– А как ты любишь? Знаю я тебя – приставать начнешь, а у меня завтра дел полно.
– Не буду приставать, клянусь честью! Я тебе кофе в постель принесу.
– Кто про что, а ты все про постель, – смеялась Вика.
Вспомнив счастливую улыбку, с которой он встречал ее по утрам, Вика решила, что так и сделает. Но какое-то сомнение все же оставалось, и она позвонила Томке.
– Том, привет. Не спишь?
– Да нет. Только приехали. Мой господин пошел спать, устал от избытка впечатлений. У них, ты знаешь, как гуляют – стук ножей, жующие челюсти и сверкание бриллиантов. Если я не расскажу какого-нибудь шокирующего анекдота, так и будут свои деловые темы мусолить. А ты чего звонишь? Вам с Аликом нечем заняться? Не поверю.
– Да я дома одна.
– Чего вдруг? Поругались?
– Не знаю, вроде нет. Все было чудесно, ты видела. Но он привез меня домой, мило попрощался и уехал. К чему бы это, как думаешь?
– Ой, не знаю даже. Может, перепил?
– Том, ты вообще часто видела Алика пьяным?
– Да, он не по этому делу. Странно. Месяц практически не виделись. Да он по идее до утра должен был тебя бесчестить, как врага народа. Тем более все твои на дачу уехали, домой не надо торопиться. Слушай, Велехова, а может, пока ты со Стасом амуры крутила, он каку-никаку дурну болезнь подцепил? Тоже ведь живой человек, не монах! Теперь вот курс лечения проходит, отсюда и такое платоническое отношение к тебе.
– Том, ты в своем уме? Это называется, утешила? Я к тебе за поддержкой, за советом…
– Ой, ну ладно, ладно! Пошутила я. Скажите какие мы нежные! Ты, значит, за советом? Тогда слушай. Этот бунт на корабле пресечь немедля! Утром чеши к нему. Булочек теплых купи по дороге, с понтом кофейку попить. Ныряй в постель и не давай ему проснуться. Обняла и заворковала этакой голубицей, ути-пути-кути-мути, ну не мне тебя учить. Потом, естественно, впиваешься знойным поцелуем и берешь его тепленьким. Он, голубчик, и опомниться не успеет, а страсть его уже с постели сбросит. Чтоб на тебя, Велехова, мужик не завелся? Да быть такого не может! Ну, ты, конечно, можешь помучить его немного, когда он, сгорая от страсти, будет ползать у твоих ног. Это даже полезно в воспитательных целях. Мол, что вы, что вы! Я не такая! Я случайно мимо проходила и вообще я девушка порядочная. Ой, да я на поезд опаздываю, а вы тут склоняете меня черт знает к чему! Ах, оставьте! Какой вы шалун, однако. Ну, так и быть, один разок не считается…
– Кончай, Томка, свой цирк. Я же серьезно.
– Ну, если серьезно, то все то же самое, но без цирка. Ложись спать, утром должна быть свежа, как огурец. У тебя ответственное мероприятие. Действуй. Об исполнении доложишь!
– Значит, ты думаешь приехать как ни в чем не бывало?
– Викусик, не нуди! Все уже обсудили. Спок ночи, целую и желаю счастья в личной жизни.
Вика завела будильник на девять и в десять часов была на Бронной. Булочек покупать не стала. Что она, как дура с булочками притащится… Неизвестно еще, как все обернется. Но все обернулось примерно так, как она и надеялась. И они провели целый день вдвоем. Даже еду из ресторана заказали домой. Вика осталась ночевать, а утром поехали на дачу забирать девочек и родителей. Алик объявил воскресник, и они сгребали прошлогодние листья и потом жгли их в саду. Иришка, хоть и ворчала, но тоже включилась в игру. Алик устроил соревнование с призом, и Вика с детьми азартно таскали листья в большую кучу. Лев Иванович жарил куриный шашлык, помидоры и перец. По дороге заехали на рынок и купили уйму вкусных вещей. Нина Сергеевна с тетей Натой накрывали стол на террасе. Солнце припекало совсем по-летнему.
– Не замерзнем? Солнце уйдет, будет холодно.
– Так мы согреемся, Нинуля, – и Лев Иванович показал на бутылку виски, привезенную Аликом.
– Ну тебя, Лева! Я про девочек говорю. Может, все же в доме сядем?
Но все дружно запротестовали. Когда собрали листья, Алик объявил результат – победила дружба, все работали отлично! Поэтому в следующую субботу – дневной балет "Сильфида" в Большом, потом обед в ресторане и кафе-мороженое до посинения. Приглашены все, включая тетю Нату. Она замахала руками, куда ей, деревенской жительнице, по ресторанам ходить! Но Алик заявил, что отказов не принимает и отрываться от коллектива грешно. Оттого, что тетя Ната один раз переночует в городе, ничего с ее домом не случится. И ей пришлось согласиться. Алик вообще был весел. Бегал с девочками, катался с ними на качелях, кто выше. Нина Сергеевна ахала и требовала немедленно прекратить, а девочки визжали от удовольствия. После обеда играли в "отгадай слово", и Алик так изображал задуманное слово, что они не могли удержаться от смеха. А водящий в недоумении смотрел на него, не понимая, что же это такое. У Вики на душе было легко и спокойно. Она хотела позвонить Томке, но потом передумала. Опошлит все своими шуточками. Завтра позвонит.
После внезапной апрельской жары наступил холодный, дождливый май. Время приближалось к отъезду. Уже были получены визы и заказаны билеты. Улетали десятого июня, Стас торопил, у него был продуман весь маршрут их летнего путешествия по Америке. Вика собирала вещи, строго сортируя, что взять, а что нет. Спорила с девочками, которые намеревались увезти немыслимое количество книг, игрушек, альбомов. Алик отрешенно смотрел на сборы, а когда девочки обращались к нему за помощью, отстаивая ту или иную игрушку, он только пожимал плечами и говорил, что маме виднее. Он вообще был необычайно спокоен, как будто их отъезд его не касался. Они виделись каждый день, но ни нежности, ни близости в их отношениях не было. Сначала Вику это беспокоило, и она пару раз повторила свои утренние "досыпания" у Алика. Раньше сама много раз отказывала ему, когда не было настроения, но его безразличие раздражало ее. "Это он нарочно! Просто хочет помучить меня, – злилась Вика. – Ну уж нет! Я тебя заставлю признаться, что ты любишь меня и тебе плохо". И во время ее утренних набегов у нее это получалось. Но в последний раз случился разговор, который обидел ее, и она прекратила свои попытки наладить прежние отношения.
В то утро, после счастливых и бурных объятий, они пили кофе, и Вика попыталась поговорить с Аликом о будущем. Понимала, что лучше оставить все, как есть, но не удержалась…
– А что с тобой происходит, милый мой? Это как-то связано лично со мной или у тебя есть свои причины для плохого настроения? Ты в последнее время изменился. Что-то случилось, Алик?
– Ровным счетом ничего. Все нормально.
– Ну что там нормального… Я же не слепая, вижу… Ты стал равнодушен, безразличен, как будто разлюбил.
Вика ждала ответа, но Алик молчал.
– Ты вообще-то меня любишь? – не выдержала она.
– Не знаю, Викусь, сам перестал понимать. Устал, наверно!
– Устал от чего? – недоверчиво спросила Вика.
– Ну, просто устал любить тебя. Это довольно утомительное занятие. Я, разумеется, не наш увлекательный интим имею в виду, это как раз бодрит.
Вику задели слова Алика. Она приходит сюда, хочет доставить ему радость, сделать счастливым перед долгой разлукой, а его это лишь "бодрит".
– Значит, интим тебя бодрит? Мило. Приятно слышать.
– Не обижайся, Викусь. Я просто неудачно выразился.
– В общем, ты сам не знаешь, любишь меня или нет? – с вызовом спросила она.
Алик внимательно посмотрел на нее.
– Знаешь, ты иногда так на Ирку похожа, интонации те же, выражение глаз, только цвет другой. Раньше я был уверен, что Анюта – копия ты. Но вы похожи только внешне, просто очень похожи – одно лицо. Анюта другая, такая светлая девочка, вся настроена на любовь, на радость, чистый человечек и правильный. Не очень приятно мне это говорить, но она, очевидно, многое унаследовала от своего отца. Я несколько раз наблюдал их рядом, они всегда на одной волне, полное взаимопонимание. С Анютой так легко, так спокойно. Я думаю так же легко и спокойно со Стасом. Поэтому ты не можешь с ним расстаться. Как будто очищаешься рядом…
– Ну да, я такая грешница, что мне необходимо очищение! – усмехнулась Вика. – А тебе известно, что у меня за все тридцать три года всего два мужика было – Стас и ты? Те пару лет во ВГИКе до замужества я вообще не считаю. Мы тогда были детьми, дорвались до свободы. Были в упоении от этого мира искусства, в который попали! Легкие связи, любовные эксперименты – детская ерунда! Мы просто познавали этот мир. А за мои сознательные тринадцать лет жизни у меня было только двое мужчин, один из которых был моим мужем. Твой лучший друг считает меня прожженной стервой, на которой клейма негде ставить. Но ты-то должен быть обо мне лучшего мнения.
– Да я и не считаю тебя прожженной стервой. И Никита так не думает. Просто понимает, что все уже такой бредовый сюр. Ну да, он много раз уговаривал меня прекратить эти бессмысленные отношения. Но им руководило лишь желание помочь мне. Но я, Викусь, сам в состоянии решить, что мне нужно. Тем более в своей личной жизни. Так что не преувеличивай свои недостатки, их и так выше крыши.
– "Ах, вороненок не хорош! Он черен телом и душой…" Какими же такими страшными недостатками я обладаю?