Усадили Жорика у окна, прислонили его к стенке и подперли голову рукой. И сидит наш Жорик, как живой. Только отъехали от Свердловска, как Сашка говорит: "Чой-то есть захотелось. Может, в вагон-ресторан сгоняем?" – "Сгоняем, конечно, – отвечает Витька, – как только все спать улягутся". Дождались удобного момента, когда и в вагоне тихо, и билеты уже собрали, и отправились в ресторан. А на верхней полке, над Жориком, спал какой-то грузин и тоже пьяный. И понадобилось ему зачем-то залезть в свой чемодан. Достал он его с антресолей, да не рассчитал свои силы. Чемодан выскользнул у него из рук и упал прямо на голову нашему Жорику. Грузин смотрит: Жорик на полу валяется под его чемоданом! Испугался до смерти, спустился вниз, пощупал пульс: пульса нет! Что делать?! Не долго думая, открыл окно, выпихнул в него нашего Жорика, взобрался на свою полку и прикинулся шлангом. Вернулись из вагона-ресторана Витька с Сашкой: "Где наш Жорик?" А грузин сверху отвечает: "Ваш Жорик встал и вышел в тамбур покурить". Сквозь безудержный смех, кто-то всё-таки спросил: "А чем дело-то кончилось?" "Судили их, – ответил Олег, – вот до чего пьянка доводит!"
– Товарищи, – к микрофону подошёл Георгий, – прошу всеобщего внимания. Наша группа подготовила для вас и, прежде всего, для Николая Петровича сюрприз: небольшую программу из песен на его стихи.
Громом аплодисментов гости встретили первую песню Николая "Мемуары". За ней последовали и "Трава-мурава", и "Фортуна", и "Зеркало и шут", и песни из репертуара группы "Круиз". Закончилась программа тремя новыми песнями из "Иуды". Для Николая действительно это был сюрприз, и сюрприз приятный! Гости бросились к Николаю: "Качать его, качать!"
Когда все успокоились, к Николаю протиснулся Михаил и взял его под локоть: "Пойдём, подышим свежим воздухом". Николай не возражал.
– Ну, ты, старик, даёшь! – начал Михаил.
– Что ты имеешь в виду? – удивился Николай.
– Я имею в виду твои достижения в поэзии. Они не менее значительны, чем твои успехи в физике.
– Ну, что ты! Это только начало. Всё впереди. Пружина ещё сжимается! Вот, когда она разожмётся, тогда и поговорим!
– А когда она разожмётся, как ты думаешь?
– Мне трудно это прогнозировать. Сейчас надо подготовить материал к показу на "Мелодии", потом записать его, – Николай мечтательно задумался, – вот тогда пружина и разожмётся!
– А что за материал-то?
– Как что, – удивился Николай, – я же тебе рассказывал про рок-оперу "Иуда". Предстоит много работы. Я не закончил либретто. Но это дело одного или двух месяцев. С музыкой всё обстоит сложней, хотя кое-что есть. То, что ты слышал сегодня, вселяет в меня надежду на успех. Георгий, на мой взгляд, очень талантливый парень, и другого композитора мне не надо. Жаль, конечно, что он пока не член Союза композиторов. Это может осложнить публикацию произведения.
– А ты уверен в проходимости самого материала на худсовете? Тематика-то очень и очень, я бы сказал, скользкая…
– Посмотрим, надежда умирает последней, – Николай произнёс эти слова, давая понять, что разговор на эту тему завершён, – пойдём в зал, кажется, всё заканчивается.
Действительно, многие гости уже отправились домой, а оставшиеся, самые стойкие, собирали по столам водку и вино и допивали. Ансамбль уже играл только по заказу. Возле сцены в обнимку под медленные шлягеры томно топтались две-три пары. Официанты собирали грязную посуду и остатки закуски…
Николай с Ольгой вернулись домой далеко за полночь. Всю дорогу в такси оба молчали. Николай переваривал в мозгу винегрет из последнего разговора с Мишей Серых, новых песен из "Иуды" и откровений Светланы, а Ольга, насупившись, смотрела в окно. Дома она только и спросила: "Давно у тебя с ней?" – и скрылась в ванной, не дожидаясь ответа от Николая, застигнутого почти врасплох этим вопросом. Жизненный опыт подсказывал, что в такой ситуации нельзя оправдываться. Лучше всего – лечь спать, не реагируя на провокационные вопросы. Николай разобрал постель, рухнул в неё и провалился в глубокий сон. Утром проснулся с тяжёлой головой. Надо было собираться на работу. Повернулся на другой бок, в сторону Ольги. Её рядом не было, и подушка была не примята. Николай вскочил с постели и отправился в ванную. Из коридора он увидел жену, спящую в кухне на маленьком диванчике.
Глава 17
Давненько Иван Иванович не тревожил Николая: во-первых, Виктор Кузнецов вот уже почти два года, как уехал из страны, во-вторых, завершение работы над диссертацией отнимало очень много времени, и "кураторы" понимали это. Николая вполне устраивала такая ситуация, поэтому звонок Ивана Ивановича с предложением встретиться не привёл его в восторг.
– Добрый день, Николай Петрович, – приветствовал Иван Иванович своего агента на новой конспиративной квартире.
– Здравствуйте.
– Вас можно поздравить с успешной защитой диссертации, – Иван Иванович доброжелательно улыбнулся, – теперь вы – полноправный молодой советский учёный.
– Спасибо, но не совсем полноправный, – заскромничал Николай, – предстоит ещё утверждение в ВАКе.
– Я думаю, что это – формальность…
– Тем не менее…
Стол, за которым сидели собеседники, был накрыт клеёнкой. Семейная фотография в рамочке, письменный прибор, карандаши, настольная лампа с зелёным абажуром и стопка писчей бумаги должны были создавать впечатление домашней обстановки. На стене тикали ходики. В углу на тумбочке стоял телевизор "Темп". Одна дверка старого двухстворчатого шкафа была приоткрыта, и было видно, что шкаф абсолютно пустой. Бросалось в глаза, что все горизонтальные поверхности предметов обстановки были покрыты одинаково тонким слоем пыли. Квартира производила впечатление явно не жилой.
– Как у вас дела на работе?
– По-разному… предстоит заниматься разработкой и внедрением прибора, но как это организовать? Я ещё не очень представляю себе. Пугает ограниченность наших технологических возможностей…
– Ну, Николай Петрович, – пожурил Иван Иванович, – нам грех жаловаться на ограниченность возможностей. Всё в наших руках. Кстати, я недавно по радио слышал песню на ваши слова. Мне понравилось. Вы давно пишете?
– С десятого класса.
– Не мешает это основной работе?
– Нет, конечно, тем более, что я даже и не знаю, что является для меня основной работой.
– Основная работа та, которая кормит, – отчеканил Иван Иванович.
– Тогда для меня основной работой являются песни, т. к. в институте я зарабатываю сто девяносто рублей в месяц, а за песни – раза в три больше.
– Вот как, – искренне удивился Иван Иванович, – а каков механизм финансирования?
– Я состою в ВААПе…
– А что это?
– Это – Всесоюзное Агентство Авторских Прав. Все мои песни зарегистрированы, и, если они исполняются на коммерческих мероприятиях, в концертах, на пластинках, администрация этих мероприятий в обязательном порядке перечисляет определённые проценты со сборов в ВААП с указанием авторов. Бухгалтерия ВААПа суммирует эти перечисления и ежемесячно выплачивает авторам заработанный ими гонорар.
– Вот как?! Так может быть вам стоит подумать о том, чтобы сконцентрироваться только на песнях?
– Да нет! Во-первых, я согласен с Павловым, что смена работы – это лучший вид отдыха. Поэтому, чередуя разные виды деятельности, я совсем не устаю. Во-вторых, и поэзия, и физика являются разными формами познания и одинаково интересны для меня.
– А в настоящее время, какие планы вы связываете с песнями?
– В настоящее время, – Николай немного задумался, – я накапливаю поэтический материал и изыскиваю варианты его воплощения в музыке.
– То есть, – Иван Иванович понимающе посмотрел в глаза Николаю, – пружина пока сжимается и скоро разожмётся!
Эти слова как током пробили Николая! Значит, Семён Осипович был прав в отношении Миши Серых! Ведь только в разговоре с ним Николай использовал образ сжатой пружины!
– Пружина-то? – рассеянно переспросил Николай и опустил глаза, – да, сжимается…
Его взгляд остановился на открытом блокноте. Свет падал на чистый лист так, что частично просматривался оттиск текста с предыдущего листа. Это была чья-то расписка в получении тридцати рублей. "Может быть, Мишка получал здесь свой тридцатник под расписку?" – подумал Николай, и на душе стало нестерпимо гадко. Сам он никогда не получал денег за свои доносы, правда, никто и не предлагал.
– У меня к вам есть просьба, – сменив тональность разговора, произнёс Иван Иванович, – скоро из ссылки возвратится академик Сахаров. Это произойдёт не позднее декабря этого года. Вы знакомы с ним?
– Я был бы счастлив познакомиться с ним, – начал было Николай, но тут же осёкся, поняв свою оплошность, – как с физиком! Это – гениальный учёный!
– Как физик, он интересует нас меньше всего. Вы знаете, что он очень активно занимается общественно-политической деятельностью, далеко не всегда полезной для нашего общества? Вокруг него увиваются разного рода люди, в том числе и проходимцы, которые кормятся с руки ЦРУ Они интересуют нас тоже. Было бы неплохо войти в круг доверенных людей. Проживает академик на Садовом кольце между Курским вокзалом и Таганкой. Мы хотели бы знать настроение и планы не только Андрея Дмитриевича, но и его окружения.
Иван Иванович испытующе посмотрел на Николая, который сидел, насупив брови и поджав губы. Такого предложения он не ожидал. В мозгу созрело решительное: "Нет!" – но как это преподнести? Сахаров – его кумир! "Надо продумать форму отказа, а пока – потянуть время", – принял решение Николай.
– Интересное предложение, – задумчиво произнёс Николай, – очень интересное, а, кстати, где у вас здесь, извините, туалет?
– Там, в коридоре.