Внизу хлопнула дверь, кто-то вышел на крыльцо, потом прошелестел травой к калитке, откашлялся, сплюнул и вскоре послышалось характерное журчание. Снова кашель и звонкое "пук!". Когда дверь в сенях стукнула и стало тихо, Алиса негромко засмеялась:
- Я вспомнила, как мама рассказывала про бабушку, за которой ухаживал один интеллигентный молодой человек. Как-то летом на пикнике он попытался поднять ее и неожиданно громко пукнул. На следующее утро его чуть живого из петли вынули, так ему было стыдно… Она высвободилась, ящерицей юркнула под одеяло. Волосы рассыпались по подушке, руки закинула за голову, в разрезе сорочки матово белела грудь.
- Если ты очень хочешь, то иди ко мне… - тихо произнесла она. Он резко поднялся, слыша, как колотится сердце, хрипловато сказал:
- Нет, так я не хочу.
Уже у двери услышал ее тихий смех:
- Ты странный парень, Уланов!
- Спокойной ночи, - проглотив комок, сказал он и осторожно, будто она уже заснула, прикрыл дверь. В сенях он задел на лавке пустое ведро и оно с грохотом покатилось по полу. Смех сверху зазвучал громче.
- Кто там, - сиплым спросонья голосом спросил Геннадий. - Кошка, что ли?
- Крыса, - ответил Николай, укладываясь на свою жесткую кровать. Запах в комнате был тяжелый, зудели комары.
Глава шестая
1
Это же твой родной сын! Как ты можешь спать спокойно, когда его дома уже которые сутки нет? - рыдающим голосом почти кричала жена. - Мальчик шатается бог знает где, подумать только, забросил университет, связался с какими-то подонками, подзаборниками, курит разную гадость, пьет, грязный, нечесаный… А ты, его отец, палец о палец не можешь ударить, чтобы ему помочь?!
Михаил Федорович Лапин сидел за белым кухонным столом и ковырял вилкой пережаренную яичницу с колбасой. Раньше-то Мила подавала на завтрак к бразильскому кофе в гранулах красную или черную икру, а теперь только по большим праздникам деликатесы можно получить в райкомовском буфете… Да и то поговаривают, что и эту лавочку прикроют.
- А кто трясся над ним? - чувствуя, как поднимается раздражение, проговорил Михаил Федорович, - Вбила в голову мальчишке, что он талантливый, чуть ли не гений! Оберегала от друзей, пылинки сдувала с модных костюмчиков, сама за него уроки делала до пятого класса, в школу за ручку водила… Вот теперь и расхлебывай плоды своего нежного воспитания!
- Как же, ты у нас вечно занят, государственный деятель - у тебя совещания-заседания… Привозили, бывало, далеко за полночь и твой шофер тебя под ручку пьяненького доставлял в квартиру… А ты еще любил и покуражиться дома. Разве сын всего этого не видел?
- Выходит, я виноват?
Людмила Юрьевна в длинном шелковом халате с какими-то дурацкими жар-птицами на пышной груди и спине нервно семенила по просторной кухне, обставленной финским гарнитуром. Она немного выше мужа, статная, дебелая, волосы красила перекисью водорода, они у нее дымчато-желтые. Холеное белое лицо, карие глаза, в уголках мелкие морщинки, чуть вздернутый нос. Лапин гордился своей женой, Мила неплохо играла на пианино, в компаниях всегда была жизнерадостна, первая запевала за столом, умела угодить высоким гостям - других Лапины к себе и не приглашали. С мужем она не любила танцевать, наверное, стеснялась, что выше его, а с другими - опасалась, потому что, подвыпив, Михаил Федорович становился ревнивым. Мог потом и скандал закатить…
- Не будем выяснять, кто больше виноват, - присела на табуретку напротив Людмила. - Мальчика надо спасать, он не на шутку втянулся в эту… проклятую наркоманию. Моя приятельница видела его у "Сайгона", околачивался там с какими-то лохматыми неопрятными девицами… Миша, все время трезвонят о СПИДе, у нас в Ленинграде уже много случаев заболевания этой страшной болезнью… Долго ли до греха? Может, его определить в какое-нибудь закрытое лечебное заведение? Ну, есть же такие у вас?
- Тут же всем станет известно, - вздохнул Михаил Федорович - Народ стал злой, только и ждут, чтобы чем-нибудь ткнуть партаппаратчику в глаза…
Мила выпила стакан кефира, на верхней губе у нее осталось белое пятнышко. Яичницу она есть не стала - бережет свою начавшую расплываться фигуру и старается есть поменьше, а вот он, Михаил Федорович, явно набирает лишний вес. Живот уже давно заметен, второй подбородок года три как появился, да и бритые щеки отяжелели. Вообще-то он был доволен собой: солидная фигура, властное породистое лицо, суровый начальственный взгляд, благородное серебро в зачесанных назад волосах. Вот только небольшая бородавка над верхней губой была лишней, раз в полмесяца он старательно состригал с нее длинную седую волосину.
Носил Лапин модные костюмы и светлые рубашки с галстуками в тон. Зимой надевал финское пальто с норковым воротником и цигейкой изнутри и пыжиковую шапку. Такие пальто, приобретаемые в закрытом торговом зале, называли "партийными". Дубленки считалось на службе неприличным носить. Скорее всего, потому, что дельцы разных мастей в них облачились. Ни один первый секретарь обкома партии не надевал дубленку. Это служило примером и для остальных. Дефицитные пыжиковые шапки тоже были в Ленинграде отличительной принадлежностью руководящих работников.
- Но что-то надо делать? - отхлебывая черный кофе из маленькой фарфоровой чашечки, говорила жена - Меня он не слушает: смотрит, как баран на новые ворота, и зевает.
- Зевает? - переспросил Михаил Федорович.
- Наверное, не высыпается в своих притонах И от него пахнет нехорошо.
- Может, выпороть его и запереть в четырех стенах?
- Говорят, когда у них… наркоманов, это их похмелье, могут в окно выброситься.
- Говорил, надо было его в армию отправить, но ты и думать об этом запретила.
- В армии, думаешь, лучше? - вздохнула жена. - Там тоже в казармах бог знает, что творится.
- Дожили… - покачал головой Михаил Федорович, - Уже в обкоме кое-кто знает про художества нашего Никиты. Не дошло бы до первого…
- Послушай, Миша! - осенило Милу, - Может, женить его? Глядишь, и образумится! Я видела раз его знакомую девушку, как-то приходил с ней сюда… Очень миленькая блондиночка с громадными глазами. У нее, кажется, родители погибли в Армении.
- О чем ты говоришь? - насмешливо посмотрел на жену Лапин, - Кто сейчас считается с родителями? Да он на смех нас подымет!
- Что же делать? - уж в который раз всплеснула полными руками Людмила Юрьевна.
- Не знаю, - признался Лапин. Не любил он этого слова, редко его произносил: партработник все должен знать.
Взглянув на часы, он поднялся из-за полированного стола. Шофер уже ждет у парадной с высокими дубовыми дверями. Сегодня у Лапина напряженный день: в десять бюро, в четыре должен быть в Смольном у секретаря обкома. Наверное, по поводу этой демонстрации на Исаакиевской площади… Нужно будет у начальника управления милиции взять справку. Распустили молодежь, а спрашивают все равно с руководителей! Горисполком дает разрешение на митинги и демонстрации, пусть и отвечает.
- Когда вернешься, Миша?
- Поздно, - поправляя галстук перед зеркалом, ответил Михаил Федорович. У него в восемь встреча со знакомым художником с Московского проспекта. Какой-то юбилей… Может, взять с собой и Милу? - В общем, я тебе позвоню, как сложится вечер.
- Мы ведь в театр собирались, на премьеру, - напомнила жена. - Или это завтра?
- Из Смольного звякну, - пообещал Лапин, забирая со стула кожаный дипломат.
- Ну, а как с Никитой?
- Ты знаешь, где он? - строго посмотрел на жену Михаил Федорович. Мила частенько скрывала от него местонахождение сына. В отличие от нее, он мог сорваться, раз даже надавал пощечин Никите, застав его в пьяной компании. - Не отводи глаза… знаешь. Я сам не поеду туда, пошлю секретаря райкома комсомола. Толковый паренек, кстати, самбист. Он не испугается хулиганья.
- Лешу Прыгунова? Он ведь учился в той же школе, что и Никита. Правда, гораздо старше.
- Прыгунов не болтун, попрошу его поговорить по душам с Никитой, из комсомола-то его еще не шуганули?
- Ты знаешь, как он относится к комсомолу. Год, наверное, как взносы не платил. А тут еще вышел на экраны этот ужасный фильм "ЧП районного масштаба"! Ну что подумает о комсомольских работниках наша молодело?
- Тоже зажрались… - вырвалось у Лапина, - Отъели мордашки, раскатывают на черных "Волгах" и на наши места метят…
- Ох, сейчас всем достается: и вам, и им…
- Прыгунов тебе позвонит, скажи ему, где разыскать Никиту, - сказал Михаил Федорович - Попытка не пытка, может, чего и получится. Все таки почти ровесники.
- У него вертушка? - озабоченно спросила Людмила Юрьевна.
- Вертушка, вертушка… - Лапин небрежно чмокнул жену в душистую розовую щеку и торопливо пошел к выходу. Время поджимало, правда, до райкома не так уж и далеко. За десять минут доедет.