- А вы говорили: "Не дает показаний", - с укором посмотрел сквозь пенсне Лаврентий на свиту следователей. - Зря только человека мучили! Вот мы с Пал Палычем Жихаревым подключились, и человек сразу дал чистосердечные признания, которые учтет суд.
Суд под председательством Ульриха учел все "чистосердечные признания", приговорив Ежова и его приспешников к расстрелу. Казнили в той же Загородной тюрьме.
- Хозяин велел быстро и без излишеств, - сказал Берия, увидев в руках у чинов, пришедших на казнь, стальные прутья и дубинки из самшита.
Ввели Ежова. Ропот чиновников встретил его.
- Мне, мне разрешите, Лаврентий Павлович! - слышались просьбы.
Ежова поставили на колени и зачитали приговор.
- Что же вы, суки, раньше мне зад лизали, а теперь глотки друг другу рвете за то, чтобы меня шлепнуть? - окрысился на чинуш бывший нарком.
- Ты ему честь окажешь! - ткнул Берия пальцев в одного из начальников управлений..
Тот схватил Ежова за волосы и так закрутил их, что приговоренный закрутился вокруг собственной оси. Затем последовал выстрел в затылок. Пуля вышла через правый глаз бывшего наркома и вошла в обшитую матами стену.
- Переверните его мордой вверх! Пусть сообщники видят, что их ждет, - распорядился Берия.
Ввели Фриновского. Увидев тело Ежова, тот отшатнулся, подался назад, закричав: "Не надо!" Двое чинов, слывших раньше друзьями Фриновского, скрутили бывшего первого заместителя наркома, поставили его на колени.
- Не надо! Не надо! - выкрикивал тот.
Выстрел еще одного из чинуш прервал эти вопли.
- Радзивиловского расстреляешь ты, Жихарев! - повернулся Лаврентий к Пашке. - Я слышал, он отказался от твоих услуг, когда вел следствие по делу военных преступников. Теперь он от них не откажется! Радзивиловского поставили на колени. Он пополз от Пашки, оставляя за собой ручеек мочи.
- Да куда же ты, зараза? - догнал его Жихарев и выстрелил в затылок.
Образовалась целая очередь из желавших привести приговор в исполнение. Ими оказались все приглашенные на казнь.
- Не суетитесь! Хватит на всех. Я все рассчитал, - урезонивал бушевавших чинов Берия.
Последним ввели помощника Ежова. "У, курвы!" - окинул он тяжелым взглядом опьяневших от крови чинуш. С рычанием бросилась на него свора начальничков.
- Яйца, яйца ему рви! Коли моргала! - слышалось из образовавшейся человеческой кучи.
Наконец, чины расступились. Изорванная масса плоти лежала на полу.
- Кто по списку? - спросил Лаврентий. - Извини, брат, что в таком виде, но деваться некуда - суд народа!
До рассвета жгли в Донском тела казненных.
- Теперь заедем ко мне, выпьем по стаканчику - и спать! К двенадцати. Чтобы все фотографии были готовы - мне в час Хозяину докладывать, - распорядился Берия.
После всем участникам казни вернули прежние звания. Вернули второй ромб и Пашке.
Глава 23
- Время громких политических процессов кончилось, - давал указания Лаврентию Хозяин. - Отныне наши враги должны уничтожаться без лишнего шума. А еще лучше - перетираться в лагерную пыль. Для этого у нас есть условия. Необходимо осваивать богатства Сибири, Дальнего Востока, северных районов Европейской части страны. Кроме того, нам стало известно, что Ежовым и его кликой в тюрьмы брошено много невиновных людей. Разберитесь! Надо установить процент освобожденных. В-первую очередь это должны быть те, кто обращался с письмами в мой адрес. Если это военные - вернуть им звания. Всем выплатить денежную компенсацию за все годы, проведенные под стражей. Всех выпущенных из мест заключения за государственный счет отправить в лучшие санатории страны. Семьям вернуть прежние квартиры и конфискованное имущество. Надо восстановить в правах членов семей. Еще раз подчеркиваю, что поголовной реабилитации нам не надо. Установите процент, который не повлияет на освоение отдаленных районов страны.
- Что будем делать с Егоровым, товарищ Сталин? Его покалечил Ежов. В настоящее время Егоров ослеп.
- Ай-яй-яй! Я только что хотел дать указание о его освобождении. Слепой Егоров нам не нужен. Пусть тихо умрет в тюрьме естественной смертью.
- Товарищ Сталин, только что закончилось следствие по делу Гулько и других бывших работников спецуправления вверенного мне наркомата. Какие будут указания?
- Гулько нам не нужен. С делами неплохо справляется его зам Власик. Бывших руководителей оперативного управления Румянцева и Голубева накажите, но жизнь сохранить! Остальных - расстрелять! Насколько мне известно, в отпуск из Испании прибыл комиссар твоего наркомата Орлов. Он будет председателем суда. Жихарев пусть подключится, а то в этой работе он еще не участвовал. Третьего члена суда подберешь сам, Лаврентий.
- Что делать с женой Ежова, товарищ Сталин? Она призналась в связях с врагами народа, но все время пишет жалобы в ваш адрес и Генеральному прокурору.
- И что она пишет?
- Пишет всякую чушь. Что во время обыска ее изнасиловали, притом неоднократно. Ценные вещи, находившиеся в квартире, оперативники не заактировали, а поделили между собой.
- Я в курсе этой писанины. Ждал, когда ты это сам доложишь. Что касается ценностей, то они должны попадать в карман государства, а не в карман оперативников.
- Есть ваше указание, товарищ Сталин, о выделении процента конфискованного имущества в пользу оперативников.
- Процента, а не всех ценностей, находящихся в жилище арестованных! Так мы до мародерства дойдем, об интересах государства забудем! Ему - в-первую очередь нужны ценности. А что останется - оперативникам, сексотам, прочим заинтересованным лицам. Этих наказать! Перевести в провинцию на укрепление руководства оперативных подразделений. Пусть там промышляют - там народ победнее…
- У нас еще не закончено дело Постышева, товарищ Сталин. Он связан с Блюхером еще по Гражданской войне. А с Косиором - по работе на Украине. Косиора расстреляли еще до меня. Блюхера убил этот придурок Ежов. К Постышеву применялись методы физического воздействия. Он озлоблен.
- То, что Косиор - враг, доказано. С Блюхером, вероятно, допущен перегиб. Попробуй столковаться с Постышевым. Пусть подтвердит, что Косиор, действительно, изменник. Надо, чтобы Постышев подтвердил, что Блюхера арестовали правильно - за работу на японскую и германскую разведки. Даст такие показания - освободим, пошлем на партийную работу в Туркмению или Казахстан. Будет артачиться - передайте дело в Особое Совещание.
- Как быть с Жихаревым? - спросил вдруг Берия. - Засиделся он у нас в исполнителях. Ему бы управление…
- Есть такая должность - чиновник для особых поручений. На Западе есть, у нас при царизме была. Вот и будет Жихарев чиновником для особых поручений: моих и твоих. Официально назначим заместителем начальника управления, а подчиняться он будет мне и тебе. Будет связующим звеном между нами.
- Есть у нас вопрос по Соловецкому лагерю. Мы считаем, что исправительное учреждение сыграло свою роль. Наркомат предлагает перевести заключенных в другие лагеря, согласно их заявкам на рабочую силу. Администрацию и охрану перебросим в другие регионы страны на вакантные должности. На территории лагеря какое-то время будет комендатура для ссыльных, а потом передадим ее какому-нибудь заинтересованному наркомату. Например, наркомату обороны. Пусть создадут там военное училище.
- Почему ты вдруг забеспокоился об этом лагере?
- Бежал оттуда при Ежове один заключенный. Бежал за границу. Ищут его наши разведчики, но пока найти не могут. Опасаемся утечки информации…
- Когда эта информация появится в западной прессе - тогда этот лагерь и ликвидируем. А пока спокойно собери заявки, распредели администрацию по вакансиям. Новых заключенных туда не направляйте. Такое решение примем по этому вопросу.
Вернувшись на Лубянку, Лаврентий собрал своих новых заместителей и начальников управлений. Основные идеи, выдвинутые Сталиным, были доведены до руководства наркомата.
- Арестованы ли родственники Ежова? - спросил Берия у начальника оперативного управления.
- Арестованы все!
- Все ли? А жена Ежова - Евгения Соломоновна?
- С Ежовой неувязочка вышла. Отравилась накануне…
- Дайте шифровки на места, чтобы все родственники Ежова были уничтожены сегодня ночью. Об исполнении доложить завтра к десяти утра. Кто сидит - того к стенке! Кто на свободе - арестовать и к стенке без суда и следствия.
После совещания нарком предложил Пашке поехать в Загородную тюрьму.
- Мне бы, Лаврентий Павлович, поработать с материалами по делу Гулько и других сотрудников наркомата. Завтра суд, а Орлов после Испании в себя приходит. Еще один член суда не назначен. Придется мне помогать Орлову в ведении судебного заседания.
- Спасибо, что напомнил! Завтра к началу суда приедет третий член. А Орлов, действительно, в Архангельском, в санатории коньяком уже неделю лечится. Как бы не пришлось его в скором времени лечить от другой болезни - хронического алкоголизма. Но не беспокойся: в суде он будет трезвым. Ты меня убедил - поработай с материалами!
На следующий день в Лефортовской тюрьме собрался трибунал. Арестованных привезли туда из Загородной тюрьмы, где они содержались до судебного заседания. Выносить приговоры в Лефортово было удобнее - ближе к крематорию. Привели Гулько. За десять минут прокурор зачитал обвинительное заключение.
- Суд удаляется на совещание, - объявил Орлов, с утра мучившийся похмельем.
- А последнее слово? - дернулся Гулько.
- Какое тебе последнее слово? И так хорош будешь!