– Ну вот, и я говорю. Ждите нас, мы скоро к вам в гости пожалуем. Привет дому родному передайте. Не грусти Бакланко, не на век расстаемся.
Бакланко шмыгнул носом, прихватил Громаду и ушел на лодью. Неврюй попрощался со всеми, обнялся с Данилой, с князем. Повернулся перед уходом.
– Буду ждать, – Бросил через плечо.
Ушкуи подняли паруса и отвалили от берега. Дружина вскинулась в седла. В Яффе задерживаться не стали. Что там, крепостишка припортовая, два монастыря: Святого Михаила и Святого Николая, постоялый двор, да пожалуй, и все. Главным в порту – Симон Кожевник, из первых ессеев. Все правильно – морские ворота Нового Израиля. Отсюда дорога на Иерусалим. Здесь первых паломников принимают, здесь их в дорогу снаряжают, проводников, охрану дают. За всем глаз, да глаз. Где дорога – там и "народ с большой дороги", любитель чужие кошли потрясти. Заботятся братья о том, чтобы спокойно дошли до столицы гости, дадут провожатых – набатеев. Псами караванов окрестили их те, кому они поперек горла.
– Собирайся Микулица, топай на постоялый двор, что в монастыре Святого Михаила Архангела, проси провожатых до Иерусалима, – Поворотился в седле князь, – Нет с нами Гуляя, теперь тебе его ношу нести.
– Своя ноша не тянет, – Отшутился Микулица, направляя коня к коновязям у портовых таверн, Я, конечно, могу и в объезд проскакать, но лучше здесь по ступенечкам поднимусь, небось, ноги не отсохнут. Ребятишек пяток с собой возьму, – Глянув на портовую публику, ошивающуюся у коновязи, – Добавил он.
– И будешь прав, – Поддержала его Малка, – Эти прирежут в закоулке, не поморщатся.
– Ладно, бери и топай, – Прервал их Андрей.
Микулица вернулся быстро, в сопровождении двух молодых монахов.
– Будьте здравы, гости дорогие, – Поклонились монахи, – Знаем про вас, слухами земля полнится. Мы тут от киевской обители, от Николая Святоши обретаемся, под крылом заступника нашего Михаила Архангела. Всегда землякам готовы службу сослужить. Ваш инок речист и благостен. Настоятелю нашему на сердце лег, и он нас к вам в помочь отрядил, довести вас до светлого града Иерусалима. Людишек у вас оружных предостаточно, потому к набатеям на поклон не пойдем, токмо упредим, что мы в дорогу вышедши. Что бы у них, паче чаяния, набату случайного от оружных людей на дороге не случилось.
– Проходите, проходите братия. Рады вельми вас видеть в дружине нашей, – Радушно приветствовал их князь, – Решайте все как надобно, мы тут у вас в гостях, а в чужой монастырь со своим уставом не лезут.
– Мудр ты князь, не погодам. Мудр и умен, – Похвалил его старший инок, – Мы твое имя знаем. Нас же зовут: его Алехой, а меня Темряем. Прошу любить и жаловать.
Инокам подвели двух заводных коней. Они умело взлетели в седла, и дружина тронулась вдоль стен цитадели в сторону Иерусалимской дороги. Повернули у дома Симона Кожевника и остановились у Монастыря Святого Георгия, заступника Псов караванов. Темрюй спрыгнул с коня забежал в монастырь к набатеям, переговорил, накоротке, со страшим, которого, судя по всему, не плохо знал, и через короткое время уже сидел в седле, сделав знак двигать дальше.
Караван втянулся в дорожную колею и неспешно направился на запад, от моря к видневшимся в знойном мареве горам.
Оставив по левую руку от себя Лод, на дневку вышли к Рамле. Голый бесплодный пейзаж не вызывал картин земли, текущей молоком и медом. Сразу после дневки дорога пошла круто вверх, взбираясь по склону голой скалы, где над самым перевалом, как орел в поднебесье, парил замок Торон де Шевалье, в обиходе называемый Латрун. Рядом с укрепленным перевалом гостеприимно распахнул двери монастырь молчальников, куда и направил своего коня провожатый.
– Здесь заночуем. Завтра переход через перевалы. Да засветло надо к городу выбраться, пусть лучше фора будет, – Пояснил Алеха, – А здесь братия гостеприимная и госпиталь их для этих дел и поставлен.
Следующий день был занят утомительным дневным переходом по скалистой горной дороге, то взбирающейся на голые холмы, то спускающейся в болотистые гнилые межгорные долины и ложбины. Переход прошел спокойно, местный разбойный люд на хорошо вооруженных и конных людей не бросался. Изредка встречались хорошо укрепленные сороки да самары, где сидели самаритяне – таможенная братия, но и они путникам не докучали, так перебрасывались несколькими словами с провожатыми иноками о новостях, и о том, кто и зачем. Но более для порядку.
К концу дня, выскочив из узкой и глубокой ложбины, по которой петляла дорога, на высокий откос, путники увидели пред собой давно ожидаемый город.
Часть третья
На службе богородице
…многая леты в Святая Земли Иерушаломе Граде бываху у Святаго Гроба в посте и молитве, служа присно дево Марии Богородице вравду и бескорысти, премногыя мурости наповняхусь, яко бе Шоломон царь, во храме его Святая Святых пребывахом, яко и отень его Гюргий.
Житие Андрея Боголюбского
Глава 1
Иерусалим
Отважные рыцари обитают в замке Монсальват, где пребывает и хранится Святой Грааль; это Рыцари Храма, часто уезжающие в дальние дали в поисках приключений; и каков бы ни был исход их битв, будь то победа или унижение поражения, они всегда принимают его со счастливым сердцем, как искупление своих грехов.
Вольфрам фон Эшенбах
Два огромных купола возвышались над легендарным городом. На востоке – Храма Господня, Купола на скале, на западе – огромная ротонда базилики Гроба Господня охраняемая дозорной башней братьев иоаннитов.
Весь горизонт между ними был изрезан башнями и башенками, колокольнями, куполами, террасами и зубцами стен.
– Куда правим-то? – Поинтересовался Андрей.
– К Матери всех церквей, на гору Сион. Там монастырь еще Даниилом заложенный, там паломникам из Руси всегда рады. Можно через город править, можно по долинке обежать, – Темряй ждал ответа.
– Давай в объезд, чего будем гусей дразнить.
– Так те гуси о вас еще с того момента как вы в Яффе высадились, знают и ждуть на вас посмотреть. Любопытствуют. Мой совет, поехали через город. Себя показать – людей посмотреть.
– Не боись князь, – Поддержал напарника Алеха, – Переполоха не будет. Наоборот людям радость и приключение. Все ж, как никак, новые люди, новые сплетни. Поехали через город.
– Правь, как знаешь. У каждой Нюшки свои погремушки, – Принял решение князь.
Провожатые направили коней к воротам Психеи, что вбирали в себя дорогу. Грозная Башня Психеи нагоняла страх на путников, выделяясь зубчатой короной в синем небе, больше для красоты, чем для дела. Кто ж сунется в это осиное гнездо, где вооруженного боевого люда было по более чем во многих странах, граничащих с Новым Израилем.
Иерусалим – Святая Обитель огромный монастырь, огромный военный лагерь, школа бойцов, воспитательный дом воинства. Каждая улица – крепость, каждый дом – казарма. Здесь женщина была, как великое чудо, великая драгоценность среди этих суровых людей, давших обеты безбрачия и бедности. Это был город суровых воинов и суровых нравов.
Пробежав под сводами ворот, дорога весело разбегалась на три стороны. Правая дорога вела к Иудейским воротам внутреннего города в монастырский квартал. Средняя – к Дамаским воротам или воротам Святого Стефана, от которых разбегались две главные улицы внутреннего города. Левая, пробегая через весь нижний город и сливаясь с дорогой от Женских ворот – вела к Нижнему рынку и Общественным баням, проскочив во внутренний город, через ворота Ирода иногда называемыми Цветочными.
Алеха, по всей видимости, знаток города, взявший управление в свои руки, поворотил на среднюю, и всадники, проехав мимо лесного рынка, въехали через Дамаские ворота на Сионскую улицу, пересекающую весь внутренний город и торговый квартал с севера на юг до самых Сионских ворот, выходящих к Монастырю Богородицы Сионской, конечной цели путешествия.
Прогарцевав через весь город, только что, не цепляясь, головой за крыши крытых галерей, где в приятной для этого предвечернего зноя и жары, прохладе сновали торговцы и всякий люд, любящий присосаться к любому военному лагерю, путешественники подъехали к внушительным стенам обители Братства всадников Усыпальницы Богоматери Иерусалимской. Сурового вида монах выглянул в окошечко, но, заслышав русскую речь и узнав яффских иноков, с радушием распахнул ворота приговаривая:
– Давно ждем, еще с обедни, проходите, гости дорогие, разоблачайтесь, отдохните с дороги, и к вечере. Отец настоятель ждут с нетерпением.
– Бог помощь, брат Никанор, – Приветствовал его Алеха.
– Благодарствую, благодарствую. Спешивайтесь и в горницы проходите. В ногах правды нет.
– Благоверного князя к игумену просят пройти в горницу, – Добавил он, безошибочно повернувшись к Андрею.
– Спасибо брат, ополоснусь с дороги, и мигом, – Андрей уже спрыгнул с коня и держа его в поводу шел к коновязи, – Укажи, где водица у вас?
Умывшись с дороги и отряхнув платье, Андрей в сопровождении Данилы, Микулицы и Малка, направился в палаты к игумену.
Он принял их благосклонно, кивком головы пригласил садиться. Упредив долгие вступительные речи, сразу начал сам.