– Андрей Георгиевич Ростовский! Внук Владимира Мономаха, праправнук Константина Мономаха, внук хана Алепы, сын Юрия Длинные Руки, Великий Мастер Андре Братства Храмовников… Любимец Богородицы! Он и Ангел, и Медведь, и к Великим Мастерам причастен. Он все в одном лице. И зваться ему с этого дня Андреем Боголюбским. Потому как Богом любим!
– Пусть на росских землях порядок наведет для начала, – Резко бросил Людовик. В душе он был согласен с Мануилом и понимал, что это действительно правильный выбор, но обида, что не он, все-таки давала себя знать, – Пусть разберется с князем Изяславом, с которым его батька все Киев не поделят. А покажет, что он в Новом Израиле не только мечом научился махать, но и голову имеет не для одних красивых перьев, я за…
– Пусть дядька берет бразды, – Радостно поддержал Генрих.
– Пусть. Братства его поддержат, – Бернар уже осознал свое место в Империи, – Мечом и советом.
– И казной и связью, мастерами и мастеровыми. Гильдиями и союзами, – В тон ему добавил Гуляй.
– Пусть во всех уделах Братьев жалуют и привечают, – Микулица говорил немногословно, – Западные уделы должны им место дать, где обстроится, а восточные – места для возврата подготовить.
– На том и порешили и по рукам ударили, – Подвел итог Мануил, – Рады идти под твою руку – Император Андрей Боголюбский. Начинай Империю в кулак собирать, а мы поможем.
– И мы поможем, – Раздался спокойный голос с южным акцентом.
– Разрешите представить, господа. Наши гости – Шейх-эль-Джебель – Старец Гор и его верный воевода, князь Румелии из Никеи – Кылыч-Арслан, – Великий Мастер Раймон повел рукой в сторону гостей.
С лавки приподнялись седой, как лунь старец и молодой витязь.
– Господа, – Старец был краток, – Богоугодное дело делаете. Мои ассасины, слуги мои верные, окажут вам помощь в любом месте подлунного мира. А Арслан придержит соседей своих арманов.
– Спасибо тебе Хранитель традиций. Мы знаем твое имя – Волхв и Хранитель. И знаем силу твоих ассасинов, чей кинжал не знает промаха и поражает отступника везде, где бы он ни был. Мы рады, что вы с нами.
– Мы не с вами. Мы в Братстве и только в Братстве. Только путем Посвящения идут мои ученики. Путь этот – путь познания таинств бытия. Я хотел бы посмотреть на Солнечную Деву,… если это не байка.
– Достопочтимый Гасан Сабах, преклонить голову перед Великим – это честь даже для меня, – Малка вышла из тени, – Знания твои и видение мира всеобъемлющи.
– Подойти ко мне, дитя мое. Запомни – невозможно объять необъятное. Чем больше знаешь в этом мире, тем больше понимаешь, что ты не знаешь ничего. Ты действительно прекрасна и действительно умна. Ты знаешь мое имя, и знаешь, что говоришь. Это редкое качество для детей Земли. Я – Старец Горы и Волхв Традиций, при всех говорю. Ты – Дева Ариев. И ты, берегиня Андрея Боголюбского. Да прибудет с вами благодать Всевышнего. Когда я и он, уйдем в Ирий, найди себе достойного и веди его выбранным тобой путем. Подойди, я поцелую тебя, как свою внучку. И пусть этот поцелуй передаст тебе всю мою силу и знания. Подойди, бессмертная.
Старец поцеловал Малку и, повернувшись, вышел из палаты, рукой позвав за собой своих людей, которые появились в зале неожиданно, и так же неожиданно исчезли. Великое Братство Востока было неуловимо, как утренний туман, но присутствовало везде, как воздух.
– Ну что, с Богом! Веди нас Андрей тем путем, какой тебе укажет Бог! Мы все слуги твои! – И Людовик первым склонил голову.
– Веди, – Остальные последовали его примеру.
– А знаком твоим с сего дня будет крест огненный, что люди в небе видели. У братьев, что службу будут имперскую нести, на жупанах тот же крест будет. А на алтарях церквей ваших – якорь. И церкви ставьте Богородице, – Раздался, принесенный ветром, совет Старца, – А ты Андрей дело свое начнешь, когда она к тебе сама явится, и Деву твою благословит. Жди! Жди! Жди!
Любовь – это стремление к бессмертному.
Платон
В любви недостаточно даже "слишком".
Бомарше
Вот с того самого дня и ведет свой отсчет Великая Империя, пришедшая на смену Империи. Вот с того самого дня и затопила весь мир Золотая Орда, сменившая в походных седлах Дикую Орду. C того самого дня и сели на землях Ойкумены и начали ткать свою паутину, сначала золотую, а потом стальную, Братства, получившие в народе название – Ордена. То ли по своим Уставам, то ли по порядку, который они устанавливали, то ли по схожести с боевой Ордой. Кто ж сейчас все упомнит?
Участники того совета разъехались по своим уделам, унося в походных сумах буллы с печатью Ордена, а в головах план как землю эту обустроить на благо всем.
Людовик с молодой женой Алиенорой решил в Новый Израиль съездить посмотреть, как там пулены обосновались, да кое с кем из Великих Мастеров свои тайные дела чародейские обрешать. Молодой королеве такая поездка только в радость показалась. Тем более что подругой у нее в путешествии стала сама Пресвятая Дева, да молодой Генрих Анжуийский и графы Тулузские.
Гуляй Беда расцеловался с Андреем. Путь его лежал в Киев-град в Лавру к черному игумену, почву подготавливать.
– Поторопись князь, – Обнимая, шепнул он, – Промедление смерти подобно. Все может перемениться. Ныне умок, что ветерок. Пока старшие на тебя ставят, надо все в руки брать. Да и я не вечен. Поторопись.
– Потороплюсь Гуляй, – Андрей обнял дьяка, – К концу года буду в Залесье. Дружину соберу и буду. Слабых ноне на порог не пущают. Гиены ноне у власти, а гиены только львов уважают, да и то за силу, – Вспомнил он слова Данилы.
– Правильные речи и правильные мысли. Умнеешь с годами, – Похвалил дьяк, – На Микулицу опирайся. Он мне почти замена. Может даже пошустрее будет. И знает всех вокруг. А уж дело так выворачивает, что без ковша с брагой не разберешься. А если серьезно. Дело свое знает и в кругах к правящим дворам приближенных бооольшим авторитетом пользуется. А уж среди чернокнижников почитай царь и бог. Даже с востока звездочеты и с севера колдуны замшелые ему челом бьют. Так что держись за него князь, он тебе советчик и брат с детства.
– Спасибо. Я и так в Микулице, как в самом себе, уверен.
– Даниле пора на покой. Велик вой и силен, но стар. Отправь его в Ярославль, к побратимам, что там, на покое обретаются. Дед отговариваться будет. Ты его с собой возьми в Ростов, Суздаль, а в Ярославле оставишь под предлогом, что новых воев набирать надо.
– Сделаю так, как говоришь. Хотя жаль деда. Он себя без нас не мыслит. Но может, если дело ему дать, загорится.
– Малку при себе держи. Да что ее держать. Ее гони не уйдет. У нее Божий указ. Но слушай ее, открыв рот. Что там с ней произошло, как она это сделала, то пути Господни. Но теперь она почти, что Богиня. Я не вижу – чувствую. Мы все уйдем, каких бы ступеней не были. Она останется. Это доля ее тяжкая, нас всех хоронить. Но дал нам Бог ее в помощь, и пока она с нами, над нами его благодать. Люби ее. Она тебя любит, и ты ее люби. Семью береги, а ее люби. Не тупь очи, знаю я все. Сам не из последних чародеев в этом мире. А любовь и от простой ворожейки не скроешь. Так что, любите друг друга. Богам семья не положена. Семью тебе с другой строить. Такова судьба ваша. За все платить надо и большой мошной.
– Понял все, Гуляй. Не трави душу. Сам все знаю, обо всем с Богами говорил. Не мальчик чай. Забыл ты дьяк, что мы по знаниям ровня.
– Не забыл. Но то, что тебе не откроют, то мне скажут. Все поехал я. Поторопись. Чую наступает время, где каждый час, как год. Гони коней до мыла. Не жалей дружину и себя. Край – до конца года жду. Поцелуемся, отрок, – С улыбкой закончил он.
Большой ватагой отправились в Святую Землю.
В дороге все как-то сдружились, сошлись поближе. Женщины чирикали про свои женские дела, примеряя платья и парчовые накидки. Алиенора, сойдя с галеры в Яффо, лихо вскочила в седло боевого коня, внешне не отличаясь от дружинника. Ответив на удивленные взгляды свиты, тем, что она дочь Великого Генриха Аквитанского. А у них в Лангедоке женщины всегда дрались стремя в стремя с мужчинами против любого врага. Мы, мол, медвежья порода от самих Меровингов род ведем. Малка поощрительно ей улыбнулась и все дорогу не отходила от юной амазонки. Впрочем, вокруг них вертелась карусель всех достойных господ Европы. Людовик и Генрих, присоединившийся к ним Рыжий Фридрих, Даже старый Раймунд Тулузский и то вился в пыли их вороных. Андрей с улыбкой смотрел им вслед и думал.
– Закрутит им головы Солнечная Дева, – Он повернулся в седле, – Эй Гундомер, что это ты любимицу отпустил.
– Пусть попушит хвост, птица райская. Ей без этого нельзя, – В тон ему ответил побратим.
– Попушит, попушит. Глядишь, всем башку в сторону сдвинет, – Забурчал Данила, – Ишь, все так и вьются у бабьих юбок, тоже мне вои. Тьфу, глаза бы не глядели.
– Чего бурчишь, дядька, – Осаживая рядом с ним коня, спросил Андрей.
– Вертихвостки. Ну, наша то она всегда была бисова девка. И эта туда же. Помяни мое слово Андрейка, умыкнут ее у Людвика, помяни мое слово, умыкнут. Да она и сама хвостом мотнет, как лиса, и поминай, как звали. Смотри, как глазами стреляет. Еще и нашу научит. Гони ее в шею, бисово отродье.
– Да ты что, старый? Нашу Малку с пути не собьешь. А этой щепке она сто очков фору даст. Чего на королевшину смотреть-то, ни кожи, ни рожи, – Подъехал к ним Микулица.
– А ты не лезь, когда старшие разговор ведут. Тоже мне бабий угодник и знаток юбок, – Данила осерчал, – Ты ж чернец, а туда же. Вижу, как на Алиноровых девок глаз кладешь.