Она вздохнула, отвернулась на шатких стульях лицом к спинкам и снова затихла. А ему всю ночь бронхи разъедало страстное, жгучее желание кашля, но он терпел, удерживал себя, не хотелось, чтобы девчонка встревожилась… и, лишь укрывшись с головой, прорычал, наконец, в пол свой надсадный кашель…
Светало, когда Лавриков услышал кованые сапоги Ёжкина за дверью. Председатель заглянул в библиотеку не постучавшись, - он торопился, он заметил, конечно, как Миня, вскочив с пола, набросил на стулья вместе с девочкой одеяло, но ничего ему не сказал, только вскинул левую бровь, как бы запомнив вопрос, который задаст позже. Поманил выйти покурить–поговорить в свой кабинет, но дверь оставил открытой, и, лишь когда Настя пробежала мимо, пискнув: "Здрасьте, дядя Сережа… но у нас ничего не было, только книжки читали!", буркнул:
- Да мне бы и было… женили бы - и остался, как человек. Но вот, брат, катавасия - по телеку ночью опять показали твою фотографию.
Лавриков замер.
- Я ее вижу третий раз. Понимаешь? - спросил Ёжкин. И с тоской в лице, протянув руку, поиграв пальцами, забрал у Мини ключ от "уазика".
- В районе у нас менты спиваются, а тут областной розыск, верняк… мне уже замначальника звонил ночью… ты беги, Миша, скажу, что ночью сбежал. Жаль, братан, одинок я тут, как Путин. На вот! - И протянул Мине еще четыреста рублей. - Больше нету. Я вижу, ты честный парень, но и я не цветок в проруби, все ж таки бывший погранец, должен соответствовать. Иди на восток, там старый большой совхоз, там бабы начальники, там тебе будет хорошо.
Может быть, это судьба. Прочь, прочь от несовершеннолетних красавиц. Ты, впавший в гнусный грех, недостоин даже книги одни с ними читать. Твоя литература - вон, Барков… которого у Саньки Берестнёва видел…
Наутро там нашли три трупа…
Лежал Мудищев без яиц…
Надо бы хоть подаренный полушубок прихватить, да неловко возвращаться в комнатку. Да и тепло еще на свете. Глянув на затянутое тучами небо, Миня заторопился на восток…
6
К Вале Лавриковой прибежала под зонтиком сквозь ливень ее подруга Лена, юная крашеная девица в кожаной куртке и мини–юбке, в грязных сапожках, которые она тут же сбросила у порога. И вот крутится, жует жвачку, время от времени выдувая пузыри, что не мешает ей быстро говорить:
- А он мог пластическую операцию сделать! Пластическую операцию! Как Майкл Джексон! Я тут в газете одной прочитала… Десять "лимонов" - и другой фейс!..
- Это ты про моего папу?! - Валя нянчила в руках Люську, которой всего ничего от роду, и нате вам - ходит, выгнувшись, хнычет ночами, требует дружбу с котиком.
- А что? Может, он даже в нашем городе живет, вот прямо здесь… и даже к вам приходил… мать–то знала, а ты нет!
- Брось фигню городить! - Валя отставила пушистое чудо с зелеными глазами на диван, погладила. - Стоп токинг, маленькая.
- А ты вспомни, вспомни… не приходил какой–нибудь незнакомый человек… приблизительно его роста?.. не приходил?
- Следовательница меня пытала, теперь ты!.. Телевизор чинили на той неделе… два толстяка…
- Ну и что, что толстяки?! Толстяки!.. Обмотаться полотенцами… за щеку два леденца… вот так… - Лена схватила со стола, из сахарницы, два кусочка сахара - и за щеки. Выпучила глаза. - И хрен узнаешь. А?
- Да ну тебя! Папу бы я сразу узнала. Даже если его перекрасить… Где твое вино? Так и быть.
- А маман не ввалится?!
- Она сегодня допоздна! Налей девушке! - Снова взяла на руки рыдающую кошечку. - Мы две девушки, нам плохо.
Лена деловито достала из сумочки бутылку "Изабеллы", откупорила - пробка была уже выдернута и снова воткнута, достала две мутные рюмки из сумочки же, налила.
- У тебя тушь на щеке.
- Да эту кикимору не могу забыть. Говорит: если что узнаете, звоните.
- Дура! Что мы, Павки Морозовы? На родителей клепать? Три миллиона, говорят, увез, да?
- С ума сошла?! Какие, где? Собрал, что было, копейки… ну, у мамы на лекарства…
- Говорят, назанимал у знакомых…
- Ну, может, и занял… но он вернется и отдаст.
Девочки чокнулись, выпили. Лена прошептала, оглядываясь:
- Я вот чего не понимаю. Пусть не три миллиона, пусть даже один… Зачем в такое опасное время без охраны? Нанял бы киллера хоть за три тысячи. Эх, мне бы такие деньги! Я бы дачу купила, красный "форд" купила, тряпок всяких, шампанского, красной икры… и всю школу к себе! И с самыми красивыми мальчиками только танцевала!
- Как бы ты купила все это на миллион рублей?
- А разве у него не доллары были?! Если у него не было больших бабок, зачем он нужен грабителям? - И, продолжая жевать, выдувая пузыри, она тараторила. - Это, наверно, наколотые? Им все равно, что трешка, что лимон. Если наколотые, дело швах - убьют и труп в люк. А раз нету трупа, тут что–то другое. Может, набрал много–много и перевел в другие города?.. может, в заграничные банки? вот и нужен живой! чтобы помочь эти деньги снять со счетов, а?
- Ну перестань, - в слезах простонала Валя.
- Мы же по "видику" смотрели, как это делается! Значит, ты права… он жив, и у него денег с собой не было. Его выкрали, чтобы он с ними поехал и отдал башли. А пока не снимет для них башли, будет живой. А найти, куда он перевел деньги, пара пустяков. Вот туда и ехать! Там его и искать! Проще пареной репы!..
- Какая ты умная!.. - запротестовала Валя. - В том–то и дело, что неизвестно, куда делись деньги.
Лена налила еще, девочки чокнулась и выпили.
- Тоже понятно! - согласилась Лена. - Куда–то переводили, а из тех банков еще куда–то… вот и замотали! Но он–то знает!
Валя, побледнев, бросила кошечку на диван. Та жалобно замяукала..
- Не трогай моего отца! Ты видела, у него один–единственный приличный костюм?! И вся его любовь - музыка… Ни конфет хороших, ни украшений не брал - только диски.
- Включи!..
- Нет, без него не буду. Но я себе все переписала. - Валя нажала кнопку магнитофона. - Если бы он что украл, он бы увез нас на Канары… Он маму, знаешь, как любил! Советовался с ней…
Лена подмигнула.
- Так, может, она и посоветовала?
Валя расширила глаза, сузила и бросилась с кулаками на подругу. Та с хохотом и визгом отскочила.
- Да ты че?! Валька!.. С ума, сошла! Я же с восхищением говорю…
- Не надо мне такого восхищения!
- Ну, ну! Прическу испортишь… Хорошая музыка. Моцарт?
Валя, утирая слезы, прошептала:
- Альбинони.
- Ал Бано? Слышала. Колышет. А у меня с собой группа "Ху из ху"… послушаем?
- Та же попса, сто ударов в минуту! Папа говорит, всю цивилизацию подрубили под корень эти сто ударов в минуту… побежали неизвестно куда… потеряли радость созерцания. Но радость созерцания вовсе не означает, - наставительно продолжала Валя наверняка уже не своими словами, - чтобы в каменном веке остаться. Наоборот, вон японцы - толпами стоят, наслаждаются, когда снег идет или сакура цветет. А уж им–то не откажешь в прогрессе!
Лена махнула рукой.
- Давай еще тяпнем. С горя. - Долила в рюмки остатки сладкого вина, бутылку спрятала в сумку. - Эх, у меня бы был такой батя - и пропал… я бы сейчас все бросила: школу, мальчиков… и на самолет! Р-р!.. Фью!..
- И куда?
- В Москву! Куда еще? Наверняка там нашлись бы следы.
Валя молча смотрела на нее.
- А ты чего–то не шевелишься. Может, про папаню все–таки известно? Я тут, как дура, перед тобой… а ты…
Валя, закрыв лицо ладошками, отрицательно покачала головой.
- Слушай!.. А может, в городе кто знает? Какие–нибудь братки… Вот бы выйти на них, информацию выудить… Конечно, за деньги. А найти деньги - нон проблем! - И Лена, оглядываясь, зашептала: - Если другим девочкам можно, почему нам нельзя? Никто и не узнает. Я даже готова за компанию… вместе бы заработали… Алка Акимова в гостинице за одну ночь, слышала, сколько вырвала у иностранцев? Двести долларов!
- Ты… готова… ради меня? - ахнула Валя, в ужасе глядя на подругу.
- Я из дружбы! А на эти деньги можно как раз в Москву! Ну, за две ночи!
- Но я боюсь! - заныла Валя. - Я же еще…
- Все мы через это проходили! - хохотнула Лена. - Ради отца?! Ради матери? А уж найдем дядю Миню… небось купит нам по "тойоте"…
- О чем ты говоришь?! Это же не его деньги… Он же занимал!
- Или ты дура до сих пор, или хитрая, как Галка Фраерман. - Ленка продолжала жевать и думать. - Слушай! Вот еще вариант! Моя бабка ходит в церковь… а у них новый нищий у входа, страшный, мохнатый!.. - Говорят, ясновидец… лечит всех подряд… Моя бабка еще недавно с костылем ковыляла, ты же помнишь?.. А теперь без костыля!
- Ну и что?
- Как ну и что?! Пойдем туда, свечи поставим во здравие… ручку ему поцелуем… ну, подмигнем… Сам поп его боится! Может, скажет, жив твой папаня, нет? А если жив, скажет, где он.
Валя затрясла гневно головой.
- Это всё жулики, проходимцы!.. - Она рывком подняла кошечку, принялась ее баюкать.
- Ты и в Гришку Распутина не веришь?! Пикуля не читала? А этот такой же! Ну не хочешь - как хочешь! Эх, что же придумать?! Может, самим возле двух зеркал погадать? А чтобы верняк, наширяться!.. у меня маленько есть…
В эту минуту болтовню девочек прервал щелчок ключа в дверях - пришла мать Вали.
- Ой!.. - Лена, встав спиной к двери, быстро убрала в сумку рюмки. - Здрасьте, Татьяна Сергеевна.
Валя ногой выключила магнитофон.
- Здравствуй, Лена. Духи… или вино? Кто–то приходил?
- Никто. Звонили: нет ли вестей от папы.
- С того света не бывает вестей. - И кивнула Лене. - Измучили нас.
- Говорят, дядю Миню в Москве видели.