать, что ничего у меня не брали? – язвительно спросил Шмелев.
– А, что я у тебя особенного брал, – попытался оправдаться милиционер. – Два раза в год, на день милиции и на новый год по продуктовому набору. И зря ты на меня напраслину возводишь. – Шмелев шел на мировую. – Соседи, все-таки. Что я в протоколе напишу? "обнаружено неопознанное тело". Идиотизм какой-то получается. Тело знаем, а фамилии нет. Так не должно быть, чтобы у тела фамилии не было. И как нам теперь узнать ее фамилию? Скоков!
– А мне-то зачем? – искренне удивился этому вопросу Скока. Он свою фамилию уже плохо помнил, а тут зачем-то чужой интересуются. – Взял бутылку, да и пошел. Бутылке фамилия не нужна, – по – философски добавил он.
– Надо сменщицу ее, Аллу спросить. Она, наверняка знает, – подсказал Шмелев.
– Вызывайте, небось, фамилии и сменщицы тоже не знаете, – ворчливо произнес капитан.