2
Алексей Леонидович Прыгунов вышел из спортзала изрядно уставшим, даже холодный душ не освежил. Редко стал он заходить сюда, теряет форму, а когда-то занял по самбо призовое место в воинской части, где два года службу проходил. Тренер ему, наверное, специально подсовывает слабаков, своего противника Алексей победил, но удовлетворения не испытывал: больно уж легко все далось. И тем не менее попотел изрядно, да и мышцы заломило.
Он вышел на Невский проспект. День выдался облачный, ветреный. Хлопали полотнища торговых палаток. Ветер лохматил прически женщин. На углу Невского и Литейного дымила урна: кто-то бросил сигарету… Мимо шли люди, отворачивались от вонючего дыма. Прыгунов остановил пожилого мужчину с палочкой, вежливо попросил ее на минутку. Удивленный прохожий - мужчина лет шестидесяти - поколебавшись, протянул. Секретарь райкома комсомола палкой переворошил мусор и погасил еще не очень сильный огонь.
- Молодой человек, я эту палку из рук не выпускаю, а вы ею в плевательницу тычете? - недовольно произнес мужчина.
- Мы с вами предотвратили пожар, - с улыбкой ответил Алексей, возвращая палку - А палочка ваша ничуть не пострадала.
- Эх, молодежь… - вздохнул мужчина, но не выдержал и тоже улыбнулся - Тыщи прошли мимо и я бы прошел, а вот, гляди, один остановился, сделал доброе дело.
До назначенной встречи с Улановым оставалось еще десять минут. Не сразу разыскал он уволенного учителя, по телефону несколько раз отвечала старушка, она и сообщила, что Коля со дня на день должен приехать из Новгородчины. Уланов без всякого энтузиазма воспринял приглашение зайти по его "делу" в райком ВЛКСМ, заявил, что не хочет к этому вопросу возвращаться, но в конце концов согласился. Направляясь к райкому, Алексей обдумывал, что он скажет учителю. Судя по всему, тот занялся какой-то другой деятельностью, иначе с чего бы ему так часто ездить в Новгородчину? Не на рыбалку ведь? Старушка толковала о какой-то редактуре рукописей, дескать, он должен приехать и отдать в издательство материал… На досуге-то повесть или роман взялся писать, что ли?..
Уланов уже сидел на диване в приемной. Точный товарищ! Теперь далеко не каждый так пунктуален. Когда он встал, то оказался высоким, широкоплечим парнем и рукопожатие его было крепким, в светло-серых миндалевидных глазах - недоумение, мол, зачем я вам понадобился?..
И вот они, ровесники, сидят в небольшом кабинете с портретом моложавого Горбачева на обшитой под дуб панелями стене. Прыгунов сел не за письменный стол, а за другой, длинный, впритык к нему и покрытый зеленым сукном. За этим столом проводятся бюро, совещания. Поблескивают три большие вымытые хрустальные пепельницы.
- Не пойму я, - первым начал разговор Уланов. - Билет я вам отдал.
- Точнее, швырнул, чуть ли не в лицо, - улыбнулся Алексей. Он поглаживал пальцами бронзовый бюст Ленина, стоявший на письменном столе. Лицо у педагога мужественное, загорелое, русые волосы пожелтели от солнца. Он больше похож на спортсмена, чем на учителя.
Прыгунов и ростом был с Уланова, и тоже плечист… У него короткая прическа, волосы каштановые, глаза коричневые, на щеке у самого носа небольшой шрам - след от армейских учений…
- Не хотите вернуться в школу? - рассказав, в какую историю вляпался его бывший ученик, а также и про беременную ученицу, предложил Алексей. Директор готов хоть завтра принять.
- Я не вернусь, - ответил Николай. - Даже не из-за того, что произошло, просто неинтересно стало в школе работать… Я по образованию историк, а толковых учебников, правдивых, честных еще у нас не написали, по старым учить ребят - это безнравственно. Теперь ведь ни для кого не секрет, что нашу историю исказили, опошлили, подогнали под правителей-преступников, начиная с древнейших времен.
- И вы решили написать новый учебник?
- Я работаю в кооперативном издательстве "Нева"… Редактирую рукописи авторов, которым не пробиться в государственные издательства. Когда-то я с доцентом нашего института написал монографию о ссоре Ивана Грозного с Курбским. Ее напечатали, ну, наш бывший редактор - он председатель кооператива - и пригласил. Вроде, получается… И потом, эта работа не мешает мне помогать в деревне брату, который занялся фермерством.
- И для этого вы заканчивали педагогический институт?
- А вы что закончили? - спросил Николай.
- Университет, биофак.
- Чего же вы в экспедициях не изучаете наши загрязненные озера, не спасаете попавших в Красную книгу бедных зверюшек и рыб? - подковырнул Уланов.
- Кто-то должен и с молодежью работать, - с улыбкой ответил Алексей. Он ждал этого упрека. Не первый раз такое слышит, - Вы не хуже меня знаете и понимаете, что это сейчас проблема номер один.
- Я понял одно: перестройка обнажила не только умопомрачительные изъяны нашей социалистической системы, но и разбудила у молодежи самые низменные инстинкты. Появилась целая прослойка денационализированных молодых людей или, как их теперь называют.
У них самая низменная, скотская философия и полное отсутствие культуры. Эту дикую какофонию электронных инструментов, которой они восхищаются, и музыкой-то назвать нельзя! А их кумиры - бородатые, неряшливо одетые певцы… Ни голоса, ни смысла в их песнях. Работать можно только с теми, кто хочет, чтобы с ними работали, а хотят ли этого такие, как мой бывший ученик и ученица, которая, говорите, ждет ребенка? Они смеются, когда по телевидению умные дяденьки и тетеньки обсуждают проблемы их воспитания, какую музыку им лучше слушать, нужны ли дискотеки и что обязан делать комсомол?..
- А что должен делать комсомол?
- А что он делал последние семьдесят лет? - Николай поправился: Ну, не семьдесят, когда-то были Павки Корчагины… А пятьдесят? Комсомольские начальники разъезжали на черных "Волгах", устраивали свои дела, вкусно ели и пили, общались с молодежью только с трибуны, зато здорово гуливали с девочками на закрытых дачах и турбазах. И делали карьеру: из комитета комсомола института - в райком, из райкома - в обком, с первого этажа в Смольном поднимались на второй, третий, а оттуда - в ЦК! Не жизнь, а малина! Комсомольские "вожди" жили сами по себе, а молодежь - сама по себе…
- Уже посмотрели фильм "ЧП районного масштаба"?
- Даже не слышал про такой фильм, - удивился Уланов, - А что, про вас?
- Комсомольские работники тоже ведь разные… - уклонился Прыгунов. - Меня направили в райком два года назад. То есть, я здесь новый человек, так сказать, перестроечный кадр… И честно вам говорю, очень хочу сделать для нашей молодежи что-то хорошее, доброе… Не все же молодые люди - персонажи из последних кинофильмов и из сюжетов "600 секунд"?
- Как бывший учитель, я вам скажу: дети очень восприимчивы к дурному примеру, а последнее время им в нос тычут только ужасами и натуралистическими сценками из подворотни. Заговорили о проституции, конечно, это правильно, но зачем же писателям и журналистам соблазнять неокрепшие умы девочек сногсшибательными заработками проституток? Создавать фильмы, где проститутки прямо героини! Почитайте, что пишут? От иностранцев - валюта и самые модные вещи, "видики", "маги", все это легко достается, нужно только иметь смазливую рожицу и уметь крутить пухленьким задом… Ну и ринулись девочки из-за школьных парт в эту распрекрасную, богатую, заманчивую жизнь, которая даже их самым обеспеченным родителям не снилась…
- А мы, комсомол, предлагаем им скучные лекции о нравственности, доклады о героях-комсомольцах двадцатых годов… Есть даже песня такая? - вставил Алексей. - Это все верно, но и сидеть сложа руки мы не имеем права - должны бороться за каждую юную душу…
Зазвонил черный аппарат, стоявший отдельно на тумбочке. Прыгунов взял трубку. Поздоровавшись, стал отвечать односложно: "да", "хорошо", "нет".. Повесив трубку, весело взглянул на Уланова:
- Не хотите со мной прогуляться на Литейный? Тут рядом.
- А что там, сыр продают? Или батарейки выбросили в магазин?
- Полюбуемся на нашу "золотую" молодежь. Позвонила мать одного великовозрастного оболтуса, заметьте, не куда-нибудь, а в райком комсомола, просит помочь и даже адрес сообщила…
Прыгунов не уточнил, что звонок был от Людмилы Юрьевны Лапиной - жены первого секретаря райкома партии…
3
Людмила Юрьевна ждала их у арки старинного дома на Литейном проспекте неподалеку от магазина "Электротовары". Здесь сквозило сильнее, чем в центре, ветер с Невы заносил набок ее дымчатые волосы, миловидное лицо было сосредоточенным, карие глаза сощурены. Увидев их, она улыбнулась Прыгунову, бросила рассеянный взгляд на Уланова.
- Они там… - кивнула она на арку с обнажившимися красными кирпичами, - в мастерской какого-то художника-авангардиста.
Алексей представил ей Николая. Лапина небрежно протянула ладонью кверху руку и спросила:
- Вы из милиции?
- Николай Витальевич, скорее уж, дружинник, - улыбнулся Прыгунов.
- Их там трое, - торопливо сообщила Людмила Юрьевна. - Никита, Ушастик и эта пучеглазая девица… Они ее зовут Длинной Лошадью. А художника нет, я узнала, что он уехал в Чудово расписывать стены в кооперативном кафе, а ключ всегда прячет под резиновый коврик перед дверью.
Она проводила их до облезлой расшатанной двери, по-видимому, черного хода, сказала, что мастерская находится на последнем этаже, там к двери прибит дорожный знак "Въезд запрещен".
- Я подожду вас внизу, - вздохнула она. - Меня они ни во что не ставят, может, вас послушают?
- А что мы должны делать? - переводил взгляд с нее на Прыгунова Уланов.
- Ради бога, не бейте их! - попросила Лапина.
- Разве мы похожи на истязателей? - улыбнулся Алексей.