- Да ну вас к черту, вы что, на самом деле! Ночь-полночь - сваты заявились. Завтра хохотать все будут.
- Вот как раз счас самое время идти, - рассуждал дед с печки. - Никто не увидит. Откажут, никто знать не будет.
Тимофей вздохнул, задумался.
- Какой фактор-то? - спросил он сына. - Сенька, что ли?
- Нет.
- Собирайтесь и идите, а то спать лягут люди. Ничего с тобой, Тимоха, не случится - сходишь, не похудеешь. Сделай одолжение парню. А девка правда хорошая - на ней пахать можно.
- Пойдем, тять.
- Язви вас в душу!.. Может, с матерью сходишь? Она счас придет…
- Та-а…
- Чего она, мать?.. Баба есть баба. Иди, Тимоха. Вишь, загорелось парню: значит, надо. Раз какой-то хвактор появился, не надо тянуть. Они нонче такие: не успеешь глазом моргнуть - поздно будет. Опередить надо.
Отец снял грязные галифе, нашел в сундуке новые брюки, надел и, болезненно сморщившись, долго ловил негнущимися темными пальцами маленькую скользкую пуговицу на ширинке.
- Тц… сердце мое чует - на радость зубоскалам идем. Ни хрена из этого сватовства не выйдет. Подождем хоть дня-то?
- Днем хуже.
- Какая тебе разница, Тимофей?
- Вот сошьют, оглоеды!.. Не лезет, хоть матушку-репку пой.
- Чего там?
- Пуговица не лезет, мать ее…
- Подрежь ножницами петельку-то, - посоветовал дед.
Микола пригладил жесткие волосы. Долго стоял перед зеркалом.
- Чего бы сделать над собой? - спросил он деда.
Дед подумал.
- Ничего, иди так. И так хорошо. Главное, смейся там побольше. Смешно, не смешно - ты: "Ха-ха-ха-ха…" Девкам это тянется. Был бы я не хворый, пошел бы с вами.
- Пол-литра-то брать, что ли? - спросил Тимофей отца.
- Возьмите в карман, - сказал дед. - Понадобится - она при себе. Не робейте, главное. Ты, Тимоха, тоже посмеивайся там поболе. А то ведь придете счас два земледава… слова сказать не сумеете.
Сеня был уже дома, когда пришел Иван.
- Что так скоро? - спросил Иван.
- Я один опыт провел: начал тоже молчать, как Микола. Он меня комиком зовет, а я ему счас доказал.
- Чего доказал?
- Что он без меня совсем пропадет.
- Чем доказал-то?
- Молчал.
- Ну?
- Ну, она нас обоих выгнала.
- Обои вы комики… Как дети, честное слово.
- Нет, пусть он теперь не вякает.
- Что, девок, что ли, не хватает в деревне?
- Они не такие…
- Зря ты, Сенька… Ты же видишь, не любит она тебя.
Сеня - в майке и в длинных трусах - задумался около сундука.
- Видать-то я вижу, братка, - серьезно и грустно сказал он. - А отстать не могу. Умом все понимаю, а вот тут… болит. И ничего не могу сделать. Девки есть… полно. Но все не такие.
- Чем она тебе так уж?..
- Она какая-то надежная. Я бы с ней не пропал. Мне с ней легко как-то. Увижу ее, радуюсь, как дурак. Прямо, как праздник сделается. И вот ты же заметил: я сразу остроумный какой-то становлюсь, жизнерадостный… Счас уж - какое горе, и то… вспомнишь про нее, легче становится. Я бы с ней хорошо прожил.
Иван прилег на кровать. Закурил. Непонятно, то ли слушал брата, то ли думал о чем-то своем.
- А так просто жениться - лишь бы жениться - неохота. Вон ребята женются… Год-два поживут - и уже надоели друг другу. Он норовит, как бы скорей из дому да выпить с дружками, она - ругается. И как скоро ругаться выучиваются! Так поливает, другой старухе не угнаться. Что за жизнь?.. Ни себе, ни людям. Охота не так.
- Всем охота, - сказал Иван. - Не всегда получается. Ты сам крепко виноват: смеются над тобой люди…
- Они ж не со зла.
- Какая разница. Доверчивый ты, душонка добрая и та… вся открытая. А есть любители - кулаком туда ткнуть. Тоже не со зла, а так - от скуки: интересно посмотреть, как скорчишься.
- Да меня вроде ничего… любят.
- Хм…
- Так ведь и я их люблю! Оттого иной раз и выкинешь какую-нибудь штуку, чтобы посмеялись хоть. А то ходют как сонные… Жалко порой делается.
- Мало били… не рассуждал бы так.
- Тебе что, часто попадало?
- Я так, к слову. - Иван поднялся. Прошел к порогу, бросил окурок в шайку. - Это хорошо, что ты парень веселый. Но иногда надо и зубы показать. А то заласкают, как… собаку шалавую, и последний кусок отнимут, и ничего не сделаешь. Пора это понимать, тебе уж, слава Богу, двадцать шестой годик - не ребенок.
Помолчали.
Иван прошелся по избе, остановился у окна.
- Тишина на улице… Ни песен, ни гармошки. Как повымерло все.
- Наработались люди - не до песен.
- Раньше-то что, не работали, что ли?
- Молодежи больше было.
- А где Ванька Свистунов? Тоже уехал?
- Ванька милиционером работает. Участковым. А живет в районе. Хорошо живет, дом недавно себе поставил.
- А Ногайцевы ребята?.. Колька, Петька.
- С Петькой я вместе в армию уходил. Меня-то в первый же год помяло в танке, а он дослужил. Отслужил и завербовался куда-то. Не знаю даже где. А Колька на агронома выучился, тоже в районе живет.
- Нда-а…
- Да жить можно! - сказал Сеня, словно возражая кому. - От самих себя много зависит. Бежали-то когда? Когда действительно жрать нечего было. Счас же нет этого. Так уж… разбаловались люди, от крестьянской работы отвыкли. Учиться многие едут. Вот и нет никого. Ужинать будешь?
- А ты?
- Я не хочу что-то.
- Я тоже.
- Ты где был-то?
- К Ваське Девятову заходил. Чего-то мне, Сенька, мысли всякие в башку полезли… Шел счас дорогой, раздумался…
- Какие мысли?
- Всякие. Нехорошо как-то стало.
- Залезла бы тебе одна мысль в голову - вот было бы дело.
- Какая?
- Остаться здесь. Я не из-за себя, а так… вообще. А чего? Все равно же… семьи там нету…
- А ты сам не подумывал уехать отсюда? - спросил Иван.
- Нет. Я один-то год в армии и то едва прослужил - тянет домой.
- Привык бы. Меня первое время тоже тянуло…
- Сам же говоришь: покос снится.
- Покос снится. Вообще, какой бы сон ни увидел - все я вроде вот в этой избе.
Помолчали.
- Он сколько в больнице лежал?
- Месяц. Потом меня вызвали: вези, говорят, домой.
- Он знал или нет, что у него?..
- Нет. Может, догадывался последнее время. Один раз, недели за полторы, подозвал к себе и говорит: "Я знаю, у меня рак". Я успокоил его, бумажки всякие начал совать - вот, мол, гляди, тут написано. Меня в больнице научили. А последние три дня знал, что умирает…
- Что говорил?
- Ничего. Молчал. Тебя ждал…
- Пораньше бы телеграмму-то дал.
- Я думал, поживет еще. Кхах… Не надо про это… Забудешься - вроде ничего, а как… это… Лучше не надо.
- Не буду.
- С семьей-то почему не получилось?
- Та… длинная история. И поганая. Спуталась она там с одним… На работе у себя. Ну ее к… Тоже не хочу об этом.
- Любил?
- Дочь жалко… Иной раз подкатит вот сюда - хоть на стенку лезь.
- Видаешь ее?
- Переехали они… В другом городе. Не надо, Сеня.
Долго молчали.
- Остался бы здесь, правда.
- Давай спать, поздно уже. Тебе ж на работу рано.
Выключили свет, легли.
Но не спалось обоим - лежали с открытыми глазами, думали.
…Утром чуть свет к братьям пришла Валя.
- Поднялись? Здравствуйте! Давайте сготовлю вам чего-нибудь… - Сразу в маленькой избе сделалось как будто просторней, светлее, когда появилась она и зазвучал ее молодой, сильный, свежий голос. - Сеня, давай за картошкой!.. Мясо-то есть?
- Господи! - воскликнул Сеня. - Завались! В погребе.
- Давай в погреб! А я пока приберусь маленько, а то заплесневеете тут. Иван, собирай половик, неси на улицу - вытрясем. Шевелитесь, ядрена мать! Мне тоже на работу надо.
Сеня побежал в погреб. Иван неумело - ногой - начал было скатывать половик.
- Да не так, Господи! Руками! Спина, что ли, отвалится - нагнуться-то боишься? Вот так… Неси. Я сейчас выйду. Отвык от деревенской работы?
- Какая это деревенская?..
- Она тут всякая, милок. У нас вон ребята коров доят, ничего.
- Брось ты?
- Чего? Поломались маленько и пошли. Комсомол помог, правда. Еще как доят-то!..
- Руками?
Валя засмеялась.
- Счас аппараты есть. Но и аппарат тоже не ногами управляется. Первое время матерились, а потом ничего… Смешно только смотреть на них. Неси.
Иван взял половик, понес во двор. Валя шла следом. Развернули половик, начали трясти. Сеня вылез из погреба с куском мяса.
- Картошки я начищу.
- Давай.
Мимо ворот по улице прошел на работу Микола. Увидев Валю во дворе Громовых, склонил голову и прибавил шаг.
- Что же не здороваешься, Коль? - крикнула Валя.
Микола буркнул что-то и свернул в переулок.
Валя посмотрела на Ивана и засмеялась.
- Чего ты?
- Так. Смешинка в рот попала. Держи крепче… Пыли-то! Жени ты его ради Христа, Иван. А то старуха-то измучилась…
- Какая старуха?
- Тетка Анисья-то ваша. Шутка в деле - с конца на конец деревни ходить старой, хозяйничать тут.
- Он же говорит, в столовой ест.
- Да ест - одно, а прибрать вот, помыть, постирать…
Выскочил Сеня на крыльцо.
- Жарить будем или как?
- Это - как хотите.
- Иван?
- Мне все равно.
- Поджарим.
- Неси, хватит.
Иван свернул половик, и они ушли с Валей в избу.