- Выходит, на след от нее, так, что ли, - вздохнул дядя Коля.
- Не понимаю: как это "след"? Я же звезду вижу!
Дядя Коля задумался.
- Ну, как тебе объяснить? Вот возьми человека. Его, положим, нет давно, а мы помним, думаем о нем. Что-то от него остается…
- Что остается-то? Свет, что ли?
- Может, и свет. Он же разный бывает. Вот, к примеру, Пушкин. Его самого нет, а стихи живут! Прочтешь - и на душе светлеет!
- Так то Пушкин! Поэт!
- Да от любого человека след остается. Вот вспомни кого-нибудь, о ком тебе думать хорошо?
Я стал перебирать в уме разных великих людей, полководцев, ученых, и что-то на душе не светлело. И вдруг - вспомнил!
- Знаю! - сказал я. - Знаю такого! Мне мама рассказывала! Про своего дедушку. Его Лева звали. У него еще брат был, Семен. Его арестовали в 37-м, отправили в Сибирь, а у него семья - жена, трое детей. И вот, пока дед Семен в лагере сидел, дядя Лева его семью кормил. Сначала они в эвакуации были, в Башкирии. Так он им туда деньги посылал, теплые вещи, а как война кончилась, забрал к себе, в Москву. И снова кормил, одевал, как своих собственных. Мама говорит, что он ученый был, профессор и всех своих аспирантов тоже кормил и одевал. А сам ходил в одном костюме. Тридцать лет! Его все стыдили, говорили: Левушка, стыдно так в ученом совете появляться, а он только рукой махал. Потом наконец купил. Так дед Семен наказал своей дочери: "Когда умру, похороните в Левином костюме".
- И что, похоронили?
- Да. Мама говорит: "Тетя Люда исполнила волю отца". Так что дед Семен лежит в том самом костюме.
- Ну вот! - обрадовался дядя Коля. - А ты говоришь! Вот же, жил человек, всем помогал, о себе не думал. И мы его вспоминаем. И нам светло на душе!
- Да, - вздохнул я, - а обо мне кто вспомнит?
- Так ты соверши что-нибудь… эдакое! Машину времени изобрети, песню сочини или - открой звезду!
- Ну уж нет! Я открою, а тут окажется, что ее нет, что это одна видимость. Да меня на смех подымут!
Дядя Коля даже закашлялся от моих слов.
- Что значит: зачем открывать? Что значит: видимость? Эх ты! Да ведь это все равно, что человека забыть. Он жил, работал, писал что-нибудь умное, а мы забыли? Нет, брат, так не годится! Надо о нем рассказать, чтобы все знали! Вот как про этого дедушку! Хорошо, что мама о нем вспомнила, теперь и я знаю, что жил такой профессор, что другим помогал, в одном костюме тридцать лет проходил, а забыли бы - и все. И следа не осталось…
Всю дорогу домой я смотрел на звезды. Нашел ковшик Большой Медведицы, потом Кассиопею, а вокруг - слева и справа - тысячи других, незнакомых мне звезд. Они рассыпались по всему небу, большие и маленькие, яркие и не очень. Живы они или погасли? Может быть, взорвались? Или просто - состарились? Я не знал, что с ними случилось, но подумал, что, наверное, жили они долго и хорошо, совсем как наш дедушка, если свет от них до сих пор доходит до нас…
Я не я
Я иногда думаю: я это или кто-нибудь другой? Ну, тот, кто обо мне думает? Например: "Вот он на речку пошел, - думает он, - вот червей копает", - а делаю все это я. Но если это так, то где он, этот кто-то, кто обо мне думает?
Должно же быть место, где он сидит и думает? А может, и его, того, кто думает, тоже нет, а есть только мысль о нем?
- С такими мыслями жить нельзя, - говорит Вовка, - сбрендишь скоро. Живи проще.
- А у тебя так не бывает?
- У меня по-другому. Я раздваиваюсь! Как будто я здесь и еще в другом месте. Ну, когда мечтаю о чем-нибудь. Иногда я даже запутываюсь: где же я? Тут, на горке, или там - на корабле где-нибудь, в замке, в подземелье…
- А что ты делаешь, когда так - раздваиваешься?
- Ну что, побуду там-сям и возвращаюсь.
- Все равно это странно: быть в двух местах.
- И ничего не странно! Когда-нибудь все это объяснится. Научно!
- Что?
- Что человек может жить в двух мирах. Или в трех.
- В невидимых?
- Почему "в невидимых"? Ты же во сне все видишь, как наяву? Значит, и сон видимый, только не всем.
- А можно его видимым сделать? Ну, чтобы мой сон еще кто-нибудь увидел?
- Если только сфотографировать.
- Ну ты сказал! Как же его сфотографируешь, когда спишь?
Вовка задумался.
- А знаешь, и такое придумают. Ученые - они все могут! Вживят тебе в голову ма-а-ленький такой фотоаппарат, и, как ты заснешь, он начнет щелкать. Весь сон отснимет, а потом эту штучку вынут у тебя из головы и посмотрят, что тебе снится.
"Как же я сам не догадался! - удивился я. - Конечно, сейчас же все в голову вживляют, измеряют мысли разные, определяют - псих ты или нет, врешь или правду говоришь. Значит, и сны научатся снимать!"
И я стал думать дальше и додумался до того, что, может, сфотографируют и того, кто обо мне думает. И тогда я наконец на него погляжу…
Все сходится
Я когда с Вовкой в ссоре, всегда к дяде Коле иду. С ним посидишь, о том о сем поговоришь, и все "устаканивается".
- Дядя Коль, а ты о чем думаешь, когда с удочкой сидишь?
- Ни о чем… - дядя Коля отвечает. - Так сижу, отдыхаю…
- Совсем ни о чем?
- Ну а об чем думать-то? Мысли - они ведь только голову морочат, выскакивают, как черти из табакерки. Короче, суета все это, новое-то оно - ТАМ, - и он указал пальцем наверх, - ОТТУДА приходит.
И я вспомнил, как папа говорил, что писатели все мысли ОТТУДА берут. И ученые тоже.
- Тут чем голова пустей, тем лучше, - продолжал дядя Коля. - Может, что и навеет… дельное.
"У дяди Коли наверняка пустая, - соображаю я, - раз он не думает. Сколько же туда мыслей придет - ОТТУДА!"
- Может, и тебе навеет? - спрашиваю.
- Может, и мне… - дядя Коля загадочно. - Может, уже и навеяло.
Он огляделся по сторонам, а потом шепотом мне:
- Я вон что открыл: что все сходится.
- Что сходится? - не понял я.
- Ну, как ответ в задачнике. К примеру, ты задачку решил, а не уверен: так ли? Правильно ли? Вот и заглядываешь в конец учебника, проверяешь: сошелся ответ - хорошо, нет - снова за дело принимайся. Так и здесь: сидишь, смотришь и видишь: все хорошо, все сходится! Вроде как ты задачку решал и вот - решил, потому что сошлось все.
- Да что сходится? Что? - не понял я.
- Да все! Одно к одному! Короче: признаю разумность жизни!
И дядя Коля окинул хозяйским взглядом окружающую природу. Потом велел сесть поближе и смотреть на поплавок.
- Сначала только на него гляди, не отвлекайся. Тишину слышишь?
Я прислушался: за лесом - далеко где-то - электричка просвитела, и все, тихо… Вода как остановилась. И небо, и облака…
- Ты глаз-то с поплавка не снимай, а сам сквозь гляди: видишь, на горизонте, небо с землей сходится?
- Ну!
- Не нукай! Дальше гляди: тут вот - небо с водой сошлись, друг в дружку смотрятся. А теперь, чуешь? Поплавок дернулся. Значит, что? Рыба его нашла! То-то! От своего не уйдешь! Короче, все сходится, все концы с концами!
Я посмотрел - и правда: как же я раньше не замечал? Вот же и деревья над водой склонились, вот и чайка на воду села, вот и волны к берегу пошли - все одно к другому тянется!
- Ну, видал теперь? Во всем порядок. Уйдет солнце, а на его место уже луна торопится. А там звезды зажгутся. Народ спать пойдет. Рыба на дно ляжет. До утра…
"И правда, все сходится! - подумал я. - Как в задачнике!"
- А ты говоришь!.. - вздохнул дядя Коля. - "Об чем думаешь…" "Уже без нас все продумали! Без нас с тобой устроили! Ты только увидь это, покой этот… Э, да что говорить!.. А домой придешь - тут Галя, и сразу: "Ба-ла, ба-ла, ба-ла, ба-ла! Ты это слыхал? Ты по телеку видал?"" И все расклеивается! Тут-то, пока сидел, все вроде сошлось, а домой пришел - опять разладилось, опять начинай сначала!
Я смотрел на речку, на поплавок и думал: почему так?…
Сырные дырки
Слушай, - спросил я Вовку, - а сырные дырки отличаются от других? Ну, например, от бубличных? Вовка покрутил пальцем у виска: мол, совсем, что ли?
- Чем же они могут отличаться? Дырка - она и есть дырка, хоть от сыра, хоть от чего…
- А я думаю, отличаются. Да еще как. Сырные - они вкусные, меня к ним так и тянет!
- Да тебя к сыру тянет, а не к дырке! - и Вовка посмотрел на меня с сожалением, как будто я тупой какой. - Ты сам подумай, что говоришь-то? К дырке его тянет!
- А ты не говори, чего не знаешь! Для меня сыр без дырок - не сыр, а так, одно название. А чем больше дырки, тем вкуснее. Когда мама сыр покупает, я прямо их выискивать начинаю - и есть, есть!
- Дурак! Ты же сыр ешь, а не дырки! Дырка - это что? Ничего, пустое место. Что от бублика, что от баранки - все равно.
Тогда я пошел к дяде Коле. Тот послушал и говорит:
- Дырка-то она дырка, но тут я с тобой соглашусь. Потому что пустота - она разная бывает. Например, сырная - она совсем другая, нежели от баранки или там от сушки. У сушки и пустота сухая, несытная, а у сыра - сырная, ты ее нутром чуешь, что сырная. Или вот хоть руль у машины - тоже пустота, а какая другая! Сколько в ней всего, в этой пустоте! И запах дороги, и бензина, и беспокойства всякого… Или возьми круг этот, хулахупа называется, ну, что Анка крутит… Там что за пустота?
- Ну, железная…
- Нет, брат. Там пустота - космическая! Потому что хулахупа эта к небу стремится, в полет! Видал, как Анка ее на руке крутит? Так она и норовит сорваться и улететь куда подальше!
Дядя Коля задумчиво помолчал.
- Пустота… она, брат, разная. Вот когда ночью сидишь, глядишь - пустота кругом. А сколько в ней всего! Весь мир умещается!..