- Нечего жалеть. Видно, так было суждено, - и повернулась к отцу: - Мешулам, перестань морочить человеку голову и отдай ему его деньги.
Мешулам уплатил трактористу, но тот остался во дворе, наблюдая за происходящим. Мы с Тирцей вошли в дом.
- Ну, покажи мне его, - сказала она. - Объясни, что в нем хорошего.
- Я, - сказал я внезапно, сам удивившись готовому ответу. - Что хорошо в этом доме, так это я.
Тирца громко рассмеялась. Застывшее в моей памяти эхо ее давнего смеха вдруг пробудилось, потянулось, оживая, и радостно откликнулось ей. Воздух наполнился волнением и надеждой. Она глянула в каждое окно по очереди, сказала: "С видом тебе повезло", снова повернулась ко мне и спросила:
- Так что ты хочешь здесь сделать? Отремонтировать или построить заново?
- Отремонтировать.
- Прекрасно.
- Но твой отец уже успел меня напугать. Он сказал, что этот дом свалится мне на голову. Что надо снести его бульдозером и построить новый.
Она засмеялась:
- Только сказал или продемонстрировал тебе всю свою программу? Выдирал краны? Стучал по стенам и переводил, что они говорят?
- Вот-вот! - обрадованно подтвердил я. - Он всё это проделал, всё представление. Выдирал, и стучал, и прислушивался к стенам.
- Мешулам любит производить впечатление, а кроме того, он любит, чтобы всё было совершенно новым, начиная с самого фундамента. Кому принадлежит этот дом?
- Мошаву.
- Тогда прежде всего купи его. Это хорошее место.
- Твой отец сказал то же самое.
Она повернулась ко мне и подошла ближе.
- Меня это не удивляет. Ему хочется, чтобы мы снова были вместе, и я не удивлюсь, если он уже сказал это тебе прямым текстом.
- Сказал.
- Этого у него нельзя отнять. У него действительно что на уме, то на языке.
Тирца не выдирала краны и не стучала по стенам. Она постучала по моей голове, легким насмешливым стуком, самыми кончиками пальцев. На ее стук из моей разбуженной памяти повыпрыгивали картинки и лица.
- Мы всё еще похожи, - сказала она. - И стареем мы тоже одинаково. Те же волосы, что никогда не поредеют, то же начало седины, те же несимметричные морщинки возле рта. Но у меня более глубокая справа, а у тебя - слева.
И по моему животу она тоже похлопала:
- И еще у меня нет этой маленькой колбасы на животе. Ну-ка, ударь кулаком. Попробуй, какой у меня твердый живот.
Я не ударил. Только притронулся к ее животу открытой ладонью.
- Ты что, девочку щупаешь? - Ее глаза смеялись. - Двинь как следует.
Я сжал кулак и легко ударил по ее животу.
- Сильнее! - И когда я не выполнил ее просьбу: - Я согласна взяться за этот ремонт, но при условии, что я работаю только с тобой и только для тебя. Если ты пригласишь архитектора, или твоя жена появится со своими идеями, или ты посадишь мне на голову какого-нибудь дизайнера, - бай-бай, привет. Твоя подрядчица была и вся вышла.
- Хорошо, - сказал я.
- Потому что мы здесь не строим, мы только чиним и подгоняем, прямо на теле. Тут заузить, здесь расширить, там укоротить, здесь добавить петли. Для этого не нужен модный дизайнер, достаточно портного, который умеет шить.
С улицы послышались крики:
- Что это?! Что вы тут делаете?!
Во дворе появились двое незнакомых мне мужчин.
- Кто вы такие? - затребовали они ответа.
- Мешулам, - крикнула Тирца через окно. - Выясни, пожалуйста, что им нужно.
Мешулам подошел к ним:
- Утро доброе, а вы кто такие?
- Мы из деревенского комитета.
- Очень приятно. А мы покупатели.
- Какие покупатели? Кто покупает?
- Этот дом продается, верно? - И указал на меня. - А он его покупает.
- Но он еще не купил! А вы уже и трактор пригнали!
- Мы только кусты кругом немного подстригли. Чтоб не только крышу видеть, но и стены тоже. И всё за свой счет, с цены вам это не снимем. А сейчас, извините, до свиданья. Дайте нам спокойно всё посмотреть и решить.
- Давай продолжим, Иреле, - сказала Тирца. - Объясни, что ты хочешь тут сделать.
- Я хочу оставить наружные стены, как есть, - сказал я торопливо, разве что не декламируя. - И чтобы вход остался на том же месте. А окна чтобы были побольше, в сторону природы. Но главное, я хочу, чтобы у меня был покой. Чтобы не текло с крыши, чтобы трубы не забивались, чтобы краны открывались и закрывались, чтобы трещины не бежали по стенам, чтобы всё было надежно, и подогнано, и работало, как надо.
- Это всё? Я думала, ты попросишь что-нибудь этакое. Скажем, окно в крыше. Или биде в салоне.
- И чтобы у меня были тень и ветер там, где мне нужно, и солнце, когда я хочу, и чтобы весь этот вид открывался мне прямо из дома.
- Это уже звучит лучше. Я предлагаю не делать здесь большое окно, а снять стену и построить открытую веранду.
- Тиреле, - сказал Мешулам, - прежде чем ты берешься строить ему веранду, можешь ты послушать специалиста? Сломай ты эту развалюху и построй ему новый красивый дом.
- Прежде всего я хочу услышать от него, что он этот дом покупает, что это серьезно, - сказала Тирца.
- Я покупаю.
- И правильно делаешь. Я назначу тебе встречу с нашим адвокатом. Он может представлять тебя перед деревней, и перед земельным управлением, и перед кем еще понадобится. И я пошлю сюда инженера, посмотреть опоры и стены.
- Лучше б ты послала сюда бульдозер, - ворчливо сказал Мешулам. - Я хочу новый дом.
- Что значит "я хочу", Мешулам? Хотеть ты будешь в своем доме, а не здесь!
Мешулам вздохнул:
- Тогда замени ему всё. Слышишь? Чтобы мне здесь никакого старья не осталось. Новые плитки, новую черепицу, новые окна, двери, новый солнечный бойлер. Сорви к чертовой матери всё электричество и сантехнику и проложи всё новое. Трубы, смесители, электрические соединения, щитки, и пусть всё зачистят, до блоков и до бетона. Не позволяй ему здесь экономить.
Мы с Тирцей вышли за дом, подальше во двор. Косилка обнажила землю и вернула дому былую прелесть, даже какой-то намек на радость и улыбку.
- Сюда, между этими рожковыми деревьями, трактор не въедет, - сказала Тирца, - здесь нужно почистить вручную.
И решительно пошла сквозь заросли, высоко поднимая ноги в тяжелых рабочих ботинках.
- Здесь просто раздолье для крапивы и змей, и для пожара тоже всё готово. Ничего. Мы здесь почистим, чуть уберем, подстрижем деревья, и будет у нас укромное местечко.
- Ты спрашивала, есть ли у меня какое-нибудь особое желание… - сказал я, чувствуя, как разгорается мое лицо.
- Да?
- Я хочу, чтобы кроме душа в доме у меня был еще наружный душ - здесь, во дворе.
- Нет проблем, Иреле, душ на открытом воздухе - это замечательно и это очень просто построить.
- Что-нибудь совсем простое, трубу с брызгалкой над головой, несколько плиток под ноги и полстены из циновки, чтобы никто не видел мой зад, а я бы видел весь этот простор.
Наши взгляды вдруг ухватились друг за друга: каждый знает, что другой помнит. Меня, ее и Гершона, поливающих друг друга водой во дворе дома Фридов. Мешулам и Голди уехали тогда к родственникам. Голди сказала:
- Я оставила вам еду в кухне.
Мешулам сказал:
- Ведите себя хорошо, дети.
И вот мы все трое раздеваемся, касаемся, смотрим. Наши пипины и ее пипин, такие разные, но такие похожие. Они вдвоем меня и у меня, мы вдвоем ее и у нее, мы вдвоем его и у него. Обнимаемся, извиваемся, прижимаемся, трёмся и задыхаемся.
- Можно построить этот душ здесь, - сказала Тирца, - а воду от него отвести к лимонному дереву. То-то оно обрадуется! Ты еще здесь? - повернулась она к трактористу, который оставил свою косилку и шел за нами по следам, на расстоянии надежды и опасения. - Возьми деньги, подскочи в магазин и принеси чего-нибудь поесть. Хлеб, сыр, какие-нибудь овощи, анчоусы, творог.
Через несколько минут тракторист вернулся с покупками, отдал квитанцию и сдачу и сообщил: "Анчоусов нет!"
Тирца вытащила из багажника пикапа термос с холодной водой и несколько одноразовых тарелок и чашек. Я принес из "Бегемота" газовую горелку и кувшин с кофе. Мы устроили первый обед во дворе моего нового дома.
- Что ты стоишь? - сказал Мешулам трактористу. - Присоединяйся.
А Тирца сказала:
- Наш инженер освободится через несколько дней. И еще несколько дней займет подготовка планов и калькуляции.
- Хорошо, - сказал я. - Я никуда не тороплюсь.
- И я думаю, хорошо бы тебе сфотографировать этот дом и показать снимки своей маме.