- …ей-богу, не лгу с этой проклятой Тамарой Павловной. Она ко мне подкатывает, а я ей: "Не смешиваю учёбу с личной жизнью". Вот так прямо и сказал, - уже успел наврать с три короба в одном из стихийно образованных кружков Бочкарёв. - Вот с места не сойти, если обманываю… Или вот ещё казус. Наш Арамис, Химический Элемент Назибович в свободное от работы время бутылки по мусорным бакам собирает. Своими глазами видел. - Увидев, что ему не верят, Артём ввёл подробности. - Я сам в шоке был. Думал, бомж какой-то, а присмотрелся - философ. Лицо опухшее, куртка на спине в двух местах прорвана, на ногах - стоптанные "аляски". Только на голове новая кожаная кепка на меху; знать, бережёт мозги-то от переохлаждения, боится застудить извилины, чтобы Аристотель в них ангиной не заболел. Вот так вот роется своей палочкой в поисках чебурашковой тары, а вечерком отмоется, надушится и новым рублём в аудиторию - шасть. - Насладившись гомерическим хохотом, Бочкарёв для пущей правдивости стал на сторону преподавателя. - Вот вы ржёте, а меж тем у человека, может, философия такая. Бомж - олицетворение свободы на земле. Никаких обязательств, думок о будущем, как у зверушек и птичек. Покушать нашёл - радость, в ментовку не попал - радость. Выпить удалось, найти, где переночевать - счастье. Счастье ведь не бывает маленьким или большим, не измеряется в тоннах или миллионах. Оно либо есть, либо его нет. Вся фишка в запросах. - Бочкарёв неожиданно для всех сник. - За скачущим воробышком полюби наблюдать, за работающим муравьём, и такие горизонты откроются, что и не передать словами. Вроде как досрочно в рай попадёшь.
Ещё перед одной группой студентов Женечкин показывал миниатюры. Ему ассистировал Магуров. Дамы были в восторге от пипеточной Моськи, лаявшей на слона. Парни хохотали над репризой "Серп и молот", потому что роль колхозницы с растрепавшимися косоньками - и где только был раздобыт парик - исполнял упитанный до кровомолочности Яша. Вовка, игравший рабочего, бил Якова Израилевича несуществующим молотом и приговаривал: "Жни, тётка, жни. Не выполняем план, Коба накажет". Когда внимание зрителей стало ослабевать, Женечкин отозвал Магурова в сторону, о чём-то быстро посовещался с другом и громко возвестил: "Миниатюра последняя. Ленин на броневике".
- Идите сюда!
- Давайте к нам!
- Зачем в сторону отошли?
- Ближе к публике надо! - посыпались возгласы.
На это Вовка голосом вождя мирового пролетариата резонно заметил:
- Товарищи, броневик революции не может передвигаться сам по себе! Его необходимо заправить! Генеральный спонсор заправки - немецкая разведка!.. На карачки, Яков Израилевич!
Выпивший Магуров, не соображаясь с приличиями, встал на четвереньки, обозначая бронированную машину. Владимир Ильич со всей силы зарядил Яше пинком под зад и взвизгнул:
- Горючее в баке! Трогай, политическая проститутка! Мы ещё покажем этой буржуазной дряни, где раки зимуют! Зачатый в моей голове декрет "О мире и земле" уходит в декрет, чтобы скоро родить в ночь не то сына, не то дочь, а Красный Октябрь!
- Больно же… Послабже не мог ударить? - пробубнил Яша.
- Бил по системе Станиславского, чтобы никто не усомнился в реальности происходящего.
Вовка уселся на броневик, запихал большой палец под жилетку, и машина, безбожно сигналя, с крейсерской скоростью устремилась к центру комнаты. Движение стального колосса революции с вождём наверху было замечено. Группы общавшихся между собой студентов стали распадаться. Разговоры стихли. Магуров и Женечкин не успели проехать ещё и половины пути, а их институтские товарищи в ожидании занимательной комедии уже расселись на зелёных креслах, стоявших по периметру помещения.
- Битый небитого везёт, - хихикнув, шепнула миловидная блондинка своей подруге Галочке. - Вот бы ему на лацкан мою брошь прицепить. Было бы потрясно: Ленин с брошью… Какой он всё-таки симпатичный.
- Который? - спросила Галочка.
- Оба, но особенно тот, который наверху, - часто заморгав глазками, ответила блондинка. - Не замечаешь, что венок ему бы тоже пошёл.
- Терновый, - не удержался от замечания Молотобойцев, сидевший справа от подружек, а про себя подумал: "Чую, неспроста ты всё это затеял, Мальчишка-Кибальчишка. Подписать нас под какой-то фигнёй хочешь, столкнуть в пропасть, из которой потом не выбраться". - Он стал озираться в поисках остальных друзей.
Первым Молотобойцев увидел Волоколамова. Леонид был бледный как мел. Двадцать минут назад он по всем пунктам разбил двух третьекурсников, утверждавших, что западная демократия нам не подходит. Волоколамов с убийственной логикой доказал обратное, но удовлетворения от победы не чувствовал. Несмотря на то, что ребята соглашались с его выводами, в конце спора они всё-таки ядовито бросили ему в лицо: "Всё так, да не так". Волоколамов с теплом смотрел на Вовку. Этот человек, которому удалось оседлать даже хитрого Яшу, был ему ближе всех друзей. Вовка, Вовка, и Леониду вспомнилось, как однажды на семинаре по "Истории экономических учений" он хвалил Адама Смита, на что Левандовский со злобой произнёс:
- Ты - западник, Лёня. Ты - опасный человек, ведь любишь не их джинсы и машины, а идеологию. Лучше эмигрируй. По-хорошему прошу.
Тогда Вовка, который, как всем казалось, всю пару витал в кучевых облаках, рисуя на листке перистые, вступился:
- Лёха, ты гонишь. Лёнька - свой! Он же среди наших полей и церквей вырос! Пусть и в городе, но поля и церкви рядом были. Ой-ой-ой, сейчас ведь опять не поймёте меня, опять станете говорить, что я чепуху понёс. Как же мучительно тяжело с вами. - Вовка закрыл лицо руками, отклонился назад и быстро-быстро замотал головой, как это делают дети, когда их что-то сильно напугает. - Лёха, ну как же, ну за что же ты постоянно Лёньку травишь. Ведь он от чистого сердца об Адаме Смите, ведь ему же никто не заплатит за то, что он о шотландском экономисте вот так вот. Просто Лёнька наши подходы справедливо и несправедливо ругает, западные взгляды - справедливо и несправедливо возвышает… Ты вот, Лёха, Россию хвалишь, Запад же категорически отвергаешь, а так нельзя, так до национализма скатишься. Ты вообще в наше время тип редкий. Ты - настоящий славянофил, потому что художественную литературу, православие и нашу самобытную историю любишь и знаешь. Сейчас малограмотных и необразованных фашистов - пруд пруди, а славянофилов почти нет. Когда от других лучшее брать научимся, первую половинку себя найдём. Только даже с передовыми западными принципами избирательно надо; ты здесь Лёньке подмогой должен стать. Сверяясь с многовековой историей, укладом и традициями, перепроверять то, что он безоглядно брать начнёт… И самим отдавать. Это обязательно, что самим тоже. Вот она твоя роль, Лёха. Тебе проще, чем Лёньке, потому что отдавать у нас в крови; и ты прекрасно знаешь, чем мы можем поделиться. Отдавать, Лёха, если за особый русский путь выступаешь. Так вторую половинку себя найдём. Лёнька берёт лучшее, ты отдаёшь лучшее; Лёнька берёт у Европы и Америки мудрость холодного западного ума, ты отдаёшь Европе и Америке мудрость горячего русского сердца. Так в полном объёме Путь получится. - Вовка вскочил со стула. - Вы же одного поля ягоды, только Лёнька - кислица или там брусника, а ты, Лёха, - приторная малина. Варенье бы из вас обоих сварить. Кисло-сладкое с горчинкой, чтобы зимой лечиться, чтобы вкусно и полезно было. Сейчас ведь зима, люди болеют, а вы, - Вовка махнул рукой, - вы в одну банку лезть не хотите… Ну вас, только в охотку и хавать. Поймите, что нам сейчас все нужны, кроме равнодушных и сволочей. Если вы будете с Лёнькой по раздельности, то оба - враги России.
Никто тогда не понял Женечкина…
Мальчишка благополучно доехал до центра комнаты и скомандовал:
- Тпру-у-у, родной! Речь толкать буду.
Студенты покатывались со смеху. Пошли выкрики:
- Бомби, Вован!
- Яшку не раздави!
- Флаг ему в руки!.. Нет - я реально! Вон - в углу с совковских времён стоит!
- Давай, Володя! Имя у тебя подходящее! Тот - Ленин! Ты - Женин!.. Даже Женечкин!
- Люда - молодец! Он уже с флагом! Реквизит, блин!
- Флаг - красный, а сам - белый! Ха-ха! Чё бледный такой? Взбледнулось?
- Вся власть - Советам!
- Долой Советы!.. Царя!
- Бориску на царство?! Повинен смерти! За смуту - на кол!
Подняв руку, Мальчишка призвал всех к тишине. У него было трагическое выражение лица, потому что актёр комедийного жанра не может позволить себе даже улыбку, если она, конечно, не предполагается ролью. Роль Владимира Ильича Ленина в Отечественной истории улыбок не предполагала, и лицедею Вовке это было известно.
- Товарищи рабочие, крестьяне, солдаты, матросы и студенты! - обратился Женечкин к присутствующим, и голос его дрогнул. - Россия во льду! Нет, не в огне, а именно во льду! Ледниковый период, товарищи! Часть людей - заморожена, другая часть - отморожена! - Следующие пять предложений потонули в хохоте. - …ётесь? А я плакать хочу! Не за горами то время, когда на контакт с нами выйдут внеземные цивилизации, а мы, мы… Как мы их примем? Я очень волнуюсь, потому что не знаю "как". Что мы им покажем?.. Только бы не боеголовки! Вот только ядерное оружие им предъявим, и они улетят! Ключ на старт - и в космос открытый сразу! - Мальчишка замолчал, чтобы сделать для себя какие-то выводы. - Точно, точно! Быстрей сказать, а то эта мысль выветрится или заслонится более обдуманной, но менее верной. Им только нравственность наша нужна - вот! Чтоб как братья были! Тогда примут нас в Содружество Вселенной и помогут, продвинут нас и в технике, и во всём, во всём продвинут!..
Левандовский и Молотобойцев подсели к Волоколамову.
- Смеются, - сказал Волоколамов.
- Хохочут, - произнёс Левандовский.
- Как кони ржут, - заключил Молотобойцев.