- Ну, может, двести сорок? С мафоном?
Упёрлись в магнитофон и в двести сорок, будто припирает стена или на билет не хватает. Баскаков, чтобы не сбиться с главного, уступил.
Толя был полуотдельно, полурядом. Привалившись к верстаку, копался в телефоне.
- Так, - подводя итог, быстро проговорил Валера-Серёжа, - Анатолий не говорил, нам пэтээс нужен?
- Как пэтээс?
- Пэтээс нужен, - вторил, не отрываясь от телефона, Толя.
- Так. Погодите… - Баскаков чувствовал, будто под ним лестница пошатнулась и пошла в сторону. - Э, парни. Я раз нагрелся и хорош. Мне вообще никак. Я и так теряю половину. И в пэтээсе стою, фамилия моя. Не… - отрезал Баскаков.
Происходило именно то, чего он опасался. И совсем не с той стороны, откуда ждал. Он зашагал по гаражу. Зазвонил телефон. Звонила мать его друга Серёжи Шебалина, которого все с детства звали Ежиком:
- Игорёк, - пела-плакала она голосом, бессильно разбухшим, размокшим от слёз, - я очень расстроена, может, хоть ты поможешь? Надо что-то делать с Серёжей. Он не просыхает… Я не сплю с трёх ночи. Это страшно! Я во сне видела, как его уволакивают, просто уволакивают маленькие, чёрные такие люди… правда… они по пояс ему, Серёже, и они его волокут, а он цепляется за мебель, за косяки… Ты не поверишь… ты знаешь, как я ко всякой мистике отношусь, я преподаватель… но тут всё по правде, поверь мне… - Она совсем заплакала: - Вы же друзья… были… Он цепляется, и они его уволакивают, и он оборачивается, а у него… Игорёчек… у него зрачки зелёным горят, Игорёчек, и такие… ну… вертикальные, как у кошек, не могу-не-могу-не-могу… помоги, пожалуйста, не могу… это не придумаешь… это видеть надо… а-а-а-а-а…
- Милая моя, миленькая, пожалуйста успокойтесь… Лидия Григорьевна… Пожалуйста, я вам попозже перезвоню… Молитесь за него…
- Да молюсь как могу, я же не молилась… а теперь молюсь… Всё, Игорёк… Позвони, пожалуйста, как освободишься.
Баскаков, побледневший, уничтоженный, возвращался к разговору.
- Да вы не волнуйтесь… - наседали ребята.
- Да чо не волнуйтесь?! Не, ребят… Какой пэтээс!? - говорил Баскаков, изо всех сил пытаясь собраться.
Напильники неседали наперебой:
- Да вы поймите, сейчас регламент будут обжаловать…
- Да погоди ты, Серый, с регламентом, - фыркнул Валера и другим голосом обратился к Анатолию: - А мы можем, Толь, расторгнуть договор купли-продажи?
- Да как мы расторгнем, - возмутился Баскаков, - если тот хмырюга в Уссурийске и у меня даже его телефона нет? Не-е… обождите, мужики. Мужики, короче…
Зазвонил телефон:
- Игорь, Пете позвони, - сказала Лена, - по-моему, он не знает, что снимать можно только по пятьдесят тысяч. И ты не забыл, что нам на исповедь послезавтра?
- Да не забыл, не забыл! Всё. Пока, - отвечал с раздражением Баскаков.
- Свинюга, - попрощалась Лена.
Пока с ней говорил, слышал, как поверх разговора лёг гудочек. Прорывался-звонил как раз Петро:
- Михалыч, здоровеньки! Как вы там, зимогоры, не вымерзли ещё? Да-а, морозцы-то придавили. Слушай-ка, тут такое дело. Плохо, когда ни в зуб ногой в житейских делах. Короче говоря, я договорился снять всю сумму…
- Ну и снимай, в чём проблема-то? - нетерпеливо перебил Баскаков, зная витиеватость и обстоятельную многословность Пети.
- Да ты почему такой торопыга-то? Всё бегом, бегом… Дай обскажу. У меня же, я вспомнил, срочный вклад какой-то… - "Какой-то" он произнёс с брезгливинкой. - Если я снимаю, то у меня проценты сгорают… Но я всё равно снял. Уже снял… Хе-хе… Выручать-то надо классика, а как же…
- Да ты чо! Спасибо, Петро. Я щас занят. Позвоню вечерком.
- А ты слыхал, что Куперман большую премию взял?
- Да пошёл он. Иннокентич вон медведя взял. Я перезвоню… Парни, я не хочу второй раз влететь… - начал снова Баскаков.
- Не, Игорь. Подождите. Давайте так… - прикрывая глаза, говорил Серёжа или Валера, Баскаков уже не понимал. - Мы сейчас вам объясним.
Анатолий захлопнул телефон, спрыгнул с верстака и вразвалочку подошёл к Игорю:
- Вот смотрите, - заговорил он на тон спокойней стоявшего гвалта, сдержанно ощупывая слова своими гранёными губами, - люди забирают у вас автомобиль, и дальше он будет готовиться к продаже. Без документов всё это теряет смысл. Это как человек без паспорта. Вы сами уже с этим столкнулись…
Зазвонил телефон, который Баскаков не отключал, ожидая очень важного звонка:
- Игорь Михайлович? - раздался твёрдый и чуть надтреснутый, подрагивающий голос - есть у пожилых людей такие глухо-высокие голоса. "Ч" звучало по-западному, будто пародировали белорусских чиновников.
- Да, я. Говорите… - резко ответил Баскаков.
- У меня к вам как к редактору альманаха адресное предложение. Адресное! - налёг голос на словцо.
- Давайте после праздников, мне не с руки сейчас. А откуда у вас мой телефон?
Звонящий будто не слышал:
- Это очень важно, и вы сейчас поймёте, - в слове "очень" снова зазвучало мягкое "тчэ" с сильным придыханием. - Вы петчётесь о русском языке. - Голос был очень настойчивый, и Баскакову мгновенно представился рослый с костистым крепким черепом дед из тех, что на мероприятиях хулигански рвутся к микрофону, потрясая своими книгами. - И я как почтительный книготчэй внимательно тчытаю все ваши статьи. Я хотчу передать вам для петчати свою работу. Люди отчэнь бестчувственные - им тытчэшь пальцем, тытчэшь, но они не слышат. Так вот, мою работу… Там рассказывается, как вывести язык из-под удара. Поскольку тчысло семь является сакральным, - звонящий говорил о своём труде как о некоем бесспорном и не зависимом от него самого факте, и Баскаков уже догадался, в чём дело, - предлагается сократить колитчество букв до семи, но ввести в алфавит дополнительное катчэство: цвет. Каждая буква может иметь один из семи цветоу… Таким образом, если помножить тчысло оставшихся букв на колитчыство цветоу…
- Извините! Я не могу говорить, - прервал монолог Баскаков. Его уже потряхивало.
Анатолий продолжил:
- Ребята сейчас попробуют решить всё… в обоюдных интересах… и вас ос-во-бо-дить от возможных неприятностей… - "Авто-мо-биль" и "ос-во-бо-дить" он произнёс безо всякого усилия, словно его губы сами свободно повторили, побрякивая, неровности согласных.
Раздался звонок, Анатолий, раздражённо покачал головой и переглянулся с Напильниками. Баскаков не видел без очков номера:
- И утчытывая тчаяния книготчээу…
- Слушайте внимательно! - закричал Баскаков. - У меня к вам адресное предложенье: три буквы, но в цвете и звуке. Трудитесь. Вам позвонят.
Баскакова подлихораживало. Дело, глыбиной давившее целый год, навалилось и грозило привалить, если он споткнётся об этот пэтээс, и уже сминалась Илларионычева инструкция: похоже, на неё предстояло плюнуть.
Зазвонил телефон. Анатолий возмутился:
- Да выключите вы его!
Звонил наконец Артём.
- Нас на связи не было, - говорил он негромко и приторможенно. - Да, идёт машина. У них там одна улетела с дороги, скользко. Звоните. Нет. Сегодня не будет, - рассказывал Артём варёно, будто одновременно рассматривая что-то невразумительное. - Комплектация у вас нормальная. С люком. Салон велюр. Звоните завтра.
Баскаков медленно опустил руку с телефоном:
- Ну, давайте, ладно. Только я не понимаю…
- Короче, делаем расторжение договора, - говорил Валера. - Это тысячи полторы. И снимаем с вас всю эту проблему. Вы уже не хозяин будете.
- Уже это не ваш головняк будет. А того человека, который купит, - вставил Серёжа, желая окончательно успокоить Баскакова, - и который столкнётся с той же проблемой, - как кувалдой добил Баскакова Серёжа, тоже считая, что успокаивает. - Поэтому мы хотим вас обезопасить.
- Так, Серый, Жанка сможет нам расторжение сделать? Давай тогда на рынок едем. Жанка до скольки работает? Звони ей!
Ещё минуту назад ни о ком, "кто купит", и речи не было. Баскаков чувствовал, как, не успев появиться, меркнет световым пятном внезапный человек, который столкнётся с этим гиблым пэтээсом, и что он допускает это. Сдаётся, признаёт силу обстояний. Лестница кренилась и почти разваливалась на ступеньки, и он уже собрался выключить телефон, как позвонила Галька Подчасова:
- Игорёк! Ты можешь приехать!!! У меня авария!
- Что такое?
- Машина на автопрогреве стояла и поехала, всех тут смяла! - Почти срываясь на крик, она пыталась рассказать подробности.
- Подожди! Как поехала?
- Не знаю… - зарыдала Галя. - Наверное, я на скорости оставила…
- Жди, приеду, - Баскаков еле выдохнул. - От… ёхарный пуп…
- Чо там? - обеспокоенно спросили Напильники.
- На прогрев поставила на скорости. В "финик" впоролась.
- Жена? - ещё более насторожились ребята.
- Подруга жены…
Напильники наконец пробились к Жанке, у которой долго было занято:
- Жан, ты сделаешь нам расторжение договора купли-продажи? Поняли. Да. С пэтээсом. Паспорт надо? Ясно. А щас скоко? Тогда завтра с утра.
Пауза.
- Короче… Договор купли-продажи расторгаем. Прямо на пэтээсе пишем, что расторгнут. С печатью. Да. Смотрите, - особенно строго сказал Серёжа-Валера, - если придут там из милиции - скажете, что приезжал этот… олень с Уссурийска….
- Да как он так приезжал? - возмутился Баскаков.